Читать книгу "Венера и воин - Сьюзен Гастингс"

Лицо у него было довольно бледным.

– Так это же причина выпить, Велокс! – закричали они. – Тащите сюда новый мед. Мы пьем за первого ребенка нового воина!

Велоксу не оставалось ничего другого, как снова наполнить свой рог.

Ночь прошла, а Зигрун все еще корчилась от схваток, конца которым не предвиделось.

– Сколько это еще будет длиться? – спросила она в отчаянии.

– Не беспокойся, все идет своим чередом, – успокоила ее одна из женщин. – Тебе нельзя только сопротивляться боли, это замедляет роды.

Однако Зигрун умела бороться с болью – с болью от голода, от холода, от ран. Но сейчас боли были более сильными. Они налетали на нее, подобно ударам волн, мощным и непрекращавшимся. Между схватками она тяжело дышала и страшилась наступления следующих.

– Кричи, тебе станет легче, – настаивала одна из женщин.

– Нет, я не буду кричать. Я свободнорожденная из племени кимберов, я могу переносить боль…

У нее перекосилось лицо.

Женщина с упреком покачала головой.

– Ты и упрямая вдобавок. Здесь ни к чему геройство. Каждая корова знает, как вести себя, когда у нее рождается теленок, каждая кобыла и каждая собака. Только люди считают, что они умнее.

– Я что-то устала, – прошептала Зигрун. – Дайте мне заснуть.

– Нет, тебе нельзя спать, иначе твой ребенок погибнет. Он должен родиться. Вот, выпей этот чай, он усилит схватки.

Варево из листьев малины и тысячелистника было противным на вкус, и Зигрун боялась, что ее стошнит. Женщины положили на ее тело теплые платки.

Светало, однако у Зигрун все еще продолжались схватки. Выступил холодный пот, дыхание убыстрилось, губы кровоточили, потому что она искусала их от боли.

– Я хочу, чтобы все быстрее закончилось, – простонала роженица.

– Первый раз это трудно, – сказала одна из женщин. Зигрун слышала ее как бы издалека.

– Путешествие отняло у нее много сил, – заметила другая с озабоченным выражением лица.

– Позовем жрицу, она произнесет положенные заклинания.

Зигрун лежала апатично, только тело у нее содрогалось, когда наступала серия очередных схваток. Наконец появилась жрица, женщина с круглым лицом, одетая во все голубое. Она обнажила живот Зигрун и склонилась над ним.

– Ребенок лежит косо, он должен повернуться, – пробормотала она. – Я вижу свет жизни, но он слабеет. Остается не очень много времени.

Она встала в изголовье постели Зигрун и положила свою руку ей на лоб.

– Ты готова, дочь моя?

– Я готова, – пробормотала Зигрун, однако не знала, к чему. Она витала между двумя мирами.

– Ты – земля, ты – мать жизни, источник плодородия, кубок с водой. Освободись, подари жизнь, позволь ей течь дальше. Из источника получится ручей, из ручья река, из реки поток, из потока море.

Хотя жрица только шептала эти слова, Зигрун слышала их совершенно отчетливо. Она почувствовала неодолимую потребность начать течь, подобно источнику, и превратиться в журчащий ручей.

– …ручей наполняется водой и превращается в блестящую реку…

Зигрун приподнялась, и одна из женщин поддержала ее за спину.

– Еще нет, – сказала жрица и нарисовала защищающий знак над животом Зигрун. Две другие женщины согнули ноги Зигрун и прижали их к ее телу.

– …река превращается в широкий поток…

Зигрун закричала.

– Еще раз – кричи! Дай место потоку, он стремится в море.

Зигрун закричала еще раз, и потом еще раз, и потом она увидела перед собой бесконечный поток. С последним длительным криком, который, казалось, выплескивал всю боль мира, поток устремился в пространство моря.

Внезапно наступила тишина.

Зигрун тяжело дышала и, дрожа, держалась за свои колени.

Затем воздух прорезал тонкий требовательный крик. Его не смогли заглушить ликующие вопли женщин.

– Сын! У вас сын! – Жрица, смеясь, положила что-то скользкое, красное, шевелящееся на живот Зигрун.

Зигрун растерянно смотрела на крошечное существо, копошившееся на ее теле.

– Сын! Мой сын! Наш сын!

Она смеялась и плакала, кашляла и дрожала и была так счастлива, как только может быть счастлива женщина в это мгновение.

– Сейчас мы вымоем его и перевяжем пупок, – сказала одна из женщин и взяла у Зигрун ребенка в то самое время, когда Зигрун без сил упала на ложе. Она чувствовала себя легкой, как облако.

Женщины вымыли ее, и надели на нее свежую рубашку, расчесали ей волосы и приготовили напиток из меда, молока и яичного желтка, который Зигрун жадно выпила.

– Надо сообщить отцу, он должен полюбоваться на своего сына, – произнесла одна из женщин.

– Велокс, где он?

Только сейчас Зигрун подумала о своем любимом. Как же он, наверное, беспокоился о ней! Каким долгим ему, должно быть, казалось время, когда женщины постоянно отгоняли его от комнаты в женском доме.

«О, Велокс, у тебя сын! Я так горда, что я смогла родить тебе сына!»

Зигрун немного оправилась, и женщины вложили ей в руки вымытого, завернутого в мягкую ткань ребенка. С ожиданием она смотрела на дверь. Служанка вернулась одна.

– Где Велокс? Ты его нашла? – обеспокоенно спросила Зигрун.

– Да, нашла. – Она откашлялась и немного смущенно посмотрела на женщин, стоявших вокруг. – Он придет… немного позже.

– Почему позже? Где он?

– Он лежит в своей постели, но он не просыпается. Он… мертвецки пьян.

В Лугудунуме состоялось собрание друидов. Своей магией они заклинали духов тьмы, чтобы те вернулись в свое царство, а на земле появились духи света. Беленус, бог света и солнца, передаст земле свою силу и этим пробудит жизнь в семенах, покоившихся в лоне земли.

Антекус сдержал свое обещание и подарил Велоксу поместье с батраками, скотом и полями, садом с яблонями и домом, выстроенным из древесины дуба, бука, рябины и тиса. Поместье располагалось в плодородной долине Родануса, к югу от священной крепости Луга.

– Когда вода Родануса протекает мимо вашего двора, она несет божественную силу из святилища, – сказал Антекус, и Зигрун была уверена в том, что это место выбрал Верцуликс. Вокруг, на холмах и полях, высились груды древесины, подготовленные для костров, которые зажгут предстоящей ночью в честь божества Бела, когда друиды выйдут из святилища.

Зигрун удивительно быстро оправилась от трудных родов. Смущенно и пристыженно Велокс прошмыгнул, отоспавшись после ночи попойки, в комнату жены. Он горько упрекал себя за то, что не был с ней во время родов, хотя у него не было ни малейшего шанса находиться в тот момент рядом с Зигрун.