Читать книгу "Шаман - Ной Гордон"

Несколько недель спустя шериф прислал Робу Джею тело старухи, которая умерла на государственной ферме округа. Шаману очень хотелось возобновить обучение, но отец запретил ему входить в сарай.

— Шаман, ты когда-либо видел женщину без одежды?

— Видел однажды Макву. Она взяла меня с собой в баню и пела песни, пытаясь вернуть мне слух.

Отец изумленно уставился на него, а затем понял, что должен объяснить свое решение.

— Я считаю, что, когда ты в первый раз увидишь тело женщины, она не должна быть уродливой мертвой старухой.

Он кивнул, почувствовав, как лицо заливает краска.

— Это уже не первый раз, папа. Маква же не была старой или уродливой.

— Не была, — согласился отец. Он похлопал Шамана по плечу, и они оба вошли в сарай и заперли за собой дверь.

В июле школьный комитет предложил место учительницы Рэйчел Гайгер. Не было ничего необычного в том, чтобы дать возможность кому-то из старших учеников преподавать в школе, когда открылась соответствующая вакансия. В своем письменном заявлении об отставке Дороти Барнем горячо рекомендовала девушку. Кроме того, как отметил Кэррол Вилкенсон, они могли платить ей зарплату новичка, и она жила у себя дома, а значит, ей не нужно предоставлять жилье.

Это предложение вызвало мучительную нерешительность в семействе Гайгеров, а также — серьезные, недоступные ушам Рэйчел беседы между Лилиан и Джеем.

— Мы и так уже слишком долго все откладываем, — заметил Джей.

— Но год работы в школе даст ей прекрасный опыт, поможет сделать прекрасную партию. Учительница — это так по-американски! — аргументировала Лилиан.

Джейсон вздохнул. Он нежно любил своих сыновей. Дэйв, Герм и Пончик были хорошими, любящими мальчиками. Как и их мать, все трое, кто лучше, кто хуже, играли на фортепиано. Дэйв и Герм хотели учиться играть на духовых инструментах, если родителям удастся найти учителя. Рэйчел была первенцем, единственной дочерью, в которой отец души не чаял, баловал, учил играть на скрипке… Она была папиной дочкой. Джей знал, что придет день — она выйдет замуж и навсегда уйдет из дома. А ему и Лилиан останется только ожидать от нее редких писем. Видеться они будут очень недолго, во время нечастых визитов в дом родителей или в дом ее мужа, возможно, далеко отсюда.

Он решил быть эгоистом и задержать ее в лоне семьи еще какое-то время.

— Хорошо, пусть будет учительницей, — заявил он Лилиан.

Прошло уже несколько лет с тех пор, как наводнением смыло баню Маквы. Все, что осталось, это две каменные стены шести футов длиной, три фута высотой, стоящие на расстоянии двух с половиной футов друг от друга. В августе Шаман взялся возводить над стенами каркас в виде полусферы из молодых побегов деревьев, переплетая их зелеными ивовыми прутьями. Он работал медленно и неумело. Вскоре и отец подключился к этой работе. Они проводили на стройке все свое свободное время. По истечении почти двух недель им удалось приблизительно воссоздать тот облик парной, какой она была в самом начале, когда Маква, Луна и Идет Поет построили ее за несколько часов.

Взяв молодые деревья и ивовые прутья, они сплели ясли размером в рост взрослого человека, и поставили их в баню, так что они касались вершин каменных стен.

У Роба Джея была изодранная бизонья накидка и кусок оленьей кожи. Когда они натянули куски кожи на каркас, значительная его часть осталась открытой.

— Может, одеяло? — предложил Шаман.

— Лучше взять два, положить двойным слоем, иначе она не будет держать пар.

Они испытали парную в сентябре, в первый морозный день. Камни Маквы лежали в точности на том же месте, где она их оставила. Они развели огонь и поставили в него камни, чтобы те хорошенько раскалились. Шаман подошел к парной, закутавшись в одно лишь одеяло, которое сбросил у входа; дрожа, он лег в плетеные ясли. Роб Джей принес горячие камни, используя раздвоенные на конце палки, и положил их под яслями, затем вылил на них несколько ведер холодной воды и плотно закрыл дверь. Шаман лежал в клубах пара, чувствуя, как нарастает влажность. Он вспоминал, как он испугался в первый раз, как прижимался к Макве, спасаясь от высокой температуры и темноты. Он вспомнил странные знаки на ее груди, а когда прижался к ним щекой, они показались ему похожими на шрамы. Рэйчел была не такой плотной и коренастой, как Маква, и грудь у нее была более тяжелой. Мысли о Рэйчел возбудили его, и он занервничал, как бы его отец не вошел и не увидел его состояние. Он заставил себя снова подумать о Макве, вспомнить спокойствие и любовь, которые она излучала, — такие же умиротворяющие, как первые клубы теплого пара. Странно было лежать в парной, куда она заходила столько раз. С каждым годом воспоминания о ней блекли, и он спрашивал себя, зачем кому-то понадобилось убивать ее, откуда берутся плохие люди. Почти не осознавая этого, он начал петь одну из песен, которым она его научила: «Ви-а-я-ни, ни-на не-ни-се-ке-ви-то-се-ме-не ни-на… — Куда бы ты ни пошел, я иду рядом с тобой, сын мой».

Скоро отец принес еще несколько горячих камней и обдал их холодной водой. Пар заполнил баню. Шаман терпел, сколько мог, и хорошо пропотел. Когда дышать стало невмоготу, он спрыгнул с яслей, выскочил на морозный воздух и окунулся в ледяную реку. В первое мгновение ему показалось, что это последняя баня в его жизни. Но кровь вновь побежала в его жилах, он забил руками по воде и поплыл к берегу. Издав боевой клич сауков, вылетел из воды и побежал в сарай, энергично вытерся насухо и нырнул в теплую одежду.

Видя, какое громадное удовольствие испытал его сын, отец тоже захотел попариться. Теперь пришел черед Шамана нагревать, носить и обливать водой камни.

Наконец, разгоряченные и довольные, они вернулись домой. Из-за бани они пропустили время ужина. Мать Шамана, обидевшись, оставила их тарелки на столе, и еда совершенно остыла. Им пришлось обойтись без супа и соскрести с баранины застывший жир. Труды отца с сыном по восстановлению парной стоили тех блаженных минут, которые они испытали, Маква знала толк в банных процедурах.

Начались занятия в школе. Рэйчел обнаружила, что работа учительницы дается ей легко. Ежедневное расписание было ей хорошо знакомо: уроки, классная работа, пение, домашние задания…

Шаман лучше ее разбирался в математике, и она попросила его вести занятия по арифметике. Хотя ему не платили, Рэйчел хвалила его перед родителями и правлением школы, и ему нравилось вместе с ней планировать уроки.

Хотя мисс Барнем и сказала о том, что, возможно, ему уже нет необходимости выполнять упражнения для голоса, друзья продолжали заниматься. Теперь, когда Рэйчел стала учительницей, они проводили тренировки в Академии, после того, как дети уходили по домам, за исключением тех упражнений, для которых нужно было воспользоваться фортепиано. Шаман любил сидеть рядом с ней на скамье у инструмента, но куда большее удовольствие он получал, когда они оставались в школе наедине.

Ученики всегда шутили над тем, что мисс Барнем, похоже, никогда не отлучается в туалет, а теперь и Рэйчел демонстрировала аналогичное терпение. Едва дождавшись, когда все уйдут, она сразу же бежала в уборную. В отсутствие Рэйчел Шаман много думал над тем, что она носила под юбками. Старший рассказал Шаману, что, когда он сделал «это» с Петти Драккер, ему пришлось помочь ей выбраться из старого дырявого нижнего белья, которое принадлежало ее отцу. Шаман знал, что большинство женщин носит либо кринолины из китового уса, либо сорочки из конского волоса: от них все тело чесалось, но они давали больше тепла. Рэйчел холод не любила. Когда она возвращалась, то вешала свой плащ на крючок и спешила к печке, где грела сначала грудь, а потом и спину.