Читать книгу "Искусство войны - Ирина Оловянная"

Через пару минут перед нами на большом блюде лежа жареный гусь. Я достал кинжал (вилка и столовый нож в этом мире считаются излишней роскошью) и начал отрезать от гуся ногу. Как ни странно (еще утром кинжал был деревянным), нога легко отрезалась.

Эльфийское вино оказалось очень слабоалкогольным напитком с сильным медовым привкусом. Алекс даже разрешил Тони его пить (а что делать?).

Минут через десять от гуся остались одни косточки, а мы все по отдельности героически пытались решить вопрос, что делать с жирными руками. Наконец, Алекс нашел идеальный выход – пальцы надо облизать. Гномы, во всяком случае, поступали именно так.

– Только не вздумай повторить это дома, – предупредил Алекс младшего братишку.

– Угу, – согласился Тони, – но теперь я знаю, что так вкуснее.

Мы тихо посмеялись.

К нам опять подошел трактирщик:

– Господа всем довольны?

Я кивнул.

– Золотой, – заметил он, как будто между прочим. Мы больше не внушали ему опасений. Вот так всегда! Если бы мы разнесли тут все в мелкие щепки, выяснилось бы, что именно столько стоит не только обед, но и четыре превращенных в растопку стола.

– Мы швыряемся деньгами после дела, а не до, – возразил я.

– А-а-а, так господа наемники ищут работу? – негромко уточнил трактирщик.

Я кивнул.

– Ну, я мог бы порекомендовать подходящего работодателя…

– Но?.. – спросил я с едва заметной угрозой в голосе.

– Золотой, – повторил трактирщик, нахально улыбнувшись.

Я расхохотался:

– Этот господин придет сюда?

Трактирщик согласно кивнул:

– Очень скоро.

– Мы подождем, – заявил я.

Улыбка на лице трактирщика завяла, и он, шаркая, удалился за свою стойку.

Лео провел рукой по струнам:

– А мы-то что будем делать? Просто тянуть время?

– Можешь сыграть и спеть, если хочешь. Может, нам даже за это сделают скидку со съеденного гуся.

Лео рассмеялся, потянулся за гитарой и запел по-английски:

Серые глаза – рассвет,

Пароходная сирена,

Дождь, разлука, серый след

За винтом бегущей пены…

Вряд ли гномы и трактирщик знали, что такое пароходная сирена, но и они слушали внимательно.

…Черные глаза – жара,

В море сонных звезд скольженье

И у борта до утра

Поцелуев отраженье…

В трактир вошел хорошо одетый «господин», но прерывать песню не стал. А сам трактирщик его не заметил.

…Синие глаза – луна,

Вальса белое молчанье,

Ежедневная стена

Неизбежного прощанья…

У нас с Лео один и тот же любимый поэт. Следовало ожидать.

…Карие глаза – песок,

Осень, волчья степь, охота,

Скачка, вся на волосок

От паденья и полета.

Нет, я не судья для них,

Просто без суждений вздорных

Я четырежды должник

Синих, серых, карих, черных.

Как четыре стороны

Одного того же света,

Я люблю – в том нет вины —

Все четыре этих цвета.[24]

Обнаружив, что его слушают затаив дыхание, Лео смутился и опять приставил гитару грифом к стене.

«Хорошо одетый господин» подошел к стойке и начал чем-то шептаться с трактирщиком. Похоже, это тот самый «работодатель». Я внимательно его разглядывал: прихрамывает, левая рука тоже не в порядке, а медицина здесь… Тем не менее он, несомненно, самый опасный в бою человек из всех, кого мы сегодня видели.

Трактирщик кончил шептать и мотнул головой в нашу сторону: я угадал.

Господин шагнул к нашему столу и вопросительно поднял брови. Я кивнул. Он сел спиной к залу – храбрый… или глупый.

– Форрест, – представился он.

– Энрик, – ответил я. – Вы посредник?

Он утвердительно кивнул.

– А какая работа? – поинтересовался я.

– Про дракона слышали?

– Даже видели, – ухмыльнулся Алекс.

– Гонорар? – поинтересовался я.

На деньги мне, разумеется, наплевать, но играть эту роль так приятно!

– Десять тысяч. Золотом, – он ожидал наших ахов, но не дождался. Мы усиленно делали вид, что за меньшие деньги сроду не работали.

– Пятнадцать, – выдавил он из себя, – и надо спасти одну знатную даму, если она еще жива, за отдельное вознаграждение, – подмигнул он.

– Хорошо, – согласился я. – Аванс?

– Нет! Слишком велик соблазн взять и смыться.

Гвидо и Роберто в ярости вскочили со своих мест.

Я хлопнул ладонью по столу, и они сели обратно. Форрест не пошевелился.

Я покачал головой:

– На снаряжение.

– Сколько?

– Я пока не знаю. Увидеть дракона со стороны – не значит догадаться, как его пристукнуть, – я вытащил из кошелька золотую монету, обещанную трактирщику, и покрутил ее в руке.

Он это увидел, и его повлекло к нашему столу, как влечет к магниту железные опилки. Я положил деньги на край стола, но, когда он попытался забрать монету, я накрыл ее ладонью.

– Скажи, уважаемый, – обратился я к нему так грубо, как только мог из себя выдавить, – что ты знаешь о драконе?

– Э-э-э, – потянул трактирщик.

– Садись, – предложил я, – разговор будет долгий, а делать пока всё равно нечего, – я кивнул на почти пустой зал. Гномы шептались о чем-то своем, гномьем, пили что-то из больших кружек и уходить не собирались.

– Я человек маленький… – затянул трактирщик песню всех трактирщиков от Адама до наших дней.

– Но хорошо осведомленный, – отрезал я. – Я видел неподалеку обгоревшие крыши. Пламя он выдыхает?

Трактирщик кивнул.

– А на какое расстояние? – не выдержал Гвидо.

Трактирщик пожал плечами. Я вопросительно взглянул на Форреста.

– Я тоже не знаю, – сказал он.

– А что говорят посетители? – спросил я, весело глядя на трактирщика.

– Они все больше спрашивают, – проворчал тот, очень он был недоволен. Как же, ему по штату положено быть человеком осведомленным.

– Ну, девушек он ворует, что покрасивее.

– И много?

– Э-э-э, ну шестерых здесь уволок. А сколько еще… Бог знает.