Читать книгу "Спартак - Андрей Валентинов"

Будет потомство еще порочней.

42. МАРК КРАСС: БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ

Спартак шел на юг.

Именно эти теплые сентябрьские дни 72 года до Р.Х. оказались самыми страшными для Рима. Еще бы! Впереди гладиаторского войска, опережая его на много Переходов, летела голосистая богиня Эхо. Летела, спешила, вопила во все горло: "На Рим! Они идут на Рим! Спартак идет!" Этот крик разбудил другую богиню — Панику, неистовую дочку лесного владыки Пана. И замерзала кровь в жилах, и становились кости водой, и поднимались воды до самой души…

СПАРТАК ИДЕТ!

Этот давний ужас все еще чувствуется в коротких строчках римских историков.

Аппиан:

"Спартак… со 120 000 пехоты поспешно двинулся на Рим. Он приказал сжечь весь лишний багаж, убить всех пленных и перерезать вьючный скот, чтобы идти налегке".

Флор:

"Окрыленный этими победами, он — чего уже одного достаточно для нашего позора — составил план нападения на Рим".

Орозий:

"…Государство испытывало почти не меньший страх, чем когда Ганнибал стоял угрожающе у ворот Рима… Это была война, на которую уже нельзя было спокойно смотреть, но которой следовало повсюду бояться".

Конечно, римляне знали, что штурм столицы едва ли возможен, что стены крепки и ворота заперты, но страх был сильнее, страх катился всесокрушающей лавиной, как тогда, во времена давней Ганнибаловой войны. "Спартак у ворот!" Что могло быть страшнее?

В эти дни, показавшиеся римлянам преддверием Армагеддона, оставалась лишь одна надежда. Звали эту надежду Марк Лициний Красс. Последняя римская армия выступила в поход.

…Наверное, именно тогда, теплой осенью 72 года до Р.Х., Красс впервые в жизни вздохнул полной грудью. Теперь он, Марк Лициний, — Спаситель Отечества. Он — и никто другой. Не Помпей — Красс! Наступал звездный час, час великой славы, до которой оставался всего лишь один шаг. И сделать этот шаг было так просто — всего лишь разбить Спартака…

Не будем мешать Марку Лицинию. Пусть ведет войско, пусть внимает прощальным напутствиям отцов-сенаторов, пусть ободряюще улыбается плачущим матронам. Его час еще впереди, а мы пока поглядим, как идут дела у нашего великолепного парня.

Марш Спартака на Рим — еще одна загадка в числе многих. На первый взгляд все ясно: решив не уходить из Италии, вождь восставших готовился нанести удар в самое сердце Римской республики. Двигаться следовало быстро, отсюда и сожженный обоз, и убитые пленные. Гладиаторское войско всесокрушающей лавиной покатилось на юг…

…И вновь хочется повторить: у страха глаза велики. Сто двадцать тысяч только пехоты! Уверен, на самом деле спартаковцев было куда меньше, но перепуганные римляне подсчитали именно так.

Итак, Спартак идет на Рим, однако до Рима почему-то не доходит, сворачивает. Что за притча?

Вновь вспомним Аппиана:

"Спартак переменил решение идти на Рим. Он считал себя еще не равносильным римлянам, так как войско его далеко не все было в боевой готовности и не в достаточной мере вооружено; ни один италийский город не примкнул к ним: его войско состояло из рабов-перебежчиков и всяких попутчиков".

На первый взгляд вполне понятно. Несколько дней похода показали, что новобранцы из Цизальпинской Галлии небоеспособны, их еще следовало учить и учить, а не посылать на штурм римских стен. Поэтому вождь решил не искушать судьбу — и прошел мимо Вечного города. Так вполне могло случиться, но неужели Спартак не понял этого еще в Галлии? Джованьоли Вещий, если помните, решил эту проблему просто. Не смог устоять вождь перед энтузиазмом распаленных победами бойцов, двинулся на Рим, но по пути одумался, и все остальные одумались.

Не будем торопиться. Послушаем еще наших древних.

Плутарх:

"Красс остановился у границ Пицена, чтобы встретить двинувшегося туда Спартака…"

Аппиан:

"В Пиценской области консулы снова попытались оказать противодействие ему. Здесь произошло второе большое сражение, и снова римляне потерпели и тут большое поражение".

Плутарх пишет о Крассе, Аппиан — о консулах, но оба согласны в том, что первое сражение после поворота спартаковцев на юг произошло в Пицене. А теперь смотрим на карту.

Пицен — небольшая область на Адриатическом море. Рим находится на противоположной стороне полуострова, вблизи моря Тирренского. Между побережьями — Апеннины. Попасть из Пицена в Лаций можно хотя бы по Соляной дороге, но слишком уж неудобно и опасно. Дорога плутает по горам, где войско не развернешь да и времени потеряешь много. Между тем из Цизальпинской Галлии к Риму есть иной маршрут, прямой — через Этрурию. Если Спартак спешил, если он даже обоз бросил, то зачем плутать по горам, давая римской армии возможность заступить путь?

…Как говорил известный исторический персонаж по сходному поводу: "Кто же на Варшаву через Львов ходит?"

Объяснение лежит на поверхности. Дезинформация! Очередная и очень успешная. Спартаку требовалось перебросить армию в Южную Италию, и он поспешил шепнуть богине Эхо, что цель похода — Рим. Пусть потеют квириты от страха, пусть прикрывают столицу, забыв обо всем!

Уверен, так оно и было. Спартак не собирался атаковать Вечный город, его новый план заключался совсем в ином. Но чтобы это понять, присмотримся к происходящему внимательнее. Дело в том, что Спартак не просто распускал нужные слухи.

Ампелий:

"Гладиаторы Спартак, Крикс и Эномай, опустошив почти всю Италию, угрожали сжечь Рим, но были подавлены в Лукании Крассом, в Этрурии — консулом Помпеем".

Как видим, этот Ампелий — изрядный путаник. Помпей не был в тот год консулом, Красс разбил Спартака не в Лукании, Эномая и Крикса осенью 72 года до Р.Х. уже не было в живых. Но не это в данном случае важно. Почти все историки пишут о том, что войско Помпея, поспешившее из Испании на помощь Крассу, тоже воевало со спартаковцами, но только Ампелий сообщает, где именно. А воевало оно в Этрурии.

Плутарх:

"Судьбе хотелось все-таки сделать Помпея некоторым образом участником в этой победе. Пять тысяч рабов, успевших спастись в сражении, встретились с ним и были истреблены все до последнего человека, вследствие чего Помпей написал в Сенат, что Красс разбил гладиаторов в открытом поле, он же, Помпей, вырвал самые корни войны. Из любви к нему римляне с удовольствием слушали и повторяли это".

Итак, Гней Помпей Великий считал, что именно он вырвал "корни войны". Обычно это понимают в том смысле, что войско Великого помогло "зачистить" Южную Италии от спартаковцев. Но мы видим, что Помпей туда даже не добрался, он воевал на севере, причем война вовсе не была легкой. Конечно, не он разбил Спартака, но по поводу "корней" оказался не так уж далек от истины — Этрурия примыкает к Лациуму, от ее южной границы до стен Рима всего несколько километров. Окажись там вражеское войско, римлянам не доведется спокойно спать. "Вырвал корни" — отвел угрозу от столицы. Это и вправду серьезно.