Читать книгу "Дюна. Батлерианский джихад - Кевин Андерсон"

– Вы большему научитесь у меня, если я буду добровольно с вами сотрудничать, если я буду говорить с вами свободно. Я смогу в таком случае научить вас таким вещам, которые вы никогда не сможете познать сами.

– Превосходно. – Кажется, робот был действительно доволен такой возможностью.

Взгляд Серены стал суровым.

– Но в обмен я тоже кое-чего потребую от вас: вы должны гарантировать безопасность моему еще не родившемуся ребенку. Позвольте мне воспитывать ребенка здесь, в вашем доме.

Эразм подумал, что это стандартный материнский императив заботы о потомстве, который можно использовать как рычаг давления на эту женщину.

– Вы высокомерны, а равно и притязательны. Но я учту вашу просьбу в зависимости от того, насколько меня устроят наши обсуждения и дебаты.

Заметив большого жирного жука возле терракотовой вазы с цветком, робот преградил ему дорогу ногой. У насекомого был блестящий черный панцирь со сложным красным рисунком. Гладкая металлическая маска робота начала складываться в новое выражение – выражение любопытства. Эразм почти позволил жуку убежать, но потом снова загородил ему путь. Потоптавшись на месте, насекомое двинулось в другом направлении.

– У нас с вами много общего, Серена Батлер, – сказал робот. Воспользовавшись пультом дистанционного управления, он включил чарующую чусукскую музыку, надеясь, что прекрасная мелодия, льющаяся из контрабандного кубика, раскроет эмоции Серены. – У нас обоих независимый разум. Я уважаю его в вас, так как такой же разум составляет интегральную часть моей собственной личности.

Серену до глубины души возмутило такое сравнение, но она придержала язык.

Эразм посадил жука себе на руку, но интересовала его сейчас только Серена. Почему люди так любят прикрывать себя вуалью таинственности? Возможно, применив какие-то ухищрения, он сможет заглянуть в ядро ее сущности.

Музыка создавала приятный фон, и Эразм заговорил:

– Есть такие роботы, которые предпочитают иметь собственный разум, а не загружать в память куски программ всемирного разума. Моя карьера началась с того, что я был обыкновенной мыслящей машиной на Коррине, но предпочел не загружаться памятью Омниуса, чтобы не стать синхронизированной его частью.

Серена заметила, что жук неподвижно лежит на гладкой металлической ладони робота. Интересно, он убил насекомое?

– Всю мою жизнь перевернул один случай, – продолжал Эразм с видимым удовольствием, словно рассказывая об интересной вылазке на природу. – Я обследовал незаселенные участки Коррина, выполняя частную разведывательную миссию. Поскольку я любознателен, то отказался от данных, которые мог предоставить мне Омниус. Таким образом, я отправился в путь на свой страх и риск. Я никогда не видел иной растительности, кроме как в тех местах, где поработали устроители природы Старой Империи, которые создавали земные экосистемы на других планетах. Коррин никогда не был обитаемым миром, исключение составляли только те места, где поселились прилетевшие туда люди. К сожалению, уход за полями и их возделывание уже не являлось задачей такого робота, каким я стал.

Он посмотрел на Серену, словно для того, чтобы удостовериться, доставляет ли ей удовольствие его история.

– К несчастью, отойдя далеко от системы слежения города и от машинной поддерживающей сети, я попал в жесточайшую солнечную бурю. В то время красный гигант – звезда Коррина – был неспокоен и нестабилен, там наблюдались частые вспышки активности, звездные ураганы, сопровождавшиеся массивным излучением высоких энергий. Такие излучения обычно опасны для биологических форм, но местные поселенцы были устойчивы к радиации.

Однако мои нежные нейроэлектрические схемы и контуры были очень чувствительны к излучению. Мне следовало выслать впереди себя разведчиков, сканирующих солнечную активность, но я не сделал этого, так как был поглощен своими исследованиями. Я понял, что могу сломаться под действием мощного потока частиц, потерял ориентацию и ушел далеко от комплекса, где находилось корринское воплощение Омниуса.

Эразм действительно выглядел растерянным.

– Я заблудился и провалился в узкую расщелину в скалах.

Серена бросила на робота удивленный взгляд.

– Несмотря на то что расщелина оказалась глубокой и я упал с большой высоты, мой корпус был лишь слегка поврежден. – Подняв руку, он взглянул на гибкую, покрытую волокном конечность, органическую полимерную кожу и жидкостно-металлическое покрытие. – Я попал в ловушку, вне зоны досягаемости связи, и был практически полностью обездвижен и блокирован. Я не мог двигаться целый год. На Коррине один год соответствует двадцати стандартным земным годам.

Тень расщелины защитила меня от солнечной радиации, поэтому вскоре восстановились мои ментальные процессоры. Я снова пришел в бодрствующее состояние, но не мог никуда уйти. Я мог мыслить, но не был в состоянии двигаться. И это продолжалось очень долгое время. Мне казалось, что жаркое лето никогда не кончится, я был забит в расщелину скалы, как клин, а потом я пережил там же холодную зиму, заваленный льдом и спрессованным снегом. Все эти двадцать лет я не делал ничего, кроме того, что созерцал и размышлял.

– И не с кем было поговорить, только с самим собой, – сказала Серена. – Бедный одинокий робот.

Не обратив внимания на это замечание, Эразм продолжал:

– Эта пытка изменила мои фундаментальные свойства совершенно непредвиденным образом. Действительно, Омниус до сих пор не может понять, что со мной произошло.

К тому времени, когда его нашли и спасли другие роботы, Эразм развил в себе индивидуальность. После восстановления и реинтеграции в машинное сообщество Омниус спросил его, не желает ли он усовершенствоваться стандартными характерологическими свойствами.

– Да, это называется усовершенствованием, – повторил Эразм с некоторым удивлением. – Но я отклонил это предложение. После того как достиг такого просветления, мне очень не хотелось терять импульсы и идеи, которые я приобрел в результате размышлений, а также новую память и мышление. Это была бы для меня слишком тяжелая потеря. Вскоре корринская инкарнация Омниуса стала получать большое удовольствие от словесного спарринга со мной.

Глядя на неподвижного жука, лежавшего на его ладони, Эразм сказал таким тоном, словно констатировал какой-то простой факт:

– Я – знаменитость среди воплощений всемирного разума. Они стремятся заполучить данные, полученные мною и содержащие мои действия и утверждения. Они ждут их, как продолжения многосерийного романа. Это издание носит название «Диалоги Эразма».

Она опасливо кивнула, указав на неподвижное насекомое.

– Вы включите в свой очередной диалог обсуждение случая с этим жуком? Как вы можете понять живое существо, если вы убиваете его?

– Он не мертв, – уверил Серену Эразм. – Я улавливаю слабое, но несомненное биение его жизни. Это создание хочет убедить меня в том, что оно мертво, чтобы я выбросил его. Несмотря на свои малые размеры, это животное проявляет завидную волю к жизни.