Читать книгу "Девятый император - Андрей Астахов"

– Эх, сейчас бы вдарить по ним дружиной! – мечтательно воскликнул Ратислав. – Тысяча тяжелых латных комонников всех бы их тут с болотной грязью смешала, вовек бы не выковыряли! А мы бежим, прячемся. Плохо это, не по чести.

– Ну, если здесь такие топи, как ты говоришь, тяжелая конница ничего бы не сделала. Сами бы провалились в грязь и утонули. А во-вторых, отступление не всегда признак слабости. В нашем случае это вообще единственный способ спастись. Двое против тысячи – так никто не воюет.

– А Зарята?

– Мне кажется, что он не торопится нам помогать.

– Что-то не пойму я, дядя Хейдин, – высказал Ратислав давно мучившую его мысль. – Как такое возможно – был мальчик, а стал змей крылатый? Колдовство, не иначе!

– Колдовство и есть. Только хорошее колдовство, светлое. В моем мире оно называется магией. В вашем мире колдовства и магии нет, а у нас оно сплошь и рядом. Только светлой доброй магии становится все меньше, а черной злой – все больше. Это очень долго объяснять, как Зарята стал драконом. Я и сам толком этого не понимаю. Но я тебя уверяю – он не стал хуже. Этот дракон еще нам всем крепко поможет справиться со злом. Хотя, честно говоря, он какой-то странный. Самодовольный, что ли. Никогда не думал, что драконы настолько влюблены в самих себя.

– Ага, хуже не стал! Липке дом порушил. Где ей… где вам теперь жить-то?

– Мы Липке новую избу поставим.

– А пока живите у меня, – не задумываясь, предложил Ратислав. – Я вам рад буду.

– Спасибо тебе, – Хейдин оценил, чего стоило Ратиславу сделать такое предложение. – Мы обязательно первое время поживем у тебя.

– Ты зря говоришь, дядя Хейдин, что у нас волшбы нет. Сколько хошь ее. И лешие есть, и сенники, и банники, и домовые, и водяные, и русалки, и кикиморы. Я сам прошлым летом видел русалку на озере за Чудовым Бором. У нас и село-то называется так потому, что в чаще всяких чуд полным-полно. Коли повезет, так и Хозяина леса встретишь.

– А какой он, этот Хозяин леса?

– Да навроде старичка, седенький такой. В лычницах[65]ходит, в зипунишке домотканом. По глазам его узнать можно – они у него косят малость. Коли ты в лесу ведешь себя правильно, обитателей не обижаешь, Хозяин леса тебя одарит – наведет на богатое грибное или ягодное место, борть с медом укажет или еще чего. А коли пришел ты в лес ради корысти и зверье бьешь без жалости, да деревья без толку рубишь, Хозяин леса тебе отомстит, заведет в чащобу или в трясину, откуда не выберешься.

– Серьезный он, этот Хозяин.

– Серьезный. Только батюшка Варсонофий говорит, нет никакого Хозяина. Мол, язычество это все… Где ж Зарята? Может, улетел, забыл про нас?

– Не улетел, – Хейдин показал Ратиславу свой каролитовый перстень, мерцающий ясным зеленоватым пламенем. – Он где-то недалеко. Думаю, он себя еще проявит.

– Ты умеешь управлять драконами?

– Ими управлять невозможно. Зарята слушается меня потому, что считает меня своим пестуном. Или приемным отцом. Очень мило с его стороны. А еще он слушается Руменику, потому что она принцесса.

– Руменику и я бы слушался, – хмыкнул Ратислав. – И тебе подчиняться не зазорно. Воин ты славный.

– Ты воин не хуже меня. И знаешь, что меня больше всего восхищает в тебе, Ратислав? То, как быстро ты стал отличным воином Дремавшие в тебе качества воина раскрылись мгновенно. Это ценный дар, но и большое бремя.

– Пустое! – отмахнулся Ратислав. хотя в душе был польщен словами воина. – Я тут из дома прихватил кое-что. Поешь, дядя Хейдин.

– А ты?

– А я не хочу.

Парень развернул извлеченный из-за пазухи сверток, подал Хейдину ломоть подового хлеба и луковицу. Обед был скудный, но Хейдин был рад и этому. Теперь, по милости Заряты, у них с Липкой нет своего дома, так что нужно поесть – неизвестно, когда представится случай потрапезничать по-человечески.

– Глянь-ка, пошли! – вдруг шепнул Ратислав.

Хейдин так и замер с набитым ртом. Монгольская конница пришла в движение. То ли монгольские разведчики вернулись и доложили, что село стоит пустое, то ли монголам просто надоело ждать, но передовые сотни пошли к Чудову Бору.

– Вот пакость! – выругался Ратислав. – Они же все сожгут, все по бревнышку развалят. И некому их остановить. Эх, безгода[66]какая!

– Постой-ка! – Хейдин схватил юношу за руку. – Посмотри вон туда!

Ратислав глянул в сторону, в которую указал Хейдин и увидел нечто похожее на огромную зеленую птицу, парящую в небе над чудовоборской колокольней. Небо понемногу расчистилось от туч, и плывущий в небе дракон вспыхивал яркими зелеными искрами. Зрелище было на редкость красивое. Заметили монголы дракона или нет, но только до Хейдина и Ратислава донеслись их нестройные удивленные крики и ржание монгольских коней, видимо, почуявших близость крылатого змея.

– Что он делает? – пробормотал ортландец.

– О чем ты, дядя Хейдин?

– Зачем он устраивает эти смотрины? Хочет отпугнуть их от села?

– Наверное. Они, чаю, со страху разбегутся, кто куда!

– Смотри, он снижается.

– Вон он! Монголы увидели его!

Хейдин уже не слушал Ратислава. Он весь обратился в зрение и слух, потому что перед его взором начиналось самое поразительное сражение, которое когда-либо видели человеческие глаза. То, что он наблюдал сейчас, могло потрясти кого угодно. Такая картина могла бы родиться только в воображении поэта или сказителя героических песен. Хейдин подумал с трепетом в душе, что, верно, так же сражались небожители в те легендарные времена, когда мир был совсем молодым, Добро и Зло не могли одолеть друг друга, и родившийся от светлого феникса и темного змея дракон стал могущественным стражем этого равновесия. Сказания древности обретали реальность прямо на глазах, и ортландец смотрел на происходящее, чтобы запечатлеть увиденное в своем сердце до конца дней, сожалея об одном – вздумай он рассказать об увиденном, ему никто бы не поверил.

Эрдегену надоело ждать. Его, прославленного воина, одним из первых ворвавшегося на улицы Резана и Ульдемира, теперь заставляли ждать нерасторопные разведчики, посланные полчаса назад проверить дорогу. Равнина по сторонам от тракта несла угрозу – черные пятна трясины становились все шире, и Эрдеген ждал. Месяц назад он бы просто окружил это жалкое урусское село облавной цепью и вошел бы туда с ходу. Но болота заставляли быть осторожным: всадники уже несколько раз проваливались в топи.

Наконец, показались разведчики. Старший отряда, пожилой монгол в русском коническом шлеме, верно, снятом с убитого уруса, подъехал к Эрдегену.