Читать книгу "Когда пируют львы - Уилбур Смит"

Шакал был теперь близко, очень близко, но по крайней мере Дафф начал двигаться. Он был на полпути к костру, но споткнулся. Упал, покатившись и поджав под себя ноги. Голова его была повернута в темноту, откуда доносился лай. И тут Шон его увидел. Шакал вылетел из тьмы, как серый мотылек, и понесся прямо туда, где лежал Дафф. Шон видел, как Дафф попытался закрыть лицо руками, когда шакал набросился на него. Одна из собак вырвалась из рук Мбежане и пробежала мимо, задев ноги Шона. Шон схватил горящее полено и побежал за ней, но Дафф уже лежал на спине, махал руками и пытался отогнать животное размером с терьера, которое рвало ему лицо и руки. Собака схватила шакала и оттащила, ворча. Шон ударил шакала поленом, сломав ему спину. Он бил и бил, превратив тело животного в бесформенную массу, прежде чем повернулся к Даффу. Теперь Дафф был на ногах. Он размотал шарф с шеи и вытирал им лицо, но кровь капала с его подбородка и выпачкала рубашку. Руки его дрожали. Шон подвел его к костру, отвел руки Даффа и осмотрел укусы. Нос порван, и плоть на одной щеке свисает куском.

– Садись!

Дафф послушался и снова прижал шарф к лицу. Шон быстро прошел к костру. Концом палки сгреб в кучу уголья, достал свой охотничий нож и сунул лезвие в эту груду.

– Мбежане! – позвал он, не отрывая взгляда от ножа. – Брось шакала в огонь. Положи побольше дров. Не прикасайся к шакалу руками. Когда сделаешь это, свяжи собаку и не подпускай к ней остальных.

Шон повернул нож в огне.

– Дафф, выпей бренди, сколько сможешь.

– Что ты собираешься делать?

– Ты сам знаешь, что я должен сделать.

– Он укусил меня и в запястье.

Дафф протянул руку, и Шон увидел тесные дырочки от укуса; из них медленно сочилась сукровица.

– Пей!

Шон показал на бутылку. Секунду они смотрели друг на друга, и Шон увидел, как растет в глазах Даффа ужас – ужас перед раскаленным ножом и теми бактериями, что проникли в него. Эти бактерии нужно сжечь, прежде чем они проникнут в кровь, где будут размножаться и производить яд, который сожрет мозг Даффа и приведет к ужасной смерти.

– Пей, – снова сказал Шон.

Дафф взял бутылку и поднес ко рту. Шон наклонился и извлек нож из огня. Поднес лезвие к руке. Лезвие недостаточно нагрелось. Он снова сунул его в угли.

– Мбежане, Хлуби, встаньте по обе стороны от кресла нкози. Будьте готовы держать его. – Шон снял пояс, сложил вдвое и протянул Даффу. – Прикуси. – Потом снова нагнулся к костру – на этот раз лезвие раскалилось и стало светло-розовым. – Ты готов?

– То, что ты собираешься сделать, разобьет сердца миллиону девушек.

Дафф пытался шутить.

– Держите его, – сказал Шон.

Прикосновение лезвия заставило Даффа ахнуть, все тело его дернулось, спина изогнулась, но два зулуса безжалостно держали его. Шон ввел лезвие в раны, и они почернели; раздалось шипение. От запаха горелой плоти Шона едва не вырвало. Он стиснул зубы. А когда отступил, обмягший Дафф висел на руках зулусов; пот промочил его рубашку и волосы.

Шон снова накалил нож и прижег укусы на запястье, а Дафф стонал и слабо метался в кресле.

Потом Шон смазал ожоги колесной мазью и некрепко перевязал запястье полоской ткани, оторванной от рубашки. Даффа отнесли в фургон и уложили на кровать. Шон пошел туда, где Мбежане связал собаку. На плече под шерстью он обнаружил царапины. Собаке обвязали пасть, чтобы она не могла кусаться, и Шон прижег и ее раны.

– Привяжи ее к дальнему фургону и не подпускай к ней других собак. Позаботься, чтобы у нее были вода и пища, – сказал он Мбежане.

Потом вернулся к Даффу. Дафф всю ночь не спал, он бредил от боли и спиртного, и Шон до утра сидел рядом с ним.

Глава 6

В пятидесяти ярдах от лагеря, под диким фиговым деревом слуги соорудили для Даффа хижину – каркас из столбов, на который натянули брезент. Устроили кровать и принесли из фургона матрац и одеяла. Шон соединил четыре колесные цепи, выковав новые звенья и молотом сбив их в единое целое. Концом цепи он обвел ствол дерева. Дафф сидел в тени фургона и смотрел, как они работают. Рука его висела на перевязи, лицо распухло, раны покрылись коркой и воспалились. Закончив укреплять цепь, Шон подошел к нему.

– Прости, Дафф, но мы должны это сделать.

– Может, ты не знаешь, но работорговлю недавно запретили.

Дафф пытался улыбаться изуродованными губами. Он встал и вслед за Шоном прошел к хижине. Шон обернул свободный конец цепи вокруг талии Даффа. Просунул в звенья болт и расплющил его концы десятком ударов молота.

– Это тебя удержит.

– Скроено точно по размеру, – похвалил Дафф. – Теперь посмотрим мое новое жилище.

Шон вслед за ним прошел в хижину. Дафф лег на кровать. Выглядел он усталым и больным.

– Сколько времени пройдет, прежде чем мы поймем? – негромко спросил он.

Шон покачал головой.

– Не знаю. Думаю, ты должен тут провести не меньше месяца, после чего мы вернем тебя в общество.

– Месяц – это будет забавно. Я буду тут лежать и ждать, что вот-вот залаю и задеру ногу у ближайшего дерева.

Шон не рассмеялся.

– Я тщательно обработал раны ножом. Тысяча к одному, что все будет в порядке. Это только предосторожность.

– Ставка многообещающая. Готов поставить пять фунтов.

Дафф скрестил лодыжки и посмотрел на крышу. Шон сел на край его кровати. Прошло немало времени, прежде чем Дафф снова нарушил тишину.

– Как это будет, Шон? Ты видел когда-нибудь больного бешенством?

– Нет.

– Но ты ведь слышал об этом, правда? Расскажи, что ты слышал, – настаивал Дафф.

– Ради бога, Дафф, тебе не нужно это знать.

– Расскажи, Шон, расскажи все, что знаешь об этом.

Дафф сел и схватил Шона за руку. Шон прямо посмотрел на него и спросил:

– Ты ведь видел этого шакала?

Дафф снова опустился на подушку.

– Боже мой! – прошептал он.

Началось долгое ожидание. Еще один кусок брезента использовали, чтобы устроить рядом с хижиной открытый навес, и здесь проводили последующие дни.

Вначале было очень тяжело. Шон пытался вывести Даффа из черного отчаяния, в которое тот погрузился, но Дафф часами сидел молча, глядел на буш, трогал пальцами рубцы на лице и лишь изредка улыбался многочисленным рассказам Шона. Но со временем усилия Шона были вознаграждены – Дафф начал разговаривать. Он говорил о том, о чем никогда раньше не упоминал, и, слушая его, Шон узнал о нем больше, чем за все предшествующие пять лет. Иногда Дафф расхаживал перед сидящим Шоном, и цепь волочилась за ним, как хвост; в другое время он спокойно сидел и с тоской говорил о матери, которую никогда не знал.