Читать книгу "Правильный пацан - Сергей Донской"

– А зачем вы записываете? – удивилась Рита, просунувшая свою любопытную мордашку между спинками передних сидений. – Я слышала, что у сотрудников ФСБ все важные сведения хранятся в голове. Если вы не доверяете своей памяти, то ее нужно тренировать. Есть очень эффективные методики…

Ластовец даже крякнул от досады. Он давно отвык слушать критические замечания в свой адрес. А тут какая-то пигалица лезет с советами. Цирк, да и только, вот уж действительно. Причем бесплатный.

Но полковник ФСБ – не клоун, у него есть дела поважнее, чем развлекать юных зрителей. И Ластовец, сведя брови к переносице, распорядился:

– Притормози, лейтенант. Нам дальше не по пути.

Стало тихо, если не считать шума работающего на холостых оборотах двигателя и дыхания пятерых человек, не знающих, что еще сказать друг другу.

Первым нарушил молчание Сергей.

– И что дальше? – спросил он.

– Это не от меня зависит, – буркнул Ластовец. – Может, благодарность получу. А может, клубнику отправлюсь выращивать. Жаль, правда, дачи у меня пока нет. Не обзавелся. Кто знал, что мне такая веселая компания повстречается?.. – Вспомнив, что у него за спиной находятся люди, которым после выпавших на их долю испытаний не до веселья, полковник осекся и сказал совсем другим тоном: – Гм, в общем, пока свободны, ребята. Если в своем кресле усижу – помогу, чем смогу. Нет – не обессудьте.

– А мы и не обессудим… не обессуживаем, – по-детски заверила его Рита, прежде чем открыть дверцу.

Следом за ней из машины выбралась Тамара. Все ее силы уходили на то, чтобы держаться на ногах, поэтому она не проронила ни словечка.

А Сергей, помедлив, сказал выжидательно уставившимся на него офицерам:

– Извините, что так вышло. Но я бы эти бумаги все равно вашей конторе передал, так что напрасно вы все это затеяли.

– Мы затеяли! – воскликнул Ластовец. – Ты слышал, лейтенант?

– Двинуть бы ему в морду хорошенько, – произнес Неелов, мечтательно жмурясь.

– Двинь, – предложил Сергей. – Я не возражаю.

– Еще бы ты возражал!

Машинально прикоснувшись к своему распухшему лицу, Неелов отвернулся и заиграл желва-ками.

– Иди, Леднев, – сказал Ластовец. – И не потеряй мобильный телефон, пожалуйста.

– А один вопрос можно?

– Ну, задавай свой вопрос.

– Почему вы… – Сергей помялся, – почему вы нас отпускаете? Если мы вдруг в бега подадимся, то вас за это по головке не погладят, верно?

– Изжога замучила, – произнес Ластовец с каменным лицом. – Знаешь, что это такое?

– В общем-то да, – растерялся Сергей.

– Ни хрена ты не знаешь! Это когда вот тут, – Ластовец ткнул себя пальцем в грудь, – все ноет и переворачивается, а ты ничего с этим поделать не можешь! Но сейчас, – он склонил голову, прислушиваясь к себе, – у меня все на своих местах. Самочувствие отличное, как у космонавта. Так что топай, Леднев, и жди звонка.

– Значит, до свидания?

– Значит, прощай… если повезет!..

Машина сорвалась с места так резко, что Сергей, не успевший захлопнуть дверцу, едва устоял на ногах. Вид у него по-прежнему был растерянный.

– Пойдем, – тихо сказала Рита, беря его за руку. – Господи, да у тебя на пальцах живого места не осталось! Все кулаки стесал! Больно?

Дождавшись, пока габаритные огни черной машины скроются в проеме ближайшей арки, Сергей покачал головой:

– Нет. Кулаки – это ерунда. Главное, чтобы здесь все улеглось. – Он ткнул себя в грудь и, оглянувшись на замершую посреди тротуара сестру, добавил: – А это теперь не скоро случится.

Все трое зашагали прочь, такие же молчаливые, как собственные тени.

Следивший за ними из подворотни кот таращил в темноте свои зеленые глаза и по обыкновению не мог взять в толк, что происходит с этими странными созданиями, именующими себя людьми? Почему бы им не совершать всех этих глупостей, которые делают их несчастными? Зачем они вечно мучаются сами и мучают своих близких? Неужели им не достаточно того, что у них всегда есть корм, развлечения и крыша над головой?

Глупые, глупые люди!

Фыркнув, кот потрусил дальше по своим кошачьим делам, твердо зная, что уж он-то точно не станет искать приключений на свою голову.

Бедный, бедный кот!

Он не умел ни смеяться, ни плакать…