Читать книгу "Ставок больше нет - Кирилл Казанцев"

При этом сумел сказать это так, что у агента не возникло даже тени сомнения в справедливости и полезности "совета" для собственного здоровья...

Все изменила "следка". После того как журналист вернулся в камеру, он устроился на шконке, гулко хлопнул широкой ладонью по доскам рядом с собой и предложил: "Садись сюда! Побазарим..."

Ну а дальше все пошло как по маслу...

– Он ничего не заподозрил? – Куратор пытливо заглядывал в глаза задумавшегося агента.

– Не, ты че! – возмутился тот. – Ты же меня знаешь!

Вообще-то сам агент так не считал... Не было у него уверенности в том, что его не вычислили как "кумовского"... Но... Имидж – это все. Желание выглядеть в глазах своего "работодателя" и покровителя крутым пересилило тягу к правде.

– Ладно, – подвел черту мент. – Молодец, Серега! Я в тебе не ошибся! Вон под козырьком бабки. Возьми.

Подняв глаза вверх и немного при этом вытянув шею, Серега потянулся к солнцезащитному козырьку... И в это мгновение мощный, хорошо поставленный удар ребром ладони снизу вверх, в незащищенное и слегка напряженное горло швырнул его голову назад. Движение остановил высокий подголовник. А безжалостная ладонь смяла, сплющила, раздавила хрящи гортани...

Захрипев и схватившись руками за горло, агент начал заваливаться набок, в сторону куратора. Тот брезгливо оттолкнул его от себя двумя твердыми, как дерево, пальцами. Распахнулась дверца машины, и Серега, хрипя и пуская кровавые пузыри, вывалился из салона на грязную, поросшую редкой травой землю.

Иномарка, презрительно фыркнув облачком бензинового дыма, сорвалась с места. А там, где она только что стояла, медленно остывал труп неудачника-"стукача".

7

Наверное, агента можно было бы и не убивать. Но только сейчас особой разницы – трупом больше, трупом меньше – куратор не видел. Слишком много всего. Он проиграл...

О задержании Лома и Мана он узнал одним из первых. Можно сказать, что ему повезло. Он успел уйти. Но только что теперь, дальше?! Ни надежных документов, ни денег... Для того чтобы уходить в глубокое подполье и покидать страну, нужны были хорошие, или, как еще иногда говорят жуликоватые типы, "реальные" бабки. Таких у него не было. И оставалась последняя надежда – папка с документами Мацкевича. Кстати, о покойнике – сам дурак! Кто его тогда тянул за язык? Ведь он и просил с него немного, каких-то пять тысяч "гринов"...

А пьяненький предприниматель посмотрел на него сначала с удивлением, после чего вдруг начал хохотать. Просмеявшись, встал из-за стола, открыл сейф и, ткнув пальцем в лежащие внутри пачечки зеленых американских рублей, сказал:

– Видишь? Здесь ровно сто тысяч. На непредвиденные расходы. И я мог бы тебе дать из них пятерку. Не обеднею. Но лучше я дам десять твоему начальнику, который объяснит тебе, козлу, и другим таким же козлам из ваших, кто вы есть на самом деле и где ваше место! Короче, иди, пасись! – Мацкевич скрутил фигу и сунул ее в нос менту. – Во тебе! Пошел вон!

Тогда же он присмотрел и папочку. Опытным глазом выхватил под прозрачным пластиком названия города и банка. Не здесь, не в России.

Затаив лютую злобу, он несколько месяцев искал возможность отомстить за нанесенное ему оскорбление. И вот тут подвернулся двоюродный брат, которого-все называли не по имени или фамилии, а просто Маном, пьяница и неудачник, ради денег готовый на все. И план, красивый, почти гениальный, сложился как бы сам собой. Кто же мог знать, что события выйдут из-под контроля?! Что, как снежный ком, катящийся с горы, они будут обрастать новыми действующими лицами и преступлениями, а в конце пути произойдет такой удар, что эхо после него разлетится "до самых до окраин"? А ведь начало всему этому положил не кто иной, как он сам... И что же, после всего этого ему рассчитывать на какое-то снисхождение со стороны бывших коллег?! Да не такой он дурак! Ему отомстят, причем отомстят страшно. Ну, например, в СИЗО он "по ошибке" попадет не в "красную хату", а к "блатным" или в "прессовуху"... "Ошибку" потом, через пару часов, конечно, исправят... Но ему уже от этого легче не станет...

Значит, необходимо завладеть вожделенной папкой. Другого выхода у него просто нет.

– Здравствуйте. Прохоров?.. Иван... э-э-э...

– Андронович, – ответил невысокий сухой старикашка в очечках. С этим проблем не возникнет. Не таких ломали.

– Капитан милиции Гнедков, – удостоверение поближе к носу – пусть читает. Не страшно – он уже никому ничего не сможет рассказать.

– Чем обязан?

– Надо бы поговорить.

– Проходите. – Дедок шагнул чуть назад и в сторону, пропуская незваного гостя в свою берлогу.

– Я вас слушаю... – Дедок-то явно не из работяг! И держится хорошо, и речь неплохо поставлена.

– Мне хотелось бы поговорить о вашем молодом соседе. – Недоумевающий взгляд. – О Василии Скопцове.

– С ним что-то случилось?

– Он задержан. – На лицо – скорбную мину. – По навету недоброжелателей. И сейчас внести в его дело ясность могли бы те бумаги, что Он оставил у вас на хранение.

– Какие бумаги?! – Недоумение старика кажется почти искренним, но... только "почти".

– Такую прозрачную пластиковую папочку. – Гнедков изобразил в воздухе прямоугольник. – В ней – бумаги.

Старик какое-то время мялся, потом спросил:

– Они действительно могут помочь Ваське?

– Да. – Капитан самым честным взглядом смотрел в глаза собеседника.

– Хорошо, – вздохнул дедок. – Я сейчас вам их отдам...

Спешить не стоит. Старик никуда не уйдет. Сначала надо будет проверить, те ли это документы, что так ему нужны.

– Вот, держите...

Да, это та самая папка... Даже руки затряслись... Теперь...

– Извините, а вы не могли бы мне дать стакан воды? – Надо отвлечь его внимание, заставить повернуться к себе спиной. Проще будет...

Легкий шорох за спиной... И – молодой мужской голос:

– Обойдешься, гнида...

Гнедков, разворачиваясь, рванулся вниз и в сторону, одновременно с этим роняя папку на пол и засовывая руку за борт пиджака, к пистолету. Конечно, он – не Клинт Иствуд, но кое-что тоже может... И он почти успел... Но, уже развернувшись, замер в оцепенении – перед ним с хищной улыбкой на губах стоял... Скопцов! Это оцепенение длилось какое-то мгновение, не больше. А потом свинцово-тяжелый удар в переносицу швырнул оборотня на пол. Выпавший из ладони и заскользивший по линолеуму прихожей пистолет ловко подхватил пенсионер Прохоров.

Как сквозь вату, глухо, долетела еще одна фраза, сказанная еще одним, третьим человеком, появившимся откуда-то со стороны кухни:

– Ну, ты, Васятка, и зверь. Это ж надо так – и только одним ударом!

Негромко хрустнул металл наручников, сковавших запястья Гнедкова.