Читать книгу "За борт! - Клайв Касслер"

— Да уж, — сказал он с металлом в голосе, — вам лучше об этом позаботиться.

Глава 62

Чем ближе „Чалметта“ подходила к Майами, тем лихорадочнее сыпались запросы. Радиорубку корабля затопили требования, и корейцам все труднее становилось от них уходить. В конце концов они сдались, но сообщили только список взятых на борт спасенных. Все запросы относительно подробностей катастрофы „Леонида Андреева“ оставались без ответа.

Друзья и родственники пассажиров, вне себя от тревоги, начали собираться у конторы круизных русских линий. По всей стране приспустили флаги. Трагедия стала темой разговоров во всех домах. Газеты и телевидение временно забыли даже о том, что президент закрыл конгресс; специальные выпуски и срочные новости — все было посвящено катастрофе.

Флот начал перевозить спасенных, доставленных на берег по воздуху, в больницы, расположенные близ их городов. Их допрашивали, и противоречивые рассказы о взрыве и причинах взрыва варьировались от мины времен Второй мировой войны до контрабандной поставки русскими оружия и боеприпасов в Центральную Америку.

Советские дипломатические представители обвинили американский флот в том, что в „Леонида Андреева“ попала неточно выпущенная ракета; в странах восточного блока подхватили это обвинение, но в целом его рассматривали как грубую пропагандистскую уловку.

Возбуждение достигло неслыханных размеров — такого не было со времен гибели „Андреа Дориа“ в 1956 году.[29]Молчание „Чалметты“ приводило в ярость репортеров и корреспондентов.

Чартерные яхты, самолеты и вертолеты встречали корейский пароход у побережья. По мере того как нарастало напряжение, распространялись самые дикие слухи, питаемые молчанием корейского капитана. Все политики, способные дать интервью, немедленно требовали начать расследование.

„Чалметта“ упрямилась до последнего. Когда она вошла в главный канал, ее окружила волчья стая самолетов, яхт и рыбацких лодок, набитых репортерами. Они через рупоры выкрикивали вопросы. К их ярости, корейские моряки махали им и отвечали на родном языке.

Медленно подходящую к причалу на Джодж-Айленд в порту Майами „Чалметту“ встречала стотысячная толпа, прорвавшая полицейские кордоны. Сотни видео-и кинокамер снимали, как гигантский контейнеровоз швартуется, как спускают сходни; выжившие стояли у поручней, удивленные такой встречей.

Одни радовались, что снова видят сушу, другие горевали по погибшим мужьям и женам, сыновьям и дочерям, которых никогда не увидят. Внезапно толпа ожидающих погрузилась в молчание. Ведущий вечерних новостей описал это как „тишину, в которой опускают в могилу гроб“.

Незаметная в общем волнении армия агентов ФБР в мундирах таможенников и офицеров иммиграционной службы поднялась на борт, определяя личности пассажиров и членов экипажа, допрашивая каждого по отдельности о местонахождении конгрессмена Смит и обыскивая в поисках Лорен каждый квадратный фут корабля.

Эл Джордино расспрашивал тех, кого видел в шлюпке. Никто не помнил, что случилось с Лорен или стюардом-азиатом после подъема на борт „Чалметты“. Одной женщине казалось, что она видела, как Лорен увел капитан, но она не была в этом уверена. Почти у всех спасшихся воспоминания о катастрофе были расплывчатыми и неясными.

Капитан и команда утверждали, что ничего не знают. Никто не узнал Лорен по фотографиям. Моряков расспрашивали по-корейски переводчики, но все рассказывали одно и то же. Шесть часов настойчивых поисков ни к чему не привели. Наконец на борт разрешили подняться репортерам. Моряки стали признанными героями. В газетах прославляли „Морские перевозки Бугенвиль“ и ее доблестный экипаж, который погружался в горящее море, чтобы спасти почти четыреста душ. И Мин Корио хорошо использовала этот случай.

Было уже темно и шел дождь, когда Джордино устало спустился на опустевший причал и прошел в помещение таможни на морском вокзале.

Он сел за стол и долго молча смотрел в дождливую тьму; его темные глаза казались тенями на лице.

Потом повернулся и, как на врага, посмотрел на телефон.

Отпив бренди из полупинтовой бутылки, лежащей в кармане, и набравшись храбрости, чтобы закурить украденную у адмирала Сандекера сигару, Джордино набрал номер и слушал гудки, почти надеясь, что никто не ответит.

Потом послышался голос.

Джордино облизнул губы и сказал:

— Прости, Дирк. Мы опоздали. Ее нет.

Вертолет подлетел с юга и включил посадочные огни. Пилот занял позицию и точно посадил вертолет на крышу Всемирного торгового центра в Манхэттене. Открылась боковая дверца, и вышел Ли Тонг. Он торопливо прошел к охраняемому частному лифту и спустился в квартиру бабушки.

Наклонившись, он легонько поцеловал ее в лоб.

— Как прошел день, онуми?

— Ужасно, — устало ответила она. — Кто-то вносит сумбур в наши банковские записи, судовые транзакции, во все деловые операции, какие отражаются в компьютере. То, что совсем недавно было таким стройным и упорядоченным, теперь в хаосе.

Ли Тонг сощурился.

— Кто может это делать?

— Все следы ведут к НПМА.

— Дирк Питт.

— Он главный подозреваемый.

— Уже нет, — уверенно сказал Ли Тонг. — Питт мертв.

Она вопросительно посмотрела на него.

— Ты точно знаешь?

Он кивнул.

— Питт был на борту „Леонида Андреева“. Повезло. Я сам видел, как он умер.

— Твоя карибская миссия удалась лишь наполовину. Моран жив.

— Да, но зато мы избавились от Питта, а „Леонид Андреев“ уравнивает счет за „Венецию“ и золото.

Мин Корио неожиданно напустилась на него:

— Этот скользкий ублюдок Антонов лишил нас миллиарда в золоте и отличного судна с экипажем, а ты говоришь, что мы квиты?

Ли Тонг никогда не видел бабушку в такой ярости.

— Я тоже зол, онуми, но вряд ли мы можем начать войну с Советским Союзом.

Она наклонилась вперед и так крепко взялась за ручки кресла, что сквозь тонкую кожу проступили костяшки пальцев.

— Русские еще не знают, каково это, когда террористы вцепляются в горло. Я хочу, чтобы ты немедленно начал взрывать их торговые суда, особенно нефтяные танкеры.

Ли Тонг обнял ее за плечи, как обиженного ребенка.

— Еврейская пословица „око за око“, возможно, удовлетворит душу, жаждущую мщения, но ничего не добавит к банковскому счету. Не позволяй гневу ослепить тебя.

— А чего ты ждал? — ответила она. — В руках Антонова президент и золото, там, откуда советский флот может его поднять. Мы позволили Луговому и его люди уйти от нас вместе с президентом. Годы планирования и миллионы долларов затрачены, и на что?