Читать книгу "Ловушка для Горби - Эдуард Владимирович Тополь"

быть реальными, а не просто словами на бумаге. Например, мы не будем возражать, если вместо евреев вдоль китайской границы будут немедленно, в качестве гаранта, поставлены войска ООН… — Стриж подошел к пульту видеосвязи, набрал короткий код, и центральный экран снова показал ему Командный пункт Дальневосточного военного округа. Там несколько высших офицеров молча сидели за видеомониторами и экранами радаров. В стороне, за столом, перед уже пустой бутылкой водки сидел пьяный генерал Купцов.

— Что у вас происходит? — спросил Стриж.

Полковник лет сорока, начальник штаба Дальневосточного округа, повернулся от своего экрана и сказал без всякой интонации:

— Генерал Купцов отправил вам рапорт о своей отставке.

— Скажи ему, что отставку мы не примем. Еще что?

— Жиды садятся прямо в зоны…

— Покажи.

Полковник нажал несколько кнопок на своем пульте, переключая свою видеосвязь с вертолетом-наблюдателем на кремлевский канал. На экране возникла таежная панорама с круглым горизонтом заснеженной тайги. По всей круговой линии этого горизонта кольцом летали израильские сверхзвуковые «Фантомы», спирали их респирационных следов образовали над Уссурийским краем даже некоторое подобие купола. Наверху, в зените этого купола, на высоте пятнадцати километров от земли, медленно кружили два «Авакса». А в центре этого купола, на земле, в огромных лагерных зонах, обнесенных заборами из колючей проволоки, происходила захватывающая по зрелищности операция. Звено тяжелых грузовых самолетов нырнуло в крутое пике, пронеслось над тысячами изможденных, испуганных, не верящих в реальность происходящего людей в арестантских ватниках и сбросило прямо на снег между бараками несколько огромных снегоукатывающих машин-катков, поставленных на специальные деревянные платформы. Купола огромных парашютов опустили эти платформы на снег, сила инерции протащила их метров двести, а рядом уже приземлялись израильские парашютисты. Отстегнувшись от парашютных ранцев, они стремительно подбежали к деревянным платформам с машинами-катками, мгновенно освободили их от креплений и еще через несколько секунд эти катки уже строем катили по снегу, готовя посадочную полосу для грузовых самолетов.

Первое звено обутых в лыжи транспортных самолетов тут же зашло на посадку. Рыжебородый командир десантников бежал к столпившимся у бараков людям и что-то кричал им, властно размахивая руками. Столпившиеся у бараков люди стали выталкивать из своих рядов детей, а рыжебородый подхватил на руки сразу трех малышей и побежал с ними к самолету, разгружающему огромные ящики и мешки. А следом за рыжебородым люди повели, понесли к самолетам своих большеглазых изможденных детей. Даже Бартеллу стало ясно, что, разгрузив продовольствие, израильские самолеты воспользуются ситуацией до конца — вывезут столько детей, сколько вместят…

— В израильской ноте о детях не было речи! — возмущенно сказал Стриж.

Бартелл равнодушно пожал плечами… При всем их бешенстве, ни Митрохин, ни Стриж уже не прикажут стрелять по этим самолетам.

— Вы запомнили наши условия? — сказал Бартеллу Митрохин.

Бартелл кивнул и встал. Он понял, что аудиенция окончена. Но он не был уверен, что выиграл эту операцию. Сможет ли Израиль убедить ООН послать свои войска на советско-китайскую границу и гарантировать Стрижу и Митрохину сдержанность Китая? А если каким-либо магическим путем и сможет, то чем обернется Исход евреев из России для миллионов восставших русских? Сорок пять первоклассных дальневосточных дивизий, пятнадцать тысяч танков, тринадцать тысяч единиц артиллерии и тысяча семьсот самолетов — гигантская, почти двухмиллионная армия освободится от несения службы вдоль китайской границы и окажется в распоряжении Стрижа и Митрохина. Этими силами Кремль вполне сможет задушить восстание на Урале и в других районах страны…

Выйдя из кабинета в приемную, Бартелл увидел остановившийся на нем вопросительный взгляд молодого секретаря Стрижа. Было что-то странное в глубине этих глаз, словно это ревнивые глаза твоего партнера-заговорщика…

Но уже в следующий миг секретарь Стрижа опустил голову к каким-то бумагам на своем столе. И Бартелл вышел из приемной с крошечной занозой удивления в душе — чего хотел от него этот молодой секретарь Стрижа?

День седьмой

5 февраля

43

Сибирь, 77 километров к северо-востоку от железной дороги «Екатеринбург-Тавда-Урай».

Лагерь общего режима ОР/Щ 421-С.

06.05 по местному времени.

Майкл Доввей лежал на верхних нарах, изумленно вслушиваясь в тишину за деревянными стенами барака. Вот уже три… четыре… вот уже целых пять минут назад должны были прозвучать скрипучие шаги наружной охраны по сухому заполярному снегу, затем — гулкие, на весь лагерь, удары рельса и зычный мат старосты барака Коровина: «Подъем, рабы коммунизма! Подъем, мать вашу!..». Но ни шагов охраны, ни ударов рельса, и Коровин спит рядом с Майклом, никем не разбуженный. А за стенами барака — только посвисты предрассветного тундрового ветра…

Не веря в это немыслимое счастье поспать утром несколько лишних минут, Майкл, завернутый в тонкое суконное одеяло блаженно закрыл глаза. Вся элита барака — староста, врач, повар, хлеборез и «трепло», то есть барачный трепач Зиновий Горный, спали в центре верхних нар, в самом сухом и теплом месте барака. По обе стороны лежали еще тридцать пять зэков, прижимаясь друг к другу для сохранения тепла. И такой же глухой, тесный ряд был внизу, на нижних нарах. Если бы 12-часовой рабочий день на лесоповалах и прокладке железных дорог в тайге не выжимал из этих мужчин последние силы, в этом бараке, в этом лагере (да и во всем ГУЛАГе) царила бы, конечно, педерастия, остановить которую не смогли бы никакие добавки брома в пищу зэков. Даже при нынешнем скудном рационе питания по диете «8В», половину которого к тому же нагло разворовывала лагерная администрация, предутренние сны зэков были нередко наполнены выламывающей ноги тоской по женскому телу и эротическими снами, вызванными отчасти вечерним, перед отбоем, трепом Зиновия Горного. Бывший продавец горбачевской гласности на Западе, бывший знаменитый телевизионный комментатор и постоянный гость самых популярных американских политических телешоу, Горный и здесь, в лагере, был на привилегированном положении. Это положение он завоевал себе, пересказывая по вечерам уголовникам, боговавшим в зоне, сногшибательные сюжеты старых американских бестселлеров — в основном, романы Робинса, Стилс, Адлера, Кестлера и Коллинза. При этом все сексуальные сцены этих романов Горный помнил просто дословно, а может еще досочинял…

Черт возьми, почему нет подъема, неужели сегодня воскресенье? — пытался вспомнить сквозь дрему Майкл, ощущая некоторое шевеление старика Горного за своей спиной, но пытаясь вернуться в свой исчезающий сон. Там, в этом мираже сна, все еще жила, не истаивала двадцатипятилетняя брюссельская красотка, стриженная коротким бобриком, с упругой грудью, тонкой талией, огромными темными глазами, мягкими, теплыми губами и влажно-сладостным языком, которым она…

Ну, что он там возится, этот факир