Читать книгу "Генрих VIII. Жизнь королевского двора - Элисон Уэйр"

обошлись дурно, Генрих велел Томасу Мору, епископу Ратхолу и остальным быть при нем, чтобы иностранные визитеры «не застали его без достаточного числа дворян и ученых людей рядом с ним»3.

Тем временем Уолси неотступно следил за Бекингемом, который в октябре 1520 года покинул двор и уехал к себе в Торнбери. Отсутствие у короля уже по меньшей мере два года мужского наследника вызывало толки о том, что Бекингем, потомок Эдуарда III, может быть назван преемником Генриха или даже попытается сам заполучить корону4. Генрих понимал это и беспокоился: вот почему Уолси был настороже. Подозрения короля усилились, когда кардинал узнал от слуг герцога, что тот отпускал опрометчивые замечания по поводу своей близости к трону и предсказывал, что у Генриха не будет сыновей, а сам он однажды станет королем5. Кроме того, герцог разозлил короля настойчивыми попытками получить через суд должность констебля Англии, которую когда-то занимал его отец, не обращая внимания на явное неудовольствие государя. Бекингем действительно мог затевать недоброе, но, если даже нет, он определенно подвергал себя опасности, действуя слишком открыто. Учитывая богатство, обширные владения и происхождение герцога, король, несомненно, мог видеть в нем угрозу.

Бекингем, похоже, пытался усыпить бдительность Генриха и в 1521 году занял денег у Роберта Адамаса, чтобы подарить государю кубок для вина «самого лучшего вида», на котором была выгравирована надпись: «С покорностью и верным сердцем»6.

После Рождества королева Екатерина вновь поехала в Уолсингем, «дабы исполнить обет»7, а также, вероятно, еще раз помолиться о сыне. Вернувшись ко двору, король узнал, что Франциск I был ранен в голову и коротко постригся, а потому распорядился, чтобы все придворные-мужчины поступили так же в знак солидарности с ним. Постепенно длинные волосы у мужчин стали выходить из моды, однако портреты Генриха свидетельствуют о том, что он снова отрастил их и в какой-то момент сбрил бороду. Лишь около 1525 года он стал носить ее постоянно и уже не расставался с растительностью на лице до конца своих дней.

Зимой Бекингем принялся собирать войско, якобы для того, чтобы защищать себя во время объезда собственных владений в Уэльсе, где он был непопулярен. Однако король опасался, что герцог собирается использовать эти отряды для совершенно иных, изменнических целей. Поговаривали, будто Бекингем закупил большое количество золотой и серебряной парчи для подкупа йоменов стражи. Нельзя было оставить без внимания и донесение о том, что герцог будто бы поклялся убить Генриха – так же, как его отец планировал расправиться с Ричардом III, подойдя к нему со спрятанным под одеждой ножом, чтобы, «встав перед королем на колени, внезапно вскочить на ноги и заколоть его»8.

В апреле 1521 года Уолси начал принимать меры против Бекингема. Герцога вызвали в Виндзор, но по пути взяли под арест и отвезли в Тауэр, где ему предъявили обвинение в посягательстве на жизнь короля. Тринадцатого мая его судили пэры во главе с Норфолком, который со слезами на глазах объявил о смертном приговоре. Вину герцога подтверждали главным образом обличающие показания его слуг, которые были недовольны своим господином. Через четыре дня Бекингема обезглавили. Казнь его произвела сильнейшее волнение в обществе, «о нем сожалели все в Лондоне»9, так как люди полагали, что кардинал сверг герцога из чистой злобы.

Скелтон, Вергилий и многие другие вменяли падение Бекингема в вину Уолси, так как все прекрасно знали о взаимной ненависти между ними. Карл V выразился так: «Пес мясника загрыз прекраснейшего оленя Англии»10. На самом деле Уолси советовал Генриху не затевать процесса против герцога – король сам решил расправиться со своим чрезмерно могущественным подданным11. Глупое поведение Бекингема выдало его с головой и позволило королю добиться своей цели. Комптон, издавна ненавидевший Бекингема, видимо, тоже не остался в стороне и сделал все, чтобы привести герцога на плаху.

После этой казни представители старой аристократии, связанные с Бекингемом узами кровного родства, – в частности, герцогиня Солсбери, дочь которой была замужем за сыном герцога, – оказались в опале. Леди Солсбери перестала быть наставницей принцессы Марии; ее старший сын, лорд Монтегю, ненадолго попал в Тауэр, младшие, Джеффри и Реджинальд (тогда учившийся в Венеции), тоже ощутили на себе королевское неудовольствие. Джордж Невилл, лорд Абергавенни, старший брат королевского фаворита сэра Эдварда Невилла, временно перестал бывать при дворе.

Обширные земельные владения Бекингема, которые давали около 5000 (1,5 миллиона) фунтов стерлингов в год, были конфискованы в пользу короны. Часть король оставил себе, а остальное раздал тем лордам и придворным, на преданность которых мог смело положиться. Среди них были Норфолк, Дорсет, Вустер, граф Нортумберленд, сэр Уильям Сэндис, сэр Томас Болейн, сэр Николас Кэрью, сэр Эдвард Невилл, Томас Мор, сэр Ричард Уэстон, член Тайного совета, – на доставшуюся ему долю богатств Бекингема он построил огромный дом, известный как Саттон-плейс, – а также кузен Генриха граф Девон, который не желал иметь никаких дел с Бекингемом и был избран вместо него рыцарем ордена Подвязки. После казни герцога должность констебля Англии упразднили, в результате Норфолк стал верховным графом-маршалом, будучи главнокомандующим, распорядителем государственных церемоний и главой Геральдической палаты.

Король, слегший от малярии – у него случился первый из нескольких приступов, – назначил вдове Бекингема пожизненную пенсию. По совету Уолси он также написал письма с соболезнованиями герцогине и ее сыну, лорду Генри Стаффорду12. Позже замок Стаффорд и некоторые близлежащие владения Бекингема были возвращены лорду Генри.

Семь из принадлежавших герцогу домов посчитали пригодными для короля: замок Кимболтон в Хантингдоншире, «отличное жилище», построенное в XV столетии, но нуждавшееся в ремонте; замки Стаффорд и Макстоук, тоже требовавшие подновления; недавно построенный усадебный дом в Блетчингли, имевший холл, домовую церковь и гостиную, отделанную деревянными панелями13; поместье Риттл в Эссексе, в трех милях от Бьюли, которое было бы удобным охотничьим домом, если бы окружавший его ров очистили от сорняков14; замок Торнбери; Пенсхерст-плейс. В конечном счете королевской собственностью стали только Кимболтон, отданный в аренду сэру Ричарду Уингфилду15, Риттл, Блетчингли, арендованный сэром Николасом Кэрью, Торнбери и Пенсхерст. Макстоук достался сэру Уильяму Комптону.

Просторный замок Торнбери так и не был достроен. Генрих останавливался в нем время от времени во время поездок по стране. Как и в Ричмонде – считается, что Торнбери создан по его образцу, – там были обведенные крытыми галереями цветочные сады с клумбами в виде узлов, плодовый сад, розарий с дорожками, увитыми зеленью, беседки и птичники.

Пенсхерст-плейс, укрепленный дом из песчаника, был построен в 1340–1341 годах сэром Джоном