Читать книгу "Краснокожий Пророк - Орсон Скотт Кард"

Элвин даже не следил за перемещениями Такумсе, больше беспокоясь о том, что происходит внутри тела великого краснокожего, но постепенно Такумсе подходил все ближе и ближе к тому месту, где прятался Элвин. Поэтому, когда пули посыпались настоящим смертоносным градом, когда из дюжины ран сплошным потоком хлынула кровь, которую Элвин уже не смог сдержать, Такумсе упал именно в ту небольшую пещерку, где нашел убежище Элвин. Обмякшее тело вождя, свалившееся на Элвина, чуть не вышибло из мальчика дух.

Вокруг долго ходили американские солдаты, ищущие тело Такумсе, но Элвин их не видел. Он залечивал раны, сращивал разорванную плоть, соединял сухожилия, излечивал сломанные кости. В конце концов им овладело отчаяние — жизнь Такумсе надо было как-то спасать. Тогда он открыл глаза и принялся вырезать из тела краснокожего засевшие там пули, тут же исцеляя раны. Все это время будто дымная завеса держалась над ними, не давая постороннему глазу разглядеть, что происходит в маленькой пещерке меж корнями, куда Рассоздатель загнал Элвина.

Элвин проснулся лишь к полудню следующего дня. Такумсе лежал рядом с ним — ослабевший, обессилевший, но живой. Элвин был с головы до ног покрыт грязью и кровью, кроме того, ему срочно требовалось облегчиться. Он осторожно выбрался из-под Такумсе, чье тело стало настолько легким, словно воин был наполовину сделан из воздуха. Дым рассеялся, но Элвин по-прежнему чувствовал себя невидимкой, хотя и бродил в одеждах краснокожего посреди бела дня. Со стороны американского лагеря, разбитого на руинах Детройта, доносилось пьяное пение. Изредка откуда-то тянуло дымком. И повсюду Элвин натыкался на тела краснокожих, разбросанные по лесной земле, словно намокшая солома. Пахло смертью.

Элвин набрел на ручеек и от души напился, стараясь не думать, что где-нибудь выше по течению может лежать чей-нибудь труп. Он вымыл лицо и руки, опустил голову в воду, чтобы остудить пылающий ум, — так он обычно поступал дома после тяжелого рабочего дня. А затем вернулся в пещерку, чтобы разбудить Такумсе и привести его к воде.

Такумсе уже проснулся. Он стоял над телом одного из павших на поле боя воинов. Его голова была запрокинута назад, а рот широко открыт, словно он кричал так громко, что человеческое ухо отказывалось воспринимать этот звук, лишь земля тряслась под ногами от громового вопля. Элвин подбежал к Такумсе и обнял его, приникнув к краснокожему, как испуганное малое дитя. Только это Элвин успокаивал Такумсе, а не наоборот, это Элвин шептал:

— Ты сделал все, что мог, ты сделал все возможное…

Но Такумсе не ответил ему, хотя его молчание могло послужить ответом, как будто он говорил: «Я жив, а значит, я сделал недостаточно».

Они ушли днем. Они даже не прятались. Позднее, проснувшись с чудовищным похмельем, некоторые американские солдаты клятвенно заверяли своих товарищей, что собственными глазами видели фигуры Такумсе и Мальчика-Ренегата, бредущие среди трупов павшей армии краснокожих, но солдатам этим никто не поверил. Даже если Такумсе и уцелел, что с того? Он теперь не представлял угрозы для бледнолицых. Он разбился о них, как огромная волна разбивается о мол, и они выстояли; он думал разнести их на кусочки, но вместо этого разбился сам, его огромное войско расплескалось каплями. Пусть некоторые брызги былой волны еще витают в воздухе, это ничего не изменит. Краснокожие лишились силы. Вся сила сгорела в одном мощном, гибельном ударе.

На протяжении пути к Май-Амми Элвин не сказал Такумсе ни слова, да и сам Такумсе ни разу не заговорил с ним. Молча они вытесали каноэ. Элвин, когда требовалось, размягчал дерево, поэтому каноэ было готово за полчаса. Еще полчаса ушло на то, чтобы сделать весло. Затем они подтащили каноэ к берегу реки. Только когда нос лодки коснулся воды, Такумсе остановился, обернулся к Элвину, протянул руку и, коснувшись щеки мальчика, произнес:

— Если б все бледнолицые были похожи на тебя, Элвин, я бы никогда не стал их врагом.

Медленно подгребая веслом, Такумсе направился вниз по реке. Провожая его взглядом, Элвин вдруг подумал, что Такумсе вовсе не выглядит отчаявшимся, павшим духом человеком. Словно это не Такумсе вел битву. Битву вел белый человек, отстаивая свое право на эту землю. Бледнолицые могут сколько угодно считать, что они победили, они могут думать, что краснокожие отступили, склонили свои головы, но на самом деле проиграл белый человек, потому что Такумсе, плывущий вниз по Воббской реке к Гайо, а оттуда к Миззипи, чтобы перебраться сквозь речные туманы на другую сторону великой реки, увозил с собой землю и ее зеленую песню. Проливая реки крови и обманывая, белый человек приобрел не живую землю, на которой когда-то жили краснокожие, но ее труп. Бледнолицые завоевали разлагающиеся останки. Которые, оказавшись в их руках, вскоре превратятся в пыль.

«Но я белый человек, а не краснокожий, что бы там ни говорили, — думал Элвин. — И гниль у нас под ногами или твердая почва, эта земля — все, что мы имеем, а наш народ — это тот народ, который у нас есть».

Повернувшись, Элвин зашагал вниз по берегу Воббской реки, зная, что там, где в эту реку вливаются воды Типпи-Каноэ, он найдет своих папу и маму, своих братьев и сестер, которые ждут не дождутся его, гадая, что же случилось с ним за целый год, который прошел с тех пор, как Элвин направился в Хатрак, чтобы стать подмастерьем у кузнеца.

Глава 19ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Вопреки всем ожиданиям Наполеон прибыл во Францию не в оковах и не в цепях. Спал он во второй каюте и ел за одним столом с губернатором Лафайетом, который с радостью делил общество генерала. В один из жарких полдней, пока судно пересекало Атлантику, Лафайет поделился с Наполеоном, лучшим другом и товарищем, планами готовящейся революции, а Наполеон, в свою очередь, выдвинул ряд очень ценных предложений, которые помогут революции свершиться быстрее и обеспечить ей успешный исход.

— То, что случилось, весьма прискорбно, — сказал Лафайет в тот день, когда впередсмотрящий заметил на горизонте берег Бретани, — но во всем этом есть и хорошая сторона. Мы теперь друзья, и революция непременно удастся, поскольку к ней присоединились вы. Подумать только, однажды я не верил вам, считая вас инструментом в руках короля. Инструментом Карла! Но вскоре вся Франция узнает о ваших подвигах и проклянет короля и Фредди, которые отдали американцам Детройт. Вся территория очутилась в руках протестантов и дикарей, но мы предложим народу Франции новый, лучший путь, по которому наших сограждан поведут настоящие вожди. Ах, Наполеон, сколько лет я ждал такого человека, как вы, сколько лет я составлял планы прихода своей родной страны к демократии. Чего нам, фельянам, недоставало, так это вождя, человека, который сможет направить нас, который приведет Францию к истинной свободе.

Лафайет вздохнул и удовлетворенно откинулся на подушки кресла.

Однако к удовлетворению, с которым Наполеон воспринял эту речь, примешивалась капелька грусти. Он-то думал, что Лафайет не поддается его чарам, поскольку внутри этого человека кроется какая-то неведомая могущественная сила. А оказалось, все дело в каком-то глупом амулете. Когда дело дошло до честного противостояния Наполеону, Лафайет держался не дольше остальных. Но теперь, когда амулет упокоился в общей могиле на окраинах Детройта, надетый на разлагающуюся шею Фредерика де Морепа, Наполеон понял, что нет ему равных в этом мире, за исключением самого Господа Бога и Природы. Ни один человек не сможет противостоять ему. Поэтому болтовню Лафайета Наполеон воспринимал с едва заметной горечью — он мечтал о том человеке, которым Лафайет когда-то себя показал.