Читать книгу "Крах плана Шлиффена. 1914 г. - Максим Оськин"

Причина – в образовании 9-й армии у Варшавы, куда были отправлены два корпуса с Северо-Западного фронта. Именно одного-единственного армейского корпуса не хватило в каждой русской армии Северо-Западного фронта. Будь в 1-й армии с самого начала операции Гвардейский корпус, П.К. Ренненкампф имел бы возможность для одновременного блокирования крепости Кенигсберг и медленного продвижения вслед за отступающим неприятелем. Даже при том условии, что конница Г. Хана Нахичеванского двигалась бы в обход Кенигсберга, все равно пехота как минимум двух корпусов 1-й армии к 13 августа находилась бы в каких-нибудь 20–30 верстах от Алленштейна. А это – 80 тыс. штыков.

Гинденбург и Людендорф просто не отважились бы на «Канны», следуй по пятам за германскими 17-м армейским и 1-м резервным корпусами целых два корпуса 1-й русской армии. Но такой поворот был возможен только при том условии, что еще два корпуса прикрывали бы коммуникации от угрозы со стороны Кенигсберга и Летценского укрепленного района. О том, что наши рассуждения имеют право на существование, говорит то обстоятельство, что командарм-1 П.К. Ренненкампф тотчас же двинулся вслед за немцами к Алленштейну, непосредственно получив в свое распоряжение 2-й армейский корпус.

Точно так же и со 2-й армией. Не оставайся 1-й армейский корпус «в распоряжении Верховного главнокомандующего» вплоть до кризиса в развитии операции (Ставка передала Северо-Западному фронту 1-й корпус за неделю до Танненберга, но фронт передал корпус армии только в преддверии поражения), то А.В. Самсонов мог с твердостью рассчитывать на исполнение своих приказаний. Это значило бы, что войска 1-го армейского корпуса также наступали бы на север совместно со всеми прочими корпусами 2-й армии. И, следовательно, 1-й армейский корпус вкупе с приданными ему частями встретил бы контратаковавший 1-й германский армейский корпус куда севернее Сольдау. А это позволило бы русским даже в случае неуспеха отступать с более северных исходных позиций, а значит, возможно, удержаться на дороге, ведущей к Нейденбургу, до подхода 3-й гвардейской дивизии из состава 23-го армейского корпуса.

Но главное даже не в этом. Повторимся: если бы 2-й армейский корпус остался в распоряжении командарма-2, то окружение центральной группировки (13-й и 15-й армейские корпуса) стало бы невозможным. 40 тыс. штыков 2-го армейского корпуса всегда прорвали бы те жидкие линии противника, что совершали маневр на окружение: в русские тылы, по сути, прорвалась лишь одна потрепанная в бою при Сольдау дивизия – 1-я пехотная дивизия генерала Конта из состава 1-го армейского корпуса. То есть 2-я русская армия вполне могла понести частное поражение, если вспомнить личные воинские качества ее руководителей (особенно комкора-1 Л.К. Артамонова и комкора-6 А.А. Благовещенского), но разгрома – никогда. И это – даже при том условии, что 1-я армия П.К. Ренненкампфа с 8 по 15 августа оставалась бы в фактическом бездействии, как то и произошло в реальности.

Дело здесь заключается в той задаче, что была поставлена перед 2-й армией и лично перед А.В. Самсоновым – отрезать немцам отход за Вислу. Каким образом? Сделать это лучше всего представлялось перерезанием железной дороги Инстербург – Дейч-Эйлау. Наилучшим способом был бы захват какого-либо крупного населенного пункта, через который проходит железнодорожная магистраль. Варианты – Алленштейн, Остероде, Дейч-Эйлау. А ведь Сольдау, за который Верховным главнокомандующим было запрещено двигать 1-й армейский корпус, находится на той самой единственной железной дороге, которая находилась в распоряжении командарма-2: Млава – Дейч-Эйлау. Следовательно, русские не использовали своего громадного козыря уже при оперативно-стратегическом планировании, составлявшемся перед войной.

В то же самое время Сольдау находится примерно в 50 км и от Дейч-Эйлау, и от Остероде. Иначе говоря, 1-й армейский корпус, так или иначе, оказывался в 50 км (всего-то полтора нормальных для русской армии перехода) от главных событий: сражения 2-й армии с отступающими за Вислу немецкими частями 8-й армии. Конечно, немцам понадобилось отбросить русский 1-й армейский корпус за Сольдау, дабы очистить себе дорогу на Нейденбург, в тыл 2-й русской армии, но если бы наступали русские, тогда самым естественным путем на пути германцев (как минимум 3 армейских корпуса – 17-й и 20-й армейские и 1-й резервный) оказывались бы 2,5 русских корпуса (13-й, 15-й и 23-й).

Итак – 1-й армейский корпус находится в 50 км от Остероде, а 6-й армейский корпус – в 30 км от Алленштейна с разных сторон. Расстояние между самими Остероде и Алленштейном – еще около 35 км. Даже при условии, что русская 2-я армия сумеет достичь железной дороги на всем том протяжении, к которому стремились генералы Самсонов и Жилинский, то соотношение сил опять-таки было не в пользу русской стороны. На подтягивание 1-го и 6-го армейских корпусов, не говоря уже о 1-й армии, требовалось не менее суток. Смогли бы 13-й, 15-й и 23-й армейские корпуса продержаться необходимое время, если учесть, что они выходили к железнодорожной магистрали на 35-километровом отрезке, потрепанными, уставшими и без тылов?

Выходит, что поражение (конечно, не желая того сознательно) чуть ли не программировалось русским Генеральным штабом еще перед войной. Вот почему А.А. Свечин и говорит об уровне подготовки русского командования для выполнения такой операции. Вот в какие заведомо невыгодные условия был поставлен генерал Самсонов, на которого после его гибели постарались свалить всю ответственность. В то же время, имей Самсонов в своем распоряжении еще и 2-й армейский корпус позади главной группировки, то ситуация сразу же становилась гораздо благоприятней. Представляется, что генерал Самсонов должен был, зная о подчинении 1-го армейского корпуса Ставке, двинуть все прочие войска одной глубокой колонной (то есть на узком в ширину участке наступательного фронта) примерно на Алленштейн. Тогда ведь обеспечивалась бы и связь с 6-м армейским корпусом.

Конечно, в таком случае темпы движения 2-й армии были бы еще более замедлены, и потому именно постоянное «подстегивание» 2-й армии со стороны штаба фронта, в свою очередь, оглядывавшегося на Ставку, вынудило командарма-2 разбросать свои корпуса по фронту. Именно поэтому попытка Жилинского свалить с себя ответственность путем заявлений о распоряжениях двигаться ближе к правому флангу не выдерживает критики. Состояние инфраструктуры не позволяло 2-й армии наступать на узком фронте теми темпами, что требовал от нее штаб фронта. Броситься вперед с большой скоростью было возможно только посредством рассредоточения движения (значит – и коммуникационных линий) корпусов 2-й армии. Вдобавок, все-таки Самсонов не мог забыть, что единственная коммуникация, по которой снабжение и подкрепления могли быть переброшены в кратчайшие сроки, – это была железнодорожная ветка Млава – Дейч-Эйлау, проходившая как раз через Сольдау, где располагался 1-й армейский корпус Л.К. Артамонова.

Таким образом, Северо-Западному фронту, для того чтобы не понести поражения в виде катастрофы (уничтожение в ходе всей Восточно-Прусской наступательной операции 4.08—1.09.1914—64 % исходной русской группировки[255] есть почти катастрофа), достаточно было иметь еще один армейский корпус. И ведь этот корпус по довоенному расписанию наличествовал. Даже без 2-го армейского корпуса, которым тщетно пытались «заткнуть все дыры» в образовавшихся после окончания сосредоточения прорехах. Это – Гвардейский корпус, переброшенный по распоряжению Верховного главнокомандующего к Варшаве еще при сосредоточении.