Читать книгу "Бенедиктинское аббатство - Вера Крыжановская"

По отъезде гостей Розалинда собиралась выйти из залы, когда Курт остановил ее.

— Мне надо поговорить с тобой, — сказал он.

— Я думаю, что мы все сказали друг другу при нашем последнем свидании, — ответила она удивленно. — А последнее слово мы скажем в Риме, расставаясь навсегда.

Курт осмотрелся и, видя, что они одни, быстро подошел и заговорил слащаво:

— Как ты прекрасна! Я счастлив, что вижу тебя здоровой и очаровательнее прежнего.

— В самом деле? — насмешливо спросила Розалинда. — Это радует тебя в ту самую минуту, когда мы почти отделались друг от друга? Ты должен бы обратиться с этим комплиментом к принцессе Урсуле; она также очень похорошела, вероятно, вследствие надежд, которые подает ей наше путешествие в Рим.

— О, оставь это, — сказал он. — Я вижу, что ты злопамятна и не простила мне неосторожных слов, как-то вырвавшихся у меня. Но, чем более я на тебя смотрю, тем больше убеждаюсь, что был глуп, думая о разводе. Прости меня, дорогая! Я слишком люблю тебя, чтобы потерять, и вовсе не поеду.

Розалинда смертельно побледнела и, подойдя ближе, глухо проговорила:

— Ты ошибаешься, граф фон Рабенау! Мы поедем в Рим, и будь уверен, что получим развод. Глупый и грубый человек, неужели ты в самом деле думаешь, что можешь, по своей прихоти, топтать ногами и поднимать? Делай что хочешь со своей свободой; на этот раз ты потерял меня, а чтобы доказать, что я серьезно решила тебя покинуть, заявляю, что обещала барону Фейту сделаться его женой по возвращении из Рима. Понял ты меня наконец? И потому прекрати свои уверения в любви, все это — ложь, которую ты не смеешь более произносить. Бесстыдный человек, ты разглашаешь повсюду о предстоящем разводе, смеешь праздновать такое решение пиром, созываешь всю округу и заставляешь жену являться на нем хозяйкой! Уважающая себя женщина не могла выбрать лучшего случая, чтобы обручиться с другим. Или ты думаешь, я не знаю, что ты объявлял везде, будто разводишься со мною по причине моего бесплодия?! Чтобы поразить тебя единственным оружием, которое может тронуть твое животное сердце, я поправилась, стала опять красивой и выбрала другого мужа. Ты свободен; ступай и делай предложение Урсуле. Вот обручальное кольцо, которое можешь ей поднести.

Она сорвала с пальца обручальное кольцо и, бросив ему в лицо, поспешно вышла. Несколько минут Курт стоял, тупо смотря перед собой; потом затопал ногами, стал рвать на себе волосы, бросился в свою комнату, где упал на постель и, зарывшись в подушки, разразился рыданиями. Нет, это был не сон…

* * *

Продолжаю свой рассказ с той минуты, когда после смерти Бенедиктуса, я последовал за судном, уносившим Розалинду и ее мужа.

Невидимым зрителем я присутствовал при битве двух разбойничьих судов и видел, наконец, как капитан Негро вошел на галеру Курта, также взятую в плен. Стараясь побороть внутренний страх, Курт надменно спросил: какой выкуп желает пират за их освобождение?

— А какой залог оставите вы мне в обеспечение вашего слова, рыцарь? — спросил насмешливо капитан Негро. — Вы и эта прекрасная дама являетесь единственно стоящим залогом. Вы останетесь.

Курт нерешительно огляделся кругом. Злость за ледяную холодность Розалинды и безумная ревность к барону Фейту внушили ему мысль о двойной мести, которая одинаково поразила бы жену и соперника, а последний, может быть, и откажется от женитьбы.

— Оставьте себе даму, если это вас удовлетворяет, — сказал он, — и назначьте цену выкупа, который будет вам исправно выплачен, как только я сойду на землю.

Радость блеснула в глазах пирата, а слуги Курта переглядывались в недоумении, не зная тайного умысла такого неслыханного для рыцаря поступка.

Твердым шагом и не глядя на негодяя, Розалинда подошла к пирату и подала ему руку. Никто не подозревал, а Курт менее других, что сердце ее билось в радостном волнении, и что рука, крепко сжимавшая ее, была рукой Лео фон Левенберга.

Паж и служанка должны были сопровождать молодую графиню и также остаться заложниками.

— Розалинда, — сказал красный от злости Курт, — ты уходишь, не простившись со мною? Разлука наша, надеюсь, будет непродолжительной.

— А я, граф, надеюсь, что она будет вечной, — ответила Розалинда с презрительным взглядом. — То, что вы сделали, равносильно разводу.

Капитан унес ее. Но, прибыв на палубу своего судна, вдали от глаз Курта и его свиты, Негро прижал к сердцу свою обожаемую жену и со слезами на глазах прошептал:

— Здесь, между небом и морем, я могу ожить для тебя, моя Розалинда.

— Я думала, что это сон, — сказала молодая женщина, прижимаясь к нему. — Ты жив, Лео?! Я нахожу тебя и после десятилетней пытки около этого негодяя снова слышу слова искренней любви из твоих уст, которые никогда не лгали! Как мог ты так долго молчать? Разве я не пошла бы всюду за тобой?! Теперь я останусь здесь, около тебя и куда бы ни понесли волны твое судно, оно сохранит также залог, с тем, чтобы никогда не возвращать его.

— Мы никогда больше не расстанемся, моя обожаемая жена, — шептал Лео глухим от волнения голосом. — Одна смерть разлучит нас.

Я видел Мауффена с его ужасными замыслами, Эйленгофа, неблагодарного карлика и предательницу Розу, верную подругу этих чудовищ, но я не мог ничего сделать, потому что для всех пробил час их.

* * *

Вечером того же дня Розалинда с мужем, обнявшись, вышли на палубу и прислонились к борту, любуясь морем, безмолвно счастливые. Розалинда первая прервала молчание.

— Милый мой, — сказала она, — расскажи мне, как ты остался жив? Каким образом сделался пиратом, словом, расскажи мне каждый час твоей жизни после нашей разлуки. Я хочу все знать, все дорого мне в твоей жизни, но, — она откинула голову и пытливым взглядом, с натянутой улыбкой, глядела на него, — ты так красив, Лео, а женщины здесь так обольстительны и страстны… Знай я, что ты жив, я не была бы покойна ни один час.

Откровенный и веселый смех был единственным ответом Левенберга; лицо его просияло от удовольствия, причиненного запоздалой ревностью жены.

Он поцеловал ее и ответил таким голосом, один звук которого доказывал, что он исходит из сердца.

— Нашла ли ты на моем судне хотя бы женскую тень? Нет, сердце мое навсегда осталось верным графине фон Левенберг. А теперь слушай историю моей жизни со времени нашей разлуки.

Когда негодный Мауффен поразил меня, я потерял сознание и пришел в себя в полутемной хижине, где какая-то женщина, которую я сначала не признал, перевязывала мои раны. Позднее я узнал, что это была молодая торговка, по имени Лидивина, которая с братом своим ездила по ярмаркам и турнирам, продавая прохладительные напитки, фрукты, пирожки, а также пластыри и мази. Эта бедная девушка, у которой я иногда кое-что покупал, сжалилась надо мною. Она видела, как меня унесли замертво в мой шатер; воспользовавшись минутой, когда мои перепуганные слуги вышли, она проскользнула внутрь и, заметив, что я еще дышу, упросила брата меня спасти. Так как начинало уже темнеть, то они притащили меня в свою тележку, покрытую холстом, и спрятали под солому, а пока всюду искали мое тело, они благополучно добрались до своей хижины в лесу. Спрятав меня в отдаленной комнатке, добрая Лидивина промыла мои раны и приложила бальзам, который оказался чудодейственным, потому что понемногу я совершенно пришел в себя.