Читать книгу "Седая весна - Эльмира Нетесова"

Игорь даже пошутил как-то что если все дети будут такими, как Данилка, можно еще рожать не боясь.

Когда мальчонка уже начал вставать на ноги, Игорь радовался, что сын растет крепким. Часто разговаривал с ним, гулял с Данилкой во дворе.

И тот первым словом сказал: «Папа!»

Игорь обещал сыну, как только он вырастет, брать его с собой на рыбалку и охоту, научить кататься на коньках и на лыжах, водить машину. Он все уговаривал малыша расти поскорее. Будто предчувствовал что-то. И однажды вернулся со службы изменившимся до неузнаваемости. Лицо посерело, руки дрожали, голос охрип.

— В командировку отправляют, На три месяца, — выдавил трудно.

— Куда поедешь? — глянула с тревогой.

— Пока в Подмосковье. Срочников готовить для Чечни.

— Потом и сам с ними?

— Нет! — отвернулся от жены, не договаривая, скрывая, не желая тревожить, пугать жену.

— Когда отправляют вас?

— Завтра вечером. Думаю, надолго не застряну. Там молодых офицеров хватает. У меня скоро пенсия, — успокоил самого себя и начал собираться.

В этот вечер от чего-то забеспокоился Данил. Он никак не хотел отпускать отца, крепко держал его за шею, поднимая среди ночи, и плакал громко, как никогда.

Мария пыталась его успокоить, убаюкать, но тщетно. Данилка за всю ночь не сомкнул глаз.

— Зубы режутся, оттого кричит, — успокоила Ульяна. То же самое предположила участковый врач. Когда Игорь собрался уйти и взялся за рюкзак, Данилка поднял настоящий бунт. Он орал так, что прохожие оглядывались на дом.

— Сынок! Я скоро вернусь! Будь мужчиной! — поцеловал сына и вышел в двери.

Данилка еще с месяц реагировал на всякий стук, всматривался в лица соседей. Он ждал. И Мария успокоилась еще и потому, что от мужа регулярно приходили письма. Короткие, скупые, но такие долгожданные, необходимые семье.

Данилка через пару месяцев стал на ноги. Учился говорить. Подолгу возился с игрушками, любил сказки. Мария взялась готовить к школе соседских детей. Это отвлекало, скрашивало ожидание. Теперь она жила от письма до письма. И невольно выглядывала в окно на дорогу. А вдруг появится на ней Игорь? Но… Не приходил. Люди шли мимо. Чужие. Мария снова ждала. Вот и три месяца ми- нули. От мужа получила совсем короткое письмо: «Пока все нормально. Жив, здоров. Обо мне не тревожься. Береги себя и сына. Я очень люблю вас обоих. Целую. Игорь».

Женщина растерялась. Впервые в письме — ни слова о возвращении. И адрес на конверте иной. Какие-то цифры. И лишь присмотревшись, прочла: Чечня, Грозный…

Ей как-то сразу стало холодно. Мария упала на стул. На душу опустилась тяжесть. Женщина заплакала горько.

Сколько лет прожила она в одиночестве, робко мечтая о семье. А едва обзавелась ею — судьба посмеялась, разлучила. Когда теперь вернется домой Игорь?

А вечером, наревевшись, решила все же сходить к Ульяне.

«Да что тут такого? К ней все бабы города гадать ходят. А я чем хуже? Попрошу погадать на Игоря. Может, скажет правду?» — собрала сына и пошла к соседке. Та каких-то людей провожала. Давала советы. Увидев Марию, указала на дом, сказав короткое:

— Входи. Я сейчас…

Она и впрямь скоро вернулась. Глянув на Марию, головой покачала:

— Вовсе извелась баба! Зачем себя сушишь?

— Уля! Пропал мой Игорь в той проклятой Чечне. Никто не знает, жив иль погиб? Погадай на него! Очень прошу!

Ульяна многозначительно оглядела соседку:

— Эх-х! Все мы, бабы, одинаковы! — усмехнулась одними глазами и достала карты. Разложила их на столе. Нахмурилась. Глаза потемнели.

— Ну что? Правду говорить?

— Конечно.

— А выдержишь?

Мария втянула голову в плечи, ответила еле слышно:

— Выдержу…

— В неволе мужик твой! Скоро бумагу плохую про него получишь. Похоронку иль еще чего, уж и не знаю. Но то, что он живой, это точно.

— Когда ж вернется?

— Ишь, торопыга! Ить он в плену, нешто не дошло. Тяжко ему там. Болел. Изгаляются над им. Держут далеко от людей. Покуда нет просветов. Ждать надо. Встренитесь вы. Но не по скорой дороге. Не серчай, говорю лишь то, что карты показывают.

— Господи! Как дальше жить? На работу пора. А с ребенком как быть?

— Да просто! Фаина те полдня доглядит. А ты с ее дочкой займешься, подготовишь к школе. Так-то и поладите, — обронила Ульяна. И продолжила: — Покуда ребенок мал — заботы малые. А вот когда вырастет! Дай Бог, чтоб отец к тому времени вернулся. Мальцу мужичьи руки надобны, чтоб не свернул на склизкую тропку, не оступился б в потемках.

— Так долго ждать? — ахнула Мария.

— Сколько лет, как немца прогнали. А я своих и теперь жду. Кажется, скоро свидимся…

— Мне тоже так предстоит — ждать бесконечно?

— Кто знает? Это только Богу ведомо! Он едино не скажет. Но коли пощадит, счастье твое. Воротится твой сокол в дом, когда ему Господь дорогу, откроет. А ты не терзайся. Жди!

Вот так понемногу, не спеша решила готовить Данилку к школе. Теперь вечерами сын учился считать, запоминал буквы. И первым написал слово «папа»…

Мария все поняла — сын продолжает ждать. Она уже и не надеялась ни на что, как вдруг ей позвонили из военкомата:

— Мария Ивановна! Ваш муж сегодня ночью освобожден из плена. Завтра его доставят в госпиталь вместе с другими. После лечения он будет отправлен домой. Завтра вы получите официальное уведомление. И сможете навестить его уже в госпитале.

— Где? В каком городе?

— Здесь! У нас! Их привезут на самолете.

— Когда?

— Ожидаем завтра утром!

Мария не спала всю ночь.

«А вдруг ошиблись и перепутали?» — не верила в радость, свыклась с бедой.

Утром чуть свет побежала в военкомат. Там, кроме дежурного, — никого. До начала работы почти два часа.

— Чего пришли спозаранок? Какой самолет? Какие пленные? Ничего не знаю! Кто звонил, с того и спрашивайте! — ответил зло и поднял трубку звонящего телефона: — Что? С аэродрома? Да наших нет никого! Рабочий день с девяти! Что? Домашний номер военного комиссара? А кто его просит? Есть! — отчеканил в трубку номер и, глянув на Марию, выдохнул: — А вы, похоже, правы! — вытер потный лоб. Мария долго шла незнакомыми коридорами, пропахшими хлоркой, лекарствами. Им, казалось, не будет конца.

— Вот здесь они, все трое, — указала санитарка на дверь палаты. И, тихо постучав, пропустила Марию вперед. Женщина вошла, огляделась. Увидела на кроватях изможденных заросших людей. Она никак не могла узнать Игоря. Люди были похожими на дряхлых стариков, на скелеты, какие не потеряли единственную способность — видеть.