Читать книгу "Муж, жена, любовница - Олег Рой"

К Юлии Олечка относилась хорошо, восхищалась открыто и за глаза ее внешностью, стилем и вкусом. Шить на фигуру этой клиентки было просто: стройная, невысокая, но почти «модельная» Юлия свои малые недостатки знала сама и никогда не выставляла себя в смешном или невыгодном ракурсе. Она следила за основными направлениями в моде, любила приодеть себя и дочь, которая, кстати, была совершенно равнодушна к своей внешности. Юлия предпочитала сама покупать ткань и выбирать фасон, не доверяя это портнихам. Ей доставляло удовольствие совершать покупки в заграничных поездках, ездить по магазинам в Москве; она любила и знала мир тканей, кружев и тесьмы. Если бы «стройка» или другие важные семейные дела не отвлекали ее, то она бы, пожалуй, и шила сама. В молодости это получалось у нее легко. Но теперь на шитье не было времени, и встреченная у подруги Олечка воплощала ее идеи как нельзя более аккуратно и чисто. У них возникло взаимопонимание, почти приятельство, которое Юлия очень ценила.

Мир одежды вообще в последнее время стал значить для людей так много, что состоятельная женщина, да и просто Женщина с большой буквы — любая, с любым уровнем достатка, — не могла позволить себе оставаться от него в стороне. Это оказалась целая философия, целая наука, которую молодые россиянки познавали заново, войдя в международный деловой мир. Гардероб у Юлии теперь был уже тщательно продуман, он регулярно обновлялся; старую одежду она относила или на бывшую работу, или приятельницам, которые с удовольствием «пристраивали» ее.

На наряды Юлия тратилась нечасто. Дорогие коллекционные вещи покупались ею лишь к особо торжественным случаям. В таких ситуациях Юлия могла взять деньги из своего наследства, что избавляло ее от лишних разговоров с мужем. Алексей поначалу, бывало, расстраивался, когда Юлечка хотела чего-нибудь такого, чего он не мог ей предложить. Но ее это не обескураживало; улыбаясь, она напоминала ему, что жене Пушкина Наталье Николаевне наряды оплачивала богатая тетка. Про себя же думала: спасибо отцу, что оставил мне деньги, и спасибо переменам в стране, которые позволяют ими пользоваться.

Юлия перестала комплексовать по поводу недоступности роскошных моделей от-кутюр, которые продавались после модных показов. Она хорошо помнила первые грандиозные шоу, устроенные Валентином Юдашкиным. Дух захватывало от цвета, музыки, роскоши шелка, вышивки и стразов. Это производило такое сильное эмоциональное впечатление, что поначалу хотелось все повыбрасывать из шкафов, раздать и заново накупить одежды Юдашкина — и чтобы всякой, разной, на все случаи жизни. Но Юлия быстро поняла, что это всего лишь чувственный эффект, который и призваны производить на женщин показы такого уровня. Теперь же она могла без волнения пройти мимо витрин его Дома моды, расположенного прямо напротив их дома, на Кутузовском проспекте. Бросив взгляд на витрины, она спокойно и отвлеченно любовалась линией, цветом, изысканной вышивкой, отлично понимая при этом, что все это создано не для жизни и даже не для праздника, а во имя Высокого Искусства — и не более… К ней же, Юлии Земцовой, жене банкира Алексея Земцова и матери двоих детей, эти наряды имеют весьма отдаленное отношение. В конце концов, она придумала себе простую и емкую формулировку: "Юдашкин, — так она называла все, что относилось к от-кутюр в России и во всем мире, — это театр". Не будет же здравомыслящий человек страдать из-за отвлеченности и ирреальности театральных героев? Вот так же и с высокой модой — прекрасно, но ирреально…

С тех самых пор как она поняла (по крайней мере, ей казалось, что поняла) природу от-кутюр, она четко осознала и свое место "новой русской жены нового русского финансиста". Это стало еще одним из многих достоинств Юлии Земцовой, ценимых в обществе. Осознать и правильно поставить себя в изменившемся мире надо было уметь. Испытание деньгами — очень суровая вещь. Российское общество было переполнено нуворишами, которые так и не сумели определить для себя правильное место в жизни. Поэтому-то и появилась погоня за ложным аристократизмом, за безумными домами-дворцами, с которыми их хозяева не могли справиться, за придуманными сюжетами "красивой жизни".

А испытание привилегированностью и большими деньгами Юлия прошла еще в родительском доме. Именно там она и приобрела умение разумно распоряжаться средствами — не гноить в кубышке, не поддаваться на сомнительные выгоды непонятной финансовой пирамиды, а тратить красиво и правильно. Всему этому научил ее отец. Он не мог, безусловно, даже и представить, что жизнь так переменится, как не мог подумать о крушении партийной системы. Даже когда началась перестройка и появились первые признаки рынка, он говорил, что должна оживиться рыночная торговля и измениться сама жизнь, но партия, как основа государства, никуда не денется. Как же он ошибался, бедный!

Иногда Юлии казалось: это хорошо, что он не увидел, во что превратилась его партия. Он ведь и сам, так она думала, воспринимал свое членство в партии как условие для карьерного роста. И при этом был уверен, что партия — основа власти, и коммунисты никогда и никому не отдадут ее… Хотя ему, сидящему наверху, вероятно, было уже видно и другое: советская власть — это колосс на глиняных ногах. И как раз в этом Юлин отец не ошибался.

Глава третья

Они уже подлетали к Парижу. "Какая роскошная новогодняя ночь нас ожидает!" — с удовольствием подумала Юлия, когда самолет начал плавно снижаться.

Алексей сладко спал, дети смотрели в иллюминатор. Юлии пришлось разбудить мужа.

— Проснись, Леш, мы садимся. Уже Париж, уже Орли!

Он протер глаза, сладко потянулся и приобнял жену за плечи:

— Ну я и спал! Извини, вскочил сегодня ни свет ни заря, у меня просто глаза слипались. Все, я выспался, теперь нормально. А ты как? Чем занималась?

— Сидела и размышляла. Думала о тебе, — пошутила она, но он уже говорил о другом, поглядывая на Павла и Ксюшу.

— Юль, какая удача, что дети с нами и тебе не придется каждые полчаса звонить в Москву.

— Да, просто счастье, что дети с нами, — эхом откликнулась она, а про себя продолжала рассуждать: "Но это бывает теперь все реже и реже. У них свои интересы, свои друзья, которых мы не знаем. Как просто было родителям в моем детстве! Мы дружили с теми, кто жил рядом. А теперь та же школа на другом конце Москвы, никого я не знаю, и остается только доверять своим детям и тем, кого видишь в школе. Хотя там у них вроде и строго, но подростки — эпоха вечного нигилизма, инстинкт стаи!.. А эти их друзья по чату в Интернете?! Кто, что, где? Нет, моей матери было со мной намного проще…"

— Юлечка, расслабься, — посмотрев на ее озабоченное лицо и мгновенно поняв, о чем она думает (все же немало лет прожили вместе), сказал Алексей. — Мы уже во Франции. У детей каникулы. И они уже большие. Что посеяли, то и пожинаем. Нечего их воспитывать…

Самолет мягко коснулся колесами бетонной полосы, салон зааплодировал. Пассажиры встали со своих мест и направились к выходу. Алексей тоже поднялся, помог Юлии и, легко подталкивая к выходу, положил руку ей на талию. От этого прикосновения Юлии стало тепло и приятно, и она подумала, что Новый год будет праздником, который запомнится надолго.