Читать книгу "Пираты XXX века - Роман Злотников"

Но потом случился ответный удар на Талголе, когда они снова поверили в себя и снова смогли смотреть в зеркало без опасения, что оттуда затравленно взглянет Человек, Который Не Сумел. Светка постепенно стала приходить в себя и оттаивать…

Песец не торопил ее, понимая, что может вспугнуть любимую, едва-едва вернувшуюся к нормальной жизни. И, наверное, зря.

Потому что окончательно она оттаяла в объятиях Глама Саггети, роль любовницы которого ей приходилось исполнять согласно боевого задания.

Теперь уже поздно было что-то делать. Поздно было что-то делать уже на Талголе, перед командировкой в Аль-Сауди, когда стало ясно, что Рысь готова принять руку и сердце бывшего наследника разрушенной гангстерской империи. Родим давно смирился с ее выбором. Почему же ему теперь было так тоскливо и муторно?

Он не хотел сегодня подходить к Светке. Такое поведение, конечно, являлось свинством по отношению к ней, если не вообще трусостью. Она очень ждала Песца с Лосем, которые были единственными близкими людьми, оставшимися у нее от прежней жизни. Они сейчас обязаны были подойти к ней и поздравить с удачным замужеством. Но когда Песец представлял себе эту сцену, его начинало колотить. Много раз в своей жизни он таскал смерть за усы, много раз шел ва-банк, много раз смотрел в жерло вражеского плазмомета. Но заставить себя подойти к Светке и поздравить ее с самым счастливым днем в жизни он не мог. У него не оказалось на это душевных сил.

– Пошли, – хрипло сказал он Казимиру. – Здесь мы уже сделали всё, что могли. Завтра с утра вылетаем на Беовульф.

– К немцам? – уточнил Казимир.

– К немцам.

– Мы с ними вроде давно не ссорились.

– А мы и не собираемся ссориться. Скорее даже наоборот.

Утром следующего дня Лось и Песец сидели в баре пассажирского модуля, который должен был доставить их на орбиту для пересадки в транспорт, отправляющийся на Беовульф. Настроение у обоих было так себе, поэтому перед отправлением им непременно нужно было принять по маленькой. Для сугреву, как это когда-то называлось в России.

– Милейшая, почему не стартуем? – поинтересовался Родим у пробегавшей мимо стюардессы, когда стартовый отсчет, секунды которого отражались на большом табло на стене бара, внезапно был остановлен, а затем запущен заново.

– Все в порядке! Небольшая непредвиденная задержка!.. – прощебетала та. Однако ее, видимо, распирало от возмущенного желания озвучить горькую правду, потому что, воровато оглядевшись по сторонам, она наклонилась к пассажирам и понизила голос: – Представляете, жена нового мэра ломится на борт! Видимо, опоздала на регистрацию. Плохо команданте начинает свою карьеру градоначальника, ой плохо…

– Тебе стоило это предвидеть, – проговорил Лось в ответ на страдальческий взор Пестрецова. – Простите, любезнейшая! – обратился он к стюардессе. – Но ведь посадка уже закончена. Ее же не пустят на борт, правда?

– Боюсь, капитан предпочтет не связываться с мэром Тахомы…

– Неправильно это, – неодобрительно заметил Казимир, когда стюардесса побежала по своим делам. – В них все еще сидят дурные привычки тех времен, когда планетой управляли мафиозные кланы и против мэра никто даже пикнуть не смел. Команданте Саггети придется приложить немало усилий, чтобы это изжить. Чтобы окончание посадки означало «окончание посадки», а не «если вы жена мэра, то можно»…

Родим промолчал, задумчиво разглядывая свой бокал. Потом медленно поднял взгляд.

– Твою ж мать, – бессильно проговорил он, наблюдая, как в дверях появилась Светлана Рысь собственной персоной. В берцах, камуфляжных штанах и армейской футболке, что характерно.

Светка плюхнулась за их столик, закинула ногу на ногу.

– Ну, да, – сказала она. – В яблочко. Насчет бара не ошиблась. За годы совместной службы выучила наизусть, где вас стоит искать в первую очередь. – Она звонко щелкнула пальцами, привлекая внимание бармена, и небрежно указала на стакан Родима: мне такое же дерьмо. – Итак, джентльмены, в чем дело вообще, я не поняла?!

Лось расплылся в радостной улыбке и тем же самым Светкиным жестом указал на сделавшего флегматичный глоток Пестрецова.

– Ясно, – вздохнула Рысь. – Кто-то тут решил меня поберечь. Пожалеть, так сказать. Жалельщики у нас тут. Только ты, командир, жалость-то свою сверни в трубку, пожалуйста, и засунь ее себе поглубже… ну, не знаю. В карман, допустим. Во внутренний. И так ходи. Понял?!

– Угу, – хладнокровно отозвался Песец. – Честно говоря, жалею я сейчас только об одном – что Глама я, получается, обманул. Обещал ему, что в этот раз мы тебя не заберем…

– Еще и мужика моего пожалел, – констатировала Рысь. – Слушай, командир, ты у нас не Горностай прямо, а какая-то Армия спасения… Не волнуйся, я ему всё подробно объяснила, в том числе и то, что ты оставил меня на Талголе из жалости, а мне такой жалости не надо. И он меня за это даже трогательно поцеловал в лобик на прощание. Такое взаимопонимание!.. Поэтому за Глама не беспокойся, ему не привыкать.

– Зря мы тебя Рысью прозвали, вот что, – сказал Родим, глядя в свой бокал. – Стрекозой надо было…

– Р-р-разорвать мою задницу! – вспыхнула Света. – Сам не сдохни!

Вернувшаяся стюардесса предупредила, что до момента преодоления атмосферы им лучше занять свои места. В целях безопасности и недопущения травматизма.

– Безопасности?! Да этой дамочке разок бы на боевое десантирование выброситься… – всё еще раздраженно фыркнула Рысь, но свою порцию все-таки прикончила залпом и встала. – Пошли давайте, Армия спасения…

Три часа спустя они уже пересели в пассажирский транспорт, готовые отправиться на Беовульф.

Глава 4

Высадившись в космопорте Беовульфа, трое Горностаев двинулись к выходу и обнаружили у автоматических раздвижных дверей мужчину в униформе шофера, который держал в руках картонку с надписью «Мистер Сименс, Аль-Сауди».

Пестрецов сразу понял намек.

– Кажется, это по нашу душу, – проворчал он.

В машине, к которой проводил их молчаливый шофер, видимо, не знавший ни английского, ни интерлингвы, уже сидел пожилой мужчина с выправкой военного в отставке, к сиденью которого была прислонена эффектная резная трость.

– Сережа, – представился он. – Если вам будет так проще обращаться к старику – Сергей Васильевич. Ваш куратор со стороны Второго управления.

– Что ж, – сказал Родим, – тогда я, с вашего милостивого позволения…

– Не утруждайтесь, Родим Афанасьевич, – проговорил куратор, – мы в курсе, зачем приехали сюда и кого встречаем. Как известно, печеный лосось в багряном небе плывет не спеша…

– Не шевелит ни хвостом, ни плавниками, – отозвался Песец, – но плывет и плывет себе, раздвигая пространство. Чудесное ниппонское стихотворение, на самом деле разработанное нашими аналитиками. Хорошо; мы установили, что пароль вы знаете.