Читать книгу "В ее сердце акварель - Юлия Климова"

– Мадам, а мне тоже нужно доехать до Утятина. Будьте любезны, порадуйте одинокого странника счастливым билетиком.

Девчонка плохо ориентировалась, что дало возможность быстро ее нагнать. Глеб пристроился сзади, сунул руки в карманы и неторопливо пошел следом. «Какой же чудесный день ты мне испортила, малышка. Как не стыдно… Ай-яй-яй… – Усмехнувшись, он прибавил шаг и, желая узнать хоть что-то, попытался уловить аромат рыжих волос. – Шампунь на крапиве. Ты любишь крапиву, детка? Только этого мне не хватало».

Глеб подавил желание заставить девчонку отдать чемодан (не слишком-то сосредоточишься в суматохе вокзала, и силы потратятся зря). Еще не время, да и куда торопиться? Он же не положительный персонаж и имеет право потянуть резину… «Я иду за ней. Без проблем. Все, как вы хотели. Кстати, какие будут пожелания? Мне угостить ее чашечкой кофе с коньячком или спеть колыбельную на ночь? Баю-баюшки-баю, не ложися на краю, а ложись-ка ты у стенки, я пощупаю коленки… Нормально? Я не поэт, только учусь, прошу учесть это».

В электричке Глеб сел так, чтобы видеть девчонку.

«Полтора часа созерцания рыжей головы вряд ли подействуют на меня умиротворяюще, – пошутил он, лениво положил ногу на ногу и покосился на попутчицу справа. Пожилая женщина в синем тренировочном костюме и коротких резиновых сапогах листала тощий журнал с кроссвордами, готовясь к долгому пути. – Да я практически в цветнике! Дорогуша, позвольте отгадать что-нибудь по вертикали; я, знаете ли, недолюбливаю вялую горизонталь».

Глеб скучающе глянул в окно, мысленно попрощался с Москвой, со всеми вместе взятыми шикарными гостиницами и закрыл глаза. Часик он подремлет, девчонка никуда не денется, можно расслабиться и посмотреть цветные сны.

– Баю-баюшки-баю, – тихо протянул Глеб, не сомневаясь, что пожилая женщина (после подобного исполнения) оторвалась от журнала, подняла голову и посмотрела на него удивленно и опасливо. – Не обращайте на меня внимания, – не открывая глаз, сказал Глеб, добавляя голосу трогательные ноты: – Матушка часто пела мне колыбельные в детстве, и я до сих пор храню память об этих волшебных минутах.

Сколько же нужно иметь силы воли, чтобы не заржать в этот момент!

Станция Утятино особого движения в вагоне не вызвала: вещи прихватили лишь высокий худощавый старик в длинной серой куртке и рыжая девчонка. На платформе гулял ветер, кучками валялись бумажки, окурки и прочий мусор, по краю сквозь стыки бетонных плит и трещины в асфальте пробивалась трава, оградительная решетка радовала яркой зеленой краской.

Девчонка огляделась и неуверенно направилась к ступенькам. Глеб увидел две машины: голубую развалюху с проржавленным капотом и черный джип, припаркованный гораздо дальше, у дороги и редкого лесочка из берез, рябин и осин.

Ее ожидали.

«Та-а-ак… Делаем ставки, дамы и господа, делаем ставки, – пролетела мысль, наполненная азартом и любопытством. – Развалюха или джип. Джип или развалюха?..»

Положив руку на тонкие металлические перила, Глеб пожалел, что нет сигарет, и замер, пытаясь угадать: кто приехал за его подопечной? Курение, как ни странно, так и не прилипло к нему окончательно – Глеб то дымил, то надолго забывал о пагубной привычке, абсолютно не страдая от этого.

Сначала девчонка приблизилась к развалюхе, поговорила с водителем, а затем направилась к джипу. Так же пообщалась с водителем, обошла машину и открыла дверцу. В ее движениях присутствовала некоторая напряженность, но лицо оставалось спокойным, даже, пожалуй, светлым. Лучшего определения Глеб не подобрал.

– Эй… стой… – спохватившись, выдохнул он и быстро направился по тропинке к дороге. – Стой, тебе говорят. Эй, ты куда?..

Автоматически Глеб четко, хладнокровно сформулировал желание и отправил его огненной стрелой в рыжую макушку, но… ничего не произошло. Ни задержки, ни взгляда, ни сомнения, ни хотя бы колебания в воздухе – девчонка забралась в джип, и дверца с отдаленным звуком захлопнулась. Притормозив, Глеб, не веря собственным глазам, удивленно уставился на поднимающиеся дорожные клубы пыли. Они затемнили дорогу, расширились, будто хотели посмеяться: «Не вышло, приятель? А никто и не говорил, что будет легко!»

Она уезжала.

Не подчинившись.

Девчонка совершенно свободна от его силы.

– Твою мать! – с чувством рявкнул Глеб, поддал ногой приличный булыжник и разразился продолжительными ругательствами.

Собственно, не новость, что на часть людей не действуют чары, которыми иногда его наделяют. Если человек слишком сильный, умный, свободный или стоит запрет («На судьбу не влиять»), то усилия напрасны, любые приказы, долетая, будут рассыпаться и оседать на землю невидимым пеплом. Вот только влиять на судьбу девчонки – разрешено! Ограничения всегда чувствуются, не перепутаешь, но невозможно поверить, что эта малявка сильнее его воли. Невозможно!

«Я найду тебя, и посмотрим, кто кого», – проворчал Глеб, игнорируя тот факт, что искать придется в любом случае, хочет он того или нет.

Водителем развалюхи оказался светловолосый паренек лет восемнадцати. Веснушки запорошили лицо и руки, голубые глаза сияли искренностью и любовью ко всему, что находилось в радиусе тысячи километров. И было ясно: свою машину он обожает, несмотря на обнаглевшую ржавчину, поцарапанные бока и протертые кресла. С зеркала свешивались многочисленные мелкие сувениры, по панели тянулись яркие наклейки, на руле красовалась новенькая бордовая бархатная оплетка.

– Привет, – заглянув в салон, оценивая обстановку и паренька, легко и непринужденно поздоровался Глеб. – Хорошо у тебя здесь.

– Ага.

– Дежуришь?

– Приперся раньше, как дурак. – Паренек потер ладонью нос и посмотрел в сторону платформы. – Тетка должна из города приехать, если не встречу – убьет. Запилит до смерти!

– Понятно. И давно кукуешь?

– Не-а, минут десять. Тебя как звать?

– Глеб.

– Я – Степан.

– А мне вот, Степа, девчонка понравилась… На джипе сейчас умотала. Чья тачка, не знаешь?

– Известно, чья, – Дюкова! Он на ней уже лет пять разъезжает, хотел бы я такую. Дай-ка вылезу, надоело сидеть.

Глеб отступил, паренек распахнул дверцу и вышел из машины, прихватив пачку сигарет.

– А о чем тебя девчонка спрашивала?

– Так о том и спрашивала! От Дюкова я или нет. Василием Петровичем его величала, уважительно. Смех, да и только.

– Почему? – Глеб, готовый ухватить любую информацию за хвост, напрягся, но мгновенно изобразил на лице веселость и легкое любопытство.

– Чокнутый он, ей-богу, чокнутый. У нас им детей пугают. – Степа чиркнул спичкой и затрясся от смеха. – Меня вот тоже пугали. Ну я, понятное дело, боялся. Мать говорила: утащит тебя Дюков в подвал и съест с потрохами! Весело!

– Живет-то он где? Далеко?