Читать книгу "Брачный вопрос ребром - Елена Логунова"

– Стиви Уандер, – подсказал Петрик.

– Да! – подтвердила я. – К тому же Петя не совсем слепой, вставит линзы – прозреет и будет о-го-го!

– Я всегда о-го-го! – обиделся Петрик.

– Рад за вас, – пролепетал заметно обалдевший Караваев и по-английски потерялся за кормой.

По инерции я протащила Петрика еще метров двадцать и затормозила только у автомата с кофе.

– Надо выпить, – убежденно сказала я и отдала «слепому гению» его очки. – Надевай, Караваева мы уже обманули, кажется, он поверил, что Люся – это я. И что я – Люся очень странная…

– Так какой же это обман? И то и другое чистая правда! – хихикнул Петрик.

Он надел очки и завертел головой, с интересом осматриваясь.

– Не в курсе, кто еще из коллег летит в пресс-тур? – спросила я. – Хотелось бы знать, что за компания соберется.

– С нами из Краснодара еще две тетеньки из муниципального турбюро, но сразу по прилете в Кишенев будет сформирована сводная группа, – бодро доложил Петрик. – Кроме нас в нее войдут журналисты из Москвы, Питера и Екатеринбурга.

– То есть безудержное веселье начнется только в последний день, когда все как следует перезнакомятся, а сегодня можно не активничать, – уверенно заключила я, вспомнив опыт подобных поездок. – Отлично! Тогда в самолете я буду спать.

– Валяй!

И я завалилась.

Место мне досталось у иллюминатора, рядом сидел один Петрик – в ряду на каждой стороне было всего по два кресла, авиадебоширов и пассажиров с вопящими детьми поблизости не оказалось, так что спать мне никто не мешал.

За два часа полета я лишь однажды проснулась, чтобы съесть сэндвич с курицей и выпить стаканчик вина. И то и другое раздавали приветливые бортпроводницы.

– Бесплатное вино в эконом-классе – это серьезная заявка на успех! – оценила я сервис национального перевозчика Молдовы.

– Ну, за успех! – Петрик аккуратно приложился своим стаканом к моему и завертелся, вывинчиваясь в проход.

Я было подумала, что ему стринги жмут, но увидела, что Петрик пошел в хвост самолета чокаться с Караваевым.

Тот, судя по выражению лица, и рад был бы оказаться неузнанным, но слиться с креслом не сумел. Куда ему, от зоркого глаза Петрика не смог укрыться даже настоящий хамелеон, которого Петрик как-то снимал для буклета мини-зоопарка!

Помнится, они с хамелеоном разошлись во мнениях относительно того, какое количество дублей может выдержать безропотная жертва фотографа-перфекциониста: Петрик уверенно ориентировался на бесконечность, а хамелеон сбежал уже через час, но был опознан как инородная заплатка на шторе и возвращен на лобное место под софитами.

Хамелеона мне тогда было жалко.

– А теперь, похоже, пора жалеть Караваева! – подсказала мне интуиция, подающая голос редко, но метко.

– Не виноватая я, он сам пришел, – пробормотала моя совесть.

– Ой, бросьте, они взрослые мужики, сами разберутся! – припечатал здравый смысл.

– Лишь бы без мордобоя! – вздрогнула я.

Однажды Петрик уже промахнулся с объектом пылкой страсти – по ошибке выбрал настоящего мужика и банально получил в глаз. Это не особо травмировало его морально, но пробило дыру в нашем бюджете, не предполагавшем покупку дорогого тонального крема оптом и брендовых солнцезащитных очков очень сложной конфигурации – чем попроще расплывшийся на пол-лица синяк прикрыть не получилось.

Мне не хотелось начать визит в Кишинев с поиска магазинов, где можно прикупить ведро тоналки и маску сварщика: такой амбал, как Караваев, способен одним ударом кулака изменить рельеф фейса Петрика, как Тунгусский метеорит – лицо Земли.

– А вот и я! – Все еще нормально рельефный Петрик вернулся из забега в хвост авиалайнера целый, невредимый и довольный. – Мишель передает тебе привет.

– Уже Мишель?

Петрик привстал, обернулся и игриво пошевелил пальчиками. Я тоже поднялась, оглянулась, нашла взглядом Караваева и фыркнула. Приветливый «Мишель» был мрачен, как распорядитель похорон.

– Мишка, Мишка, где твоя улыбка? – напела я, подтолкнув локтем Петрика.

– Мишка еще просто не осознал своего счастья, – самоуверенно ухмыльнулся мой друг.

Хороший пресс-тур похож на пулеметную ленту, практически без пустот заполненную патронами, в роли которых выступают новые места, события, люди и впечатления.

Такой пресс-тур, продолжая аналогию с оружием, непременно выстрелит – организаторы во множестве получат вожделенные публикации.

Минус у насыщенного пресс-тура только один: для журналистов это сомнительный отдых в стиле «пикник на передовой». Вроде и кормят тебя, и поят, и развлекают, а ты все строчишь и строчишь, не отрываясь от гашетки, то есть планшетки…

К вечеру первого дня в Кишиневе мой блокнот разбух от записей, а голова – от впечатлений.

Несмотря на то что нас всюду, за исключением церквей и музеев, щедро поили бодрящим местным вином (а может, и поэтому тоже), не оставлявшее меня с утра желание зафиксироваться в пространстве на неподвижном объекте типа «кровать» только усиливалось. Когда уже в сумерках нас привезли в отель, мной владел лишь один порыв – тот самый, относительно которого были сомнения у мямли Гамлета: упасть, забыться, умереть, уснуть, без вариантов!

И мне было практически все равно, где спать и с кем, так что я не примкнула к протесту столичных коллег, возмущенных проживанием в двухместных номерах.

– Это просто неприлично! – зудела тощая столичная дамочка, весь день с удивительной изобретательностью находившая поводы для недовольства буквально на ровном месте. Про себя я назвала ее Московской Хныксой. – Жить с незнакомым человеком? Ходить перед ним в неглиже? Слушать его храп?!

– Донимать его своим нытьем?! – в тон подсказал ей жизнерадостный журналист-сибиряк – щекастый и вихрастый, как повзрослевший, но не изживший младенческую пухлость купидон.

Я уже запомнила его имя – Денис. Это было нетрудно: на каждой из многочисленных дегустаций сегодняшнего дня парнишка подчеркивал, что является практически тезкой древнегреческого бога виноделия. Я оценила это простое и элегантное обосновывание неутолимого интереса к содержимому бутылок.

– Донимать его своим нытьем! – послушно повторила Хныкса, и все засмеялись.

К жалобам Хныксы присоединились только изрядно потрепанный провинциальный плейбой – диктор какой-то небольшой околостоличной радиостанции – и пожилой фуд-блогер из породы «упитанных, но невоспитанных». Их резоны были ясны: мужики успели положить глаз на симпатичных игривых журналисток из братской Белоруссии и явно надеялись под покровом тьмы продолжить ощупывание уже не глазами.

– А тут такой облом! – без малейшего сочувствия к обманувшимся донжуанам хихикнул Петрик.