Читать книгу "В самое сердце - Татьяна Полякова"

Я невольно поежилась, и тут же возникло чувство, что сзади кто-то есть. По спине пробежал холодок, дыхание сбилось. Очень медленно я начала поворачиваться, шепча едва слышно:

— Не бойся…

Она стояла в двух шагах от меня. Еле видимая тень, сгусток тумана. Голова опущена, лицо закрывают спутанные волосы. Женщина вдруг резко вскинула голову, и на мгновение я увидела ее лицо, точно давно выцветшую фотографию, где черты едва-едва проступают… Секунда — и она исчезла в кустах, но перед этим оглянулась, точно предлагая следовать за ней.

— Эй, в чем дело? — услышала я голос Вадима.

Он стоял впереди, с изумлением глядя на меня. Я поспешно приблизилась.

— Выглядишь так, точно привидение увидела, — сказал он.

— Так и есть, — кивнула я.

— В каком смысле? О, черт… Что ты видела?

— Женщину, кажется, молодую. Волосы до плеч, узкое лицо…

— И давно она в покойниках?

— Несколько лет. Пять-шесть, не меньше.

Другой бы решил, что я брежу, но Вадим в моих способностях не сомневался. В отличие от меня. Когда подобное случается, я терзаюсь вопросом: вижу ли я в действительности тени умерших, или это игра воображения? Несколько раз эти видения помогли раскрыть преступления, но сомнения меня не оставляли. Напротив, присутствие в моей жизни чего-то непонятного, если угодно, потустороннего, очень беспокоило. С каждым годом это беспокойство лишь росло. Нормальные люди не видят призраков и уж тем более не пытаются разгадать, что те хотят сказать.

— И что это значит? — спросил Вадим, все еще стоя на месте и хмуро меня разглядывая. — Эту бабу где-то здесь зарыли?

— Необязательно. Но с этим местом ее что-то связывает. Возможно, здесь, на дороге, она погибла. Произошел несчастный случай, и ее, к примеру, сбила машина.

— Я готов согласиться с чем угодно, но, если рассуждать здраво, это маловероятно. Только чокнутый способен здесь двигаться на скорости. Нормальный человек будет едва плестись, следовательно, сто раз успеет затормозить.

— А если он был пьян и в темноте женщину просто не заметил?

— Ну… — Вадим пожал плечами. — Поинтересуемся у хозяйки, не было ли смертоубийства на дороге?

— Хозяйка здесь не так давно и может не знать.

— Что ж, зададим этот вопрос какому-нибудь старожилу. Ты как? — приглядываясь ко мне, спросил Вадим.

— Нормально. Идем.

Он пропустил меня вперед и теперь шел сзади.

— Не хотел бы я быть на твоем месте, — сказал он через некоторое время. — Мне, бывает, видятся кровавые мальчики, но во сне. Это как-то успокаивает. Не знаю, что бы я делал, явись они вот так, средь бела дня.

— Тебе видятся кровавые мальчики?

— Ага. Души убиенных, надо полагать.

— Ты винишь себя в их смерти?

— Нет. Я солдат и выполнял приказ… На войне некогда рассуждать, кто прав и все такое. Начнешь херней страдать — и считай, уже покойник. Я убивал лишь тех, кто мог убить меня. Но им на это наплевать, и они все равно являются.

— Поэтому ты оказался в психушке?

— Не поэтому. Немного помял одну сволочь, которая, безусловно, того заслуживала. Но делать сие все-равно не стоило. Если честно, приложил я его крепко.

— Расскажешь мне эту историю?

— Как-нибудь…

Мы вышли к ближайшим домам.

— Ну вот, — удовлетворенно сказал Вадим. — Считай, мы уже на месте. Как впечатление от этого живописного уголка? По мне — было бы нормальное, если бы покойнички белым днем не шастали. А ты что скажешь?

— Не знаю. Дом Зиновьева выглядит так, точно в нем сто лет никто не живет. Еще этот маяк… — пробормотала я.

— Неприятное чувство?

— Странное. Будто за нами подглядывают.

— Кто его знает, вдруг так и есть, — кивнул Вадим. — У меня из головы не идет эта дверь. Она точно изнутри, а не снаружи заперта. Но куда в этом случае делся тот, кто ее закрыл? Может, на маяке и остался? Ты там еще одно привидение не заметила?

Я усмехнулась в ответ, но, странное дело, это замечание вызвало очередной приступ беспокойства, точно Вадим ненароком угадал.

Теперь мы шли рядом, он вдруг взял меня за руку, а потом и обнял, притянув к себе.

— Входишь в роль? — спросила я.

— Нет. В женихи набиваюсь.

— Кончай, а? — скривилась я.

Он засмеялся:

— Ладно-ладно, можешь считать это дурацкой шуткой. Тем более что я шутить по-умному не умею.

— Не прибедняйся.

— На тебя не угодишь, — хмыкнул он, но руку с моего плеча не убрал, чему я скорее была рада.

Близость Вадима всегда меня успокаивала. Может, в прежней жизни он был моим самым верным другом? В таком случае кем тогда был Димка? Максимильян твердил: выбор должна сделать я, то есть разобраться, кто есть кто. Он меня явно переоценивал. Мне это точно не под силу.

На веранде гостиницы за столиком сидела Софья в компании мужчины лет пятидесяти. Она улыбалась, что-то ему рассказывая, но я почти сразу почувствовала между ними напряжение.

— Как погуляли? — спросила она, заметив нас, и поднялась из-за стола.

Я решила, наше появление пришлось весьма кстати, позволив ей прекратить беседу с мужчиной. Он мне не понравился, бог знает, почему. Выглядел эдаким душкой. Внешне был похож на Эркюля Пуаро, каким его представляют в фильмах: невысоким, пухленьким, с маленькими насмешливыми глазками и манерой складывать ладони лодочкой. Руки у него были белые, пухлые, с желтоватыми ногтями. И это тоже раздражало. А вот волосы были светлые, когда-то рыжеватые, а сейчас щедро разбавленные сединой. Он расчесывал их на косой пробор, маскируя плешь на темечке, впрочем, не очень удачно.

— Здравствуйте, дорогие соседи, — запел он. — Пырьев Сергей Борисович. Решил, так сказать, отдохнуть на лоне природы.

— Вадим Волошин, — пожимая протянутую руку, сказал Воин. — А это моя Прекрасная Елена.

— Лучше и не скажешь, — охотно закивал Пырьев. — Редкой красоты девушка. Прямо редчайшей.

— Смотрите не перехвалите. У меня и так характер не сахар, — заметила я серьезно.

Пырьев на мгновение вроде бы растерялся, а потом захихикал, визгливо и неприятно.

— На рыбалку? — спросил Вадим, устраиваясь за соседним столом.

— Да. Выдалось несколько свободных деньков. А здесь рыбалка знатная. Сам-то я раньше здесь не бывал, дружок рассказывал. А вы тоже рыбачить?

— Нет. Отдохнуть немного вдали от любопытных глаз, — в этом месте Вадим заговорщицки подмигнул, а Пырьев вновь захихикал:

— Понимаю-понимаю.