Читать книгу "Тихий уголок - Дин Кунц"

Но сначала следовало позвонить в Чикаго.

У Джейн всегда был при себе анонимный телефон с предоплаченными минутами. Насколько она знала, отследить такие устройства было невозможно. Вероятно, эти дешевые модели испускали идентифицируемые сигналы, но Джейн всегда покупала их за наличку, а для активации документов не требовалось.

Ее обогнала стайка девочек в школьной форме, откликнувшихся на призыв женщины в современном монашеском одеянии – видимо, та решила, что гроза может начаться в любой момент.

Воздух застыл в неподвижности. Массы холодного и теплого воздуха надвигались друг на друга, как тектонические плиты, столкновение их грозило резкими порывами ветра и проливным дождем через минуту или две после этого. Полагаясь на свою интуицию относительно атмосферных явлений (и не желая пользоваться телефоном в машине, где можно легко попасть в ловушку, если она ошибалась насчет безопасности анонимных устройств), Джейн извлекла трубку из внутреннего кармана куртки и набрала номер прямой линии Сидни Рута.

Жена Сидни, Эйлин, о которой упоминала Гвинет Лэмберт, держала адвокатскую контору и занималась правовой защитой людей с ограниченными возможностями. Эйлин Рут. Первый и последний приступ мигрени у Эйлин случился, когда она уехала на какой-то семинар, а три недели спустя она повесилась в гараже семейного дома. Как и муж Джейн, жена Сидни оставила записку, еще более обескураживающую и загадочную, чем письмо Ника: «Милый Сейсо говорит, что он был одинок все эти годы, почему он больше не нужен Лини, ведь он всегда был рядом с ней, жил ради нее, и теперь я должна быть рядом с ним».

Ни Сидни, ни трое детей Сидни и Эйлин (Лини) – всем им уже перевалило за двадцать – не знали человека по имени Сейсо.

Джейн ездила в Чикаго и встречалась с Сидни Рутом вскоре после того, как получила отпуск в ФБР, в самом начале своего неофициального расследования, еще до того, как обнаружила, что эти поиски породили таинственный заговор против нее, неуловимый, точно союз призраков. Тогда она действовала под своим настоящим именем; пришлось воспользоваться им и сейчас. После третьего звонка Сидни снял трубку. Он был архитектором, одним из пяти совладельцев крупной компании.

– Да-да, я пытался дозвониться до вас несколько дней назад, – сказал он, – но номер, который вы мне дали, не обслуживается.

– Я переехала, произошло много изменений, – сказала она, не став объяснять ничего больше. – Но загадка никуда не делась, она все еще ждет раскрытия, и я надеюсь, что вы уделите мне несколько минут.

– Конечно. Только закрою дверь своего кабинета. – Он перевел звонок в режим ожидания и вернулся несколько секунд спустя. – Итак, что я могу для вас сделать?

– Я знаю, что некоммерческих компаний множество и в этих кругах по большей части вращалась ваша жена, а не вы. Не говорила ли она о такой организации, как Институт Гернсбека?

Сидни задумался на секунду, потом ответил:

– Это название ничего мне не говорит.

– А «Фонд сеянцев»?

– Тоже.

– А теперь несколько имен. Дэвид Джеймс Майкл?

– Мм… Извините, нет.

– Куинн Юбанкс?

– У меня всегда было неважно с именами.

– Семинар в Бостоне, где у Эйлин случилась мигрень, – вы говорили, что это мероприятие было организовано Гарвардским университетом?

– Да, эту информацию можно найти.

– Я нашла. Но меня интересует, не посещала ли она других конференций незадолго до этой или вскоре после нее.

– Эйлин целиком отдавалась работе. У нее был напряженный график. Ничего не припоминаю, но могу поискать сведения для вас.

– Буду вам благодарна, Сидни. Что, если я позвоню в это же время завтра?

– Вы и в самом деле считаете, что проблема не исчезла?

– Не забывайте о статистике самоубийств.

– Я помню. Но я уже говорил: посмотрите, сколько в мире безумия, насилия, ненависти, посмотрите на экономические кризисы, и вам не понадобится других объяснений того, почему люди все чаще впадают в депрессию.

– Вот только Эйлин не впадала в депрессию.

– Да, не впадала. Но…

– И Ник тоже не впадал.

– В депрессию она не впадала, – сказал Сидни, – и поэтому я пытался дозвониться до вас на днях. Вы помните ее записку?

Джейн процитировала начало по памяти:

– «Милый Сейсо говорит, что он был одинок все эти годы…»

– Поначалу мы почти никому об этом не говорили, – сказал Сидни, – потому что… записка такая странная, совсем не в духе Эйлин. Мы не хотели, чтобы люди думали о ней как о… психически нездоровой – пожалуй, так. Недавно ее тетушка, единственная из оставшихся в живых, разгадала эту загадку. Ну, вроде как разгадала. Когда Эйлин было четыре или пять, она дружила с неким воображаемым другом по имени Сейсо. Разговаривала с ним, сочиняла про него истории. А потом, как это обычно случается, забыла о нем. Кто знает, почему в конце жизни она вернулась ко всему этому?

Джейн пробрала дрожь при мысли о том, что давно забытый воображаемый друг просит пятидесятилетнюю женщину умереть и таким образом оказаться рядом с ним. Правда, она не смогла бы объяснить причину своего страха.

– Как вы поживаете? – спросил Сидни.

– Нормально. Сплю плохо.

– И я тоже. Иногда просыпаюсь от собственного храпа и извиняюсь перед ней за шум. Ну, то есть извиняюсь вслух. Забываю, что ее больше нет.

– Я много езжу, останавливаюсь в мотелях, – сказала Джейн, – и не могу спать в двуспальных кроватях. Ник был крупным мужчиной. Поэтому мне нужны огромные кровати, иначе я как бы соглашаюсь с тем, что он ушел. И поэтому я вообще не сплю.

– Вы все еще в отпуске?

– Да.

– Советую снова взяться за работу, настоящую работу, и не гнаться за непонятными призраками.

– Может, я так и сделаю, – солгала Джейн.

– Не хочу показаться занудой, но мне работа помогла.

– Может, я так и сделаю, – солгала она еще раз.

– Оставьте мне свой новый телефон. Позвоню, когда выясню, на каких еще конференциях бывала Эйлин в то время.

– Я вам позвоню завтра, – сказала она. – Спасибо, Сидни. Вы красавчик.

Она закончила разговор, огляделась и увидела, что в парке, кроме нее, не осталось ни души. Насколько хватало глаз, все лужайки и тропинки были пусты. Ни самодовольных голубей, ни вертлявых белок.

Если бы Джейн не знала, где находится и какой сейчас день и год, то вполне могла бы допустить, что попала в Арктику.

По улицам, примыкавшим к парку с севера и юга, постоянно проезжали машины: ворчали двигатели, визжали покрышки, слышалось шипение пневматических тормозов, время от времени раздавался гудок или дребезжала крышка канализационного люка. Не успела Джейн отойти от фонтанных струй, как звук уличного движения показался ей странно приглушенным, словно парк накрыло герметичным двойным стеклом.