Читать книгу "Лучше поздно! - Жиль Легардинье"

Тома на цыпочках поднялся наверх и вошел к себе. «К себе» – понятие относительное для того, кто столько раз менял место жительства, да и здесь находился, в общем-то, не по своему выбору. Тома разложил вещи по квартире, но их было так мало, что в огромном пространстве, которое выделили доктору, они казались затерянными. Кстати сказать, еще неделю назад все его имущество помещалось на одной полке, а вся одежда – на нескольких вешалках, висевших на натянутой веревке. По иронии судьбы единственным предметом, сохранившимся у него после всех переездов, была серая готовальня, которую он когда-то позаимствовал у Селин, да так и не вернул. Он складывал туда свои ручки. Это было все, что сохранилось от его единственного серьезного романа. Набор инструментов, даже не медицинских. И дочь.

Он прошелся по комнатам, остановился перед плакатом с изображением швейцарского замка, оставшимся от его предшественника. Здесь были также следы от рамок со стеклами, но все они были сняты. Судя по всему, у бывшего директора были фотографии. Возможно, его семьи, жены, детей или друзей. Воспоминания. Тома было нечего повесить на стену. Он мог лишь рассказать кому-нибудь о своей жизни, но в этот вечер не было никого, кто мог бы его выслушать. У сестры наверняка остались их давние снимки, но она с ним больше не общалась. Она так и не простила ему, что он не приехал на похороны родителей, погибших в автомобильной аварии десять лет назад. Она отказывалась верить, что отправленные ею сообщения были доставлены адресату с двухмесячным опозданием. Однако это было правдой.

Тома мог бы повесить на стену фотографии Эммы, но слишком дорожил этими листочками, чтобы портить их дырочками от кнопок или липкими следами от скотча. И потом, их могла увидеть Полин, которая тут же принялась бы его расспрашивать.

Он сел перед подносом с остывшей едой. Маленькие прямоугольные порции, лежащие в своих лоточках. По виду не поймешь, что это. Соус наверняка дозировался автоматом. Первое, второе, десерт, кусочек хлеба, крошечная бутылочка вина и бутылка воды. Все это совершенно не вызывало аппетита. Больше всего на свете Тома хотелось бы сейчас сидеть на неудобном стуле напротив Кишана, поедая стряпню его жены, состав которой он никогда не мог угадать, равно как и выговорить название. Зачем он покинул единственное место, в котором чувствовал себя дома? Какой была бы сейчас его жизнь, если бы мимолетная встреча не отправила его в прошлое, к ребенку, которого он произвел на свет, даже не подозревая об этом? Нечего заниматься гаданием. В этот вечер ему нужно было кое-что проверить.

9

Когда Тома вышел из дома престарелых, было уже темно. В этот час жители деревни Амбар спят, а вокруг курятников и загонов с козами рыскают дикие собаки.

Здесь люди только возвращались домой к ужину. Некоторые несли свежий хлеб. По его количеству можно было догадаться, сколько людей будет сидеть за столом. Одна женщина несла три багета, пожилой мужчина держал всего половину, а молодой парень уже откусывал теплую горбушку. Столько разных жизней.

Выйдя из автобуса, который привез его в нужный район, Тома втянул носом воздух. Здесь в воздухе не было пыли, зато стоял одуряющий запах выхлопных газов. Доктор остановился возле десятиэтажной башни, у подъезда которой собралась молодежь. Они смотрели на него точно так же, как жители далеких деревень, когда замечали на своих землях чужака.

Если он правильно понял план квартала, ему следовало сначала пройти мимо всех этих многоэтажек, чтобы попасть на окраину.

Благодаря интернету в служебном компьютере ему понадобилось совсем немного времени, чтобы уточнить адрес своей бывшей девушки. Тома просто поразило, насколько легко теперь можно было отыскать любую личную информацию о ком угодно. Поисковики и социальные сети, набитые фотографиями и персональными данными, делали жизнь людей все менее приватной. Не прошло и часа, как он, при всей своей некомпетентности, выяснил, что Селин вышла замуж спустя шесть лет после его отъезда, что свадебное платье у нее было сногсшибательное и что она действительно проживает по тому адресу, который назвал ему Кишан. Сколько времени Селин встречалась с мужчиной, который стал ее мужем? Неизвестно. Успела ли Эмма осознать, что растет без отца, или же этот мужчина был с ней с самого раннего детства? Тома этого не знал. Зато он разузнал, что Эмма учится на втором курсе местного медицинского училища.

Миновав многоэтажки и перейдя через широкий проспект, Тома попал в совершенно другую атмосферу. Маленькие улочки, отдельно стоящие дома, порой старые, как тот, в котором он вырос. Огороженные сады, в основном по две машины на дорожках, отблески включенных телевизоров. За окнами движущиеся силуэты. Некоторые семьи уже собрались за столом. Во многих домах Тома видел детей, сидящих за уроками.

Он продолжил свой путь, сверяясь с планом и украдкой наблюдая за жизнью, которую мог бы вести сам, если бы не решил уехать. А ведь эти люди, обрывки чьего повседневного существования он сейчас видит, возможно, тоже немало пережили до того, как оказались здесь.

Когда Тома добрался до нужной улицы, у него перехватило дыхание. Идея прийти сюда и посмотреть, где она живет с дочерью, внезапно показалась ему неуместной. Он толком не знал, что ожидал здесь увидеть, но чувства, которые ему предстояло пережить, уже начинали вырисовываться. Он видел, как они приближаются издалека, словно грозные всадники, размахивающие саблями. Он начал опасаться за свой рассудок. Но о том, чтобы уйти, не могло быть и речи. Возможно, Эмма будет дома. Тома очень на это надеялся. Может, ему удастся разглядеть ее, как разглядел он в доме на соседней улице девушку, танцевавшую в своей комнате в наушниках?

Он чувствовал себя непрошеным гостем, извращенцем из тех, что тайно подглядывают за людьми. Однако именно ради этих мгновений он и решился покинуть Амбар. Он приближался к нужному дому, и цифры на заборах напоминали обратный отсчет. Привыкший много ходить Тома вдруг стал задыхаться. Номер 17. Селин и Эмма жили в доме номер 23. Может, это вон та большая постройка с красивым балконом? Когда он прошел мимо дома 19, на забор с лаем бросилась собака. Тома отскочил к середине проезжей части, которая, к счастью, была пуста. Если бы деревенские дети могли его сейчас видеть, то от души бы посмеялись. Он представил себе другую сцену. Что, если бы его сбила машина? Селин, привлеченная шумом, выбежала бы на улицу и обнаружила на дороге его безжизненное тело. Узнала бы она его? Эмма вышла бы вслед за ней? Сказала бы Селин дочери, кто лежит перед ними?

Тома попытался взять себя в руки. Он даже не заметил, как очутился перед нужным домом. Это было не современное строение, а скромный одноэтажный домик с подземным гаражом. На почтовом ящике красовалась надпись: «Мадам и месье Лавернь и их дети». Селин и Эмма носили другую фамилию, потому что он не сумел подарить им свою. «Их дети». Значит, у Эммы есть братья и сестры? В состоянии крайнего возбуждения Тома разглядывал дом. В двух комнатах горел свет. За достаточно тонкой тюлевой занавеской угадывалась гостиная, в которой стоял секционный книжный шкаф и огромное тропическое растение с широкими листьями. Тома вспомнил, что Селин всегда питала слабость к пальмам. На кухне были видны только высокие шкафы. Внезапно входная дверь открылась, и из дома вышел мужчина довольно высокого роста. Обернувшись, он крикнул кому-то внутри: «Я этим займусь!»