Читать книгу "Я из Зоны. Колыбельная страха - Дмитрий Григоренко"

– Смоем? Сотрем? – спросил майор.

– Чем? Тут только вжик поможет.

Я взял автомат солдатика, сорвал жгут с приклада (да, бойцы соблюдали старую традицию: приматывали к оружию индивидуальный перевязочный пакет жгутом), крепко наложил на предплечье парня. Он начал терять сознание, дернулся, словно предчувствуя новую беду.

Стрельба утихла, и теперь огонь велся короткими очередями. «Пусть стреляют, – подумал я. – Главное, новых звуков со стороны проклятого коридора мы больше не слышали. Это очень хорошо. Спугнули тварь».

– Зажигалку, – произнес Ставр. Усатый тут же подал огонь. Солдат понял наши намерения и начал трястись не меньше обожженного кислотой товарища.

– Как он умудрился упасть в аномалию? – сквозь зубы спросил командир.

– Не упал. Сам руку засунул, – ответил я.

Ставр ловкими движениями соединил части раскладного ножа так, что они превратились в импровизированные кусачки.

– Этим ножом можно даже стальные прутья перепилить. Или пальцы. Готов?

Я плотно зафиксировал руку отключившегося от болевого шока бойца, слегка ее приподнял. Остатки мизинца отлетели под нажимом лезвий ножа без проблем, потом безымянный палец… Ставр без всяких эмоций на лице четко перекусывал «кусачками» фаланги пальцев солдатика. Надо было успеть раньше «студня».

– Не надо!!!

Бедолага пришел в себя, забился, как рыба на льду. Он крутился, стараясь вырваться, выл и орал. Боец с усиками почти слетел с него, но кто-то помог удержать…

– Режь! – крикнул я Ставру. Псевдокислота ускорилась и теперь с быстротой огня пожирала пальцы парня. Еще чуток – и перекинулась бы на кисть.

– Держи лучше! Да, так.

Средний палец отлетел. Кровь хлестала как из ведра. С указательным разобраться никак не получалось. Я навалился на обожженную ладонь, рискуя и сам влезть в зеленоватые капли «студня». Лезвие ножа чиркнуло по бетону, срезая палец.

– Давай большой!

– Подожди, вроде нет на нем слизи. – В тусклом свете фонарей я внимательно осмотрел оставшийся палец, чуть ли не обнюхал его, как собака, выискивая повреждение.

– Нет, чистый!

– Режем или нет?!

– Нет!

Я разорвал перевязочный пакет, и в этот момент снова ощутил шум в голове, удар по мозгу. Оскалился, чувствуя, как во мне закипает ярость. Инстинкт заставил меня оглянуться. Высокий солдатик, который несколько минут тому назад испуганно пятился от «разрядки», теперь стоял прямо перед ней и раскачивался, будто находился на краю пропасти. Он уже собирался рухнуть в озеро электричества, когда я схватил его за шиворот и завалил на спину. Удушающий прием, перехват автомата – и я начал оттаскивать бойца от аномалии.

– Бууумм!!!

Мозги начало тошнить. По-другому описать эти ощущения я бы не смог. Головокружение вперемешку с нарушением координации движений, словно меня час крутили на качели.

– Ставр!

Все же я справился с солдатом, оттащил его в сторону, хотя он сопротивлялся.

– Он у входа! Сзади, сзади!

Это была уже настоящая паника. Паника, которая сгубила немало людей в сложных, но разрешимых, в принципе, ситуациях. Солдаты находились на грани истерики. Выход, единственный выход, перекрыл мутант.

– Все умрем! Теперь мы все умрем! – орал солдатик с усиками, он же и открыл огонь на поражение. Пули полетели в сторону ржавой лестницы.

Ставр сориентировался мгновенно. Он вырвал автомат у усатого, каким-то непонятным движением заломал нервному бойцу руку и посадил его сверху на солдатика с ампутированными пальцами.

– Отставить истерику! Начать эвакуацию на поверхность! Начинаем с раненых и беременных. А ты, Баранов, в следующий раз подавай команду голосом, а не шарканьем подошв.

Рассерженная морда Рената, которого все приняли за монстра, появилась из-за угла. Он обвел нас тяжелым взглядом, вычислил усатого и показал ему кулак. Внушительный такой кулак.

– Баранов, занять позицию возле аномалии. Охранять ее будешь от любителей кислоты и электричества.

Ренат кивнул, завис на миг возле Ставра и…

Солдаты ринулись на поверхность, опережая друг друга. Я остался с Барановым. По нынешним временам мы были уже опытными, проверенными в деле бойцами.

– Замыкаем! Выходим крайними! – почему-то проорал я.

Бара смотрел на пол, на остатки пальцев в зеленой слизи. Стащил шапку, вытер ею бритую голову.

– Слышь, Кузьма, ты тут что, в гестапо играл? Зачем пацану пальцы отрезал?

– Коллекцию начал собирать, – огрызнулся я.

Последним из бойцов уходил усатый.

– Это этот, сын швабры, в меня стрелял? – спросил, глядя на него, Ренат.

– Он не со зла. Замри, Бара, – ответил я. И тут же резко направился к темному коридору. Чуть высунулся из-за угла, с упоением нажал на спусковой крючок. Стрелял короткими очередями. Эхо выстрелов побежало по туннелям.

– Ты чего, Кузьма?! Чего там?!

– Ничего. Думал, что просчитал гада, а он, видимо, спрятался. Трусливая гнида, – объяснил я свой поступок. – Ладно, хватит на сегодня. Остановимся на малом: не убило никого – и то хорошо.

– Нет, Кузьма. Я ж чего полез в коллектор. Ставру сообщить, – произнес Ренат. И показал два пальца.

3

Этот ужасный день закончился не менее ужасным вечером и перекинулся в беспокойную ночь. Больной метался в кровати, баюкая изувеченную кисть. На меня он, придя окончательно в себя, реагировал с лютой ненавистью и поначалу не давал обработать рану. Очень хотелось его успокоить в стиле Рената, но я проявил терпение. Пододвинул табурет, сел рядом и спокойно объяснил, зачем мы, изверги, отрезали ему пальцы. Пальцы на правой, рабочей руке.

После этого я отправился снимать стресс в нашу «качалку».

– Помоги, – просипел Ренат. Его красный лоб пересекала вздутая от напряжения вена.

Я слабо потянул гриф штанги вверх, приговаривая:

– Сам, сам тяни! Вот, молодец.

Гриф с металлическим лязгом опустился в пазы. Ренат выжал из легких воздух и тут же вскочил со скамьи, вращая руками.

– Все, твоя очередь.

– Пропущу, – сказал я.

Зал, в котором раньше стоял бильярдный стол, спаленный еще месяц назад, переоборудовали в тренажерный. Ренат просто ошалел от счастья, когда в подвале обнаружил сваленные в кучу самодельные «железяки»: штангу, переделанную из оси машины, облезлую гирю, раритетную гантель и залитые цементом банки из-под краски. Я не понимал его радости. Турник, брусья и дорожка под ногами – лично мне больше ничего и не нужно было. Но здесь, под руководством напарника я рьяно, если так можно было про меня выразиться, взялся за дело. Смешно. Дома я «железо» вообще не тягал.