Читать книгу ""Илья Муромец". Гордость русской авиации - Марат Хайрулин"

Фюзеляж аэроплана № 128. Воздухоплавательное отделение РБВЗ, 1913 год

14 августа 1914 года были Высочайше утверждены штат № 7 команды аэроплана «Илья Муромец» и табель «специального имущества». Команда состояла из четырёх офицеров (командира, помощника командира, артиллериста и младшего офицера), одного военного чиновника и 40 нижних чинов. Командир «Муромца» пользовался правами и нёс обязанности командира авиационного отряда.

37-мм пушка «Гочкис» с боезапасом 500 снарядов, два пулемёта «Максим», два ружья-пулемёта «Мадсен» (общий боезапас 30 000 патронов) и два пистолета «Маузер» (500 патронов) составляли вооружение аэроплана. Отряду придавались два легковых и четыре полуторатонных грузовых автомобиля, а также одна мотоциклетка.

Всего, кроме учебного (№ 128), было выпушено пять машин типа Б (№№ 135–138 и 143), получившие номера отрядов аэроплана типа «Илья Муромец» (с I по V соответственно).

На передней, так называемой «пулемётно-орудийной» площадке, как и сообщалось в предыдущих главах, предполагалось установить пушку. Орудие предназначалось для борьбы с германскими дирижаблями «Цеппелин». Выбор пал на скорострельную морскую 37-мм пушку «Гочкис». Она была взята «напрокат» на главном морском полигоне. Артиллерист поручик А. Н. Казаков принимал участие в испытании орудия на «Муромце I» (№ 135). Тумбу пушки прикрепили к площадке четырьмя болтами точно по продольной оси самолёта, с левой стороны установили проволочную корзину для 10 снарядов. «Площадка около 1,5 на 1,5 метра не была особенно уютной, так как не имела никаких ограждений, кроме кронштейнов, которые её поддерживали, — вспоминал Казаков. — … попадать на площадку придётся через… люк в гондоле и идти по этой дощечке. Длина её была около 2,5 метров, а ширина не более 20 сантиметров. Никаких ограждений не было. По дороге приходилось перелезать через три крестообразных стяжки. Высота от доски до дна гондолы была что-то около метра или 1,1 метра, так что приходилось идти по доске в полусогнутом положении. Держаться, кроме стяжек, было не за что».

Мало приятного было пробираться на площадку при сильном ветре и скорости самолёта в 110 км/ч. Нужно было ещё точно стрелять и как-то удерживаться при эволюциях аппарата. Казаков с поручиком И. Н. Аккерманом, который заряжал пушку и подбирал стреляные гильзы, провели испытание орудия в полёте. Было произведено пять выстрелов охолощенными снарядами (чугунные болванки без боевого заряда).

Помощник командира II аэроплана штабс-капитан С. Н. Никольской видел эти испытания с земли: «В августе на учебном „Муромце“ устанавливают на передней нижней площадке 37-мм пушку для борьбы с „Цеппелинами“. Но — увы! Как оказалось впоследствии, „Цеппелины“ быстро перестали ходить днём, так что ни одному „Муромцу“ не пришлось сражаться и даже встретиться когда-либо с одним из них; а жаль, картина могла бы быть весьма поучительная и грандиозно красивая. Во всяком случае, проба орудия в воздухе выглядела страшно эффектно и красиво. Уже слегка вечерело, с рёвом и гулом по небу нёсся воздушный корабль и палил из пушки: выскакивал огонёк, клубочек дыму, и раздавалось „бум!“». (Не исключено, что орудие испытывали и на учебном аппарате с № 128.)

«Илья Муромец I» тип Б с № 135

Вероятно, это событие произошло 12 августа, так как в ГВТУ прислали сообщение: «…в 7 часов вечера над пороховыми складами Охтинского порохового завода пролетал аэроплан, который был обстрелян часовыми, а потом караулом, стреляли много. С аэроплана сигнализировали что-то, и раздавались особые звуки. Аэроплан вскоре скрылся. Предполагается, что это аэроплан Сикорского. В деревянных частях найдено две застрявшие пули. Аэроплан летел на полигон Морского ведомства».

Чуть позже испытания орудия провели в присутствии военного министра генерала-адъютанта Сухомлинова. Штабс-капитан М. М. Чайковский, артиллерийский офицер «Муромца I», демонстрировавший пушку высокому гостю, смог попасть в деревянный ящик, установленный в качестве цели перед аэропланом. После выстрела Чайковского камни, бывшие в ящике, эффектно разлетелись.

«Илья Муромец I» № 135. Один из немногих полётов. Осень 1914 года

У аэроплана «Илья Муромец I» № 135 стоят: военный министр Сухомлинов (в светлой шинели), справа от него Шидловский, а слева штабс-капитан Руднев. Испытания 37-мм пушки «Гочкис». Август 1914 года

Молебен перед отправкой на фронт. «Илья Муромец I» № 135 штабс-капитана Руднева. Август 1914 года

Странно, но ни Казаков, ни Чайковский не пишут в своих воспоминаниях, почему орудие не стали использовать. Причина оказалась в том, что испытания были признаны неудовлетворительными: при весе в 96 килограмм и скорострельности 10 выстрелов в минуту пушка требовала для обслуживания двух человек — наводчика и подносчика снарядов, разлёт снарядов составлял 200–250 метров, что никого устроить не могло.

Тем временем полным ходом шло дооснащение первых трёх «Муромцев» для отправки на фронт. Первым был готов аэроплан Руднева, который утром 31 августа 1914 года после молебна и водосвятия улетел на Северо-Западный фронт, направляясь в Белосток. Маршрут аппарата пролегал вдоль линии железной дороги с промежуточной посадкой в Двинске. Полёт должен был выполняться на максимально возможной высоте. Из-за сильного встречного ветра в 12 м/с, после 177 вёрст пути, Рудневу пришлось вынужденно сесть у станции Плюсса, при этом аэроплан получил незначительные повреждения. Механик РБВЗ, вызванный из Петрограда, смог отремонтировать «Муромец» и он 11 сентября благополучно совершил посадку в Двинске. В Белосток же Руднев прилетел только… 23 сентября, затратив на путь до места назначения 14 лётных часов и… 24 дня.

Вернёмся в Петроград, где готовились убыть на театр военных действий другие машины. 21 августа поручик Панкратьев принял «Илья Муромец II» с массой недоделок. Он сообщал начальнику ВАШ, что «…не установлены барьеры пулеметной площадки и стойки для пулемёта, лафет для пушки, запасные баки для бензина, приборы, мелкая арматура моторов, неисправны органы управления аппарата, не проведено освещение, не сделано верхнее окно и вообще аппарат не проверен». По существу завод сдавал «сырой» аппарат военным, которые пытались своими силами устранить массу мелких неполадок и недоработок и скорее отпрапиться на фронт. Панкратьев каждый день докладывал о ходе работ по подготовке аэроплана.