Читать книгу "Лес тысячи фонариков - Джули Си Дао"

– Я ухожу, – громко сказала она самой себе. – И я никогда не вернусь. Я свободна.

Произносить такие слова было опасно, все равно что пройти по краю пропасти. Но она выбрала для себя прыжок в неизвестное, решив и вправду начать новую жизнь – как того хотела Гума. Если Император не пришлет за тобой, тебе придется идти самой. Кроме того, если Сифэн не уйдет, Вэй выполнит свое страшное обещание и убьет ее тетку.

Наверху Гума и Нин были заняты шитьем. Сифэн мгновенно определила по испуганной, угодливой позе Нин, что та боится, как бы тетка не узнала о ее флирте с Вэем.

– Ты выглядишь получше.

Взгляд Гумы остановился на зеленом пятне над щиколоткой племянницы – Сифэн казалось, что она сумела его оттереть.

– Нин рассказала мне, что, когда ходила по моим поручениям, видела, как ты упала в обморок.

Нин сгорбилась над своим шитьем, напоминая сжавшегося в комочек кролика, но у Сифэн не осталось и следа от душившего ее ранее гнева. В конце концов, перед ней был всего лишь ребенок, не всегда знающий, как себя вести.

– Да, это случилось на рынке, – солгала она, и Нин от удивления оборвала нитку.

– Повнимательней, дурища, – проворчала Гума. – Будешь переводить нитки – будешь меньше есть.

Нин пробормотала извинения, густо покраснев, и бросила на Сифэн благодарный взгляд.

– Я перегрелась на солнце, – продолжила Сифэн, переключив на себя внимание Гумы. – Если вы позволите, я немного отдохну, а потом займусь ужином.

Ноздри тетки затрепетали, вынюхивая истинную причину сказанного.

– Нин приготовит ужин, – наконец сказала она. – Иди отдыхай.

Сифэн послушно кивнула и покинула комнату. Странно было вернуться после встречи с Вэем и избежать побоев; девушка некоторое время посидела на своем тощем продавленном тюфяке – Гума не появлялась. Тогда она тихо, как только могла, приподняла угол тюфяка и отодвинула находившуюся под ним половицу.

С тех пор как пять лет назад Вэй впервые предложил ей бежать, она прятала здесь мешок из грубой ткани. В нем хранились свернутое тонкое одеяло, немного одежды и бронзовая шкатулка, которую она нашла много лет назад в одной из заброшенных комнат. Ей хотелось думать, что предметы из шкатулки когда-то принадлежали ее матери: украшенный драгоценными камнями кинжальчик для затачивания перьев и янтарная заколка для волос с ободком из зеленого, как лес, нефрита.

– Я знала, ты что-то затеваешь.

Обернувшись, Сифэн увидела тетку, ее глаза сверкали от негодования. Хромая, она вошла в комнату, и каждый ее неровный шаг нес в себе угрозу. Пальцы Гумы крепко сжимали бамбуковую трость.

– Я ухожу, – со всей возможной твердостью выговорила Сифэн, хотя при виде трости у нее мгновенно вспотели ладони. – Отправляюсь во дворец, как вы хотели. Я сделаю все, о чем вы говорили, но сделаю это самостоятельно.

– Неужели? Какое послушание. Какое чувство долга.

Губы тетки растянулись в фальшивой улыбке. Она нависла над Сифэн, упираясь в пол концом трости. Со стороны могло показаться, что палка нужна Гуме для поддержки больной ноги, но девушке было хорошо известно, что тетя уже приготовилась нанести удар.

– Полагаю, ты отправляешься не одна? Берешь с собой этого неуклюжего быка, Вэя, чтобы было на ком пахать?

– Он любит меня. И я…

– Правда? Ну, продолжай, – хмыкнула она, но Сифэн молчала.

– Ты даже не в состоянии произнести это, не так ли? Ты не можешь любить его в ответ. Я не ожидала, что ты так хорошо усвоила мои уроки.

– Я на самом деле люблю его! – гневно выпалила Сифэн, отбросив все опасения. – И вы не могли научить меня тому, чего никогда не испытывали сами.

Тетка замолчала, как будто, сказав о своей любви, Сифэн призналась в омерзительной непристойности.

Затем Гума подняла трость и концом ее нежно провела по щеке племянницы. Девушка окаменела. Капельки пота стекали у нее по спине, но она не отвела взгляда от пожилой женщины.

– Дворец, – сказала Гума дружелюбным тоном, как если бы они, сидя за чаем, болтали о погоде. – Значит, ты решила мне поверить? Ты будешь Императрицей. Я довольна, что моя племянница наконец приняла серьезное решение.

– У меня никогда не было сомнений в том, что вы говорите. Но я не была уверена, что выбрала бы для себя такую жизнь, будь у меня возможность, – Сифэн облегченно выдохнула. – Я и теперь не знаю, но очень хочу понять.

Гума опустила трость и оперлась на нее.

– У женщин не бывает свободного выбора. За них решают отцы, матери и мужья, но, поскольку, никого из них у тебя нет, ты должна слушать меня. Не так ли?

– Да, Гума.

– Скажи, каким образом ты намереваешься добраться до Императорского Города?

– Не знаю. Думаю, мы возьмем лошадь. – Сифэн вновь перевела взгляд на трость.

– А где вы найдете деньги на все необходимое?

– Я не знаю.

– А как ты войдешь в город или во дворец без документов?

Теткина ухмылка заставила Сифэн покраснеть. Это все такие очевидные вещи, им следовало обсудить их с Вэем. Девушка предположила, что у него в голове существовал какой-то план. Но почему он не поделился им с ней?

– Я могу продать на рынке несколько своих вышивок, – произнесла она. – Этого хватит, чтобы купить еду на день-два. Что касается входа в Город, мы можем упросить какого-нибудь купца позволить нам присоединиться к каравану. Вэй в уплату наточит его оружие и прочие инструменты.

Гума мягко высказала свое неодобрение.

– Ты говоришь, этот юноша любит тебя, но он даже не продумал ваше путешествие. Он совсем не заботится о тебе.

Ее голос стал еще нежнее.

– Позволь мне поехать вместе с тобой, помочь тебе.

Внезапно Сифэн открылось то, в чем она боялась себе признаться: Гума досконально знала, как ею манипулировать. Одно ласковое слово, и Сифэн уже готова выполнить любое ее желание. И так будет продолжаться бесконечно: брань, побои, въедливый контроль за каждым кусочком, который она съедает, за каждой минутой ее жизни. И никакой разницы, будут ли они жить в убогом городишке или в Императорском Дворце.

– Нет, – услышала она свой голос. – Моя жизнь и моя судьба принадлежат только мне.

Бамбуковая трость опустилась на нее с тошнотворным хрустом. Сифэн упала, прижимая к телу мешок, зажмурившись от ужасной боли в плече. Гума вцепилась в нее острыми пальцами, стараясь перевернуть, щипая и царапая ногтями кожу.

– Ты должна любить меня! – рычала тетка, сопровождая каждую фразу беспощадным ударом тростью. – Ты всем обязана мне. Кто может любить тебя больше, чем я? После всего, что я для тебя сделала, ты готова отказаться от меня ради блуда с этим ничтожеством?!