Читать книгу "Хафиз и султан - Самид Агаев"

Султан остановился на холме. Вся земля была устлана трупами, и люди ступали прямо по ним. Грузины потерпели поражение. Было убито более двадцати тысяч воинов. К нему привели плененного и униженного Шалву Ахалцихели, которого нашли лежащим среди убитых, оцепеневшего от ужаса поражения, покрытого кровью и грязью. Когда Шалву, имевшего могучее телосложение, поставили перед султаном на колени, тот сказал: «Я слышал, что ты похвалялся своей силой, жалел о том, что владелец зу-л-фикара [26] умер и тебе нельзя с ним сразиться. Где же твоя сила, о которой ты говаривал?»

Шалва, опустив голову, ответил: «Это дело совершила счастливая звезда султана».

Таштдар [27], стоявший за спиной князя, держал наготове обнаженный меч, ожидая приказа, чтобы снести ему голову.

Султан сказал:

– Я помилую тебя, если ты примешь ислам.

– Благодарю тебя султан, – ответил Шалва.

После сражения султан направился в город Двин и захватил его. Затем, оставив правое крыло своих войск в Грузии, вернулся в Табриз.

Табриз. Ставка хорезмшаха.

Султан Джалал ад-Дин проснулся, и некоторое время лежал, вспоминая в какой стране он находится. Сознание возвращалось к нему постепенно из-за чрезмерно выпитого накануне ночью вина. Пил он теперь почти каждый вечер и из-за этого, просыпаясь утром, досадовал на себя. Но просто заснуть он уже не мог, лишь валясь с ног от усталости, либо затуманив свой мозг вином. Началось это после памятной трехдневной битвы с монголами у реки Синд. [28] Перед этим он разбил наголову отряд Толи-хана, сына Чингиз-хана. При дележе добычи халаджи и карлуки поссорились с тюрками, дело дошло до потасовки. Султан вмешался, но, как ни старался, не смог удовлетворить обе стороны. Войска халаджей и карлуков, сочтя дележ несправедливым, в гневе покинули его. В это время Чингиз-хан узнав о гибели сына, бросил против Джалал ад-Дина свои главные силы. Султан ночью напал на авангард татар, разбил его и укрылся на берегу Синда, намереваясь вернуть оставивших его эмиров и собрать суда для переправы на другой берег. Но ему не хватило времени. Чингиз-хан прижал их к реке. Подошло лишь одно судно, на котором он хотел переправить свой гарем, но и оно оказалось поврежденным. Войска сошлись, и бой длился на протяжении всего дня. На следующее утро, это была среда восьмого дня шавваля, султан с малым числом воинов атаковал центр войск татар и пробил в нем коридор, обратив Чингиз-хана в бегство. Но тут из засады в бой вступил десятитысячный отряд отборных татарских воинов, имевших титул бахадуров. Они опрокинули правый фланг хорезмийцев, которым командовал виновник ссоры с карлуками, эмир Амин-Малик. Из-за этого боевой порядок войск султана расстроился. Семилетний сын Джалал ад-Дина попал в руки татар, и мальчика убили на глазах у султана и обезумевшей матери мальчика. Тогда весь гарем во главе с Ай-чичек, матерью Джалал ад-Дина взмолился: «Убей нас, о султан и сократи наши страдания». Стиснув зубы, султан отдал приказ, и они были утоплены в реке. Жены, дети, и его собственная мать. Сам же он сражался до тех пор, пока не оказался прижат к реке. Тогда он в полном снаряжении направил коня в воду.

В том бою Аллах даровал ему спасение. Но с тех пор он не мог заснуть без вина. Юная наложница, которую он вопреки обыкновению оставил до утра, еще спала. Джалал ад-Дин дотронулся до горячего плеча, и, когда она испуганно открыла глаза, улыбнулся и сказал:

– Иди к себе.

Девушка быстро оделась, накинула на голову покрывало и выскользнула из шатра. Султан кликнул гуляма.

– Дай мне умыться, – приказал он, когда слуга заглянул в палатку, – и пусть позовут Насави.

– Воду подогреть? – спросил гулям.

– Не надо неси, как есть.

Слуга выскочил и через короткое время вернулся, держа в руках медный кувшин и таз. Джалал ад-Дин стащил с себя шелковую нательную рубашку и наклонился над тазом. Слуга стал лить ему на руки воду. Умывшись, султан оделся.

– Где Насави? – спросил он.

– Ждет снаружи.

– Пусть войдет.

Вошел канцлер, приветствовал султана, поклонился и застыл, ожидая распоряжений. Взглянув на него, султан сказал:

– Нужно написать письма и разослать их следующим адресатам: Конийскому султану – Кей-Кубаду. Правителю ал-Джазиры, Хилата и Майафарикинна – Малику Ашрафу Мусе; Правителю Дамаска, Иерусалима, и Табаристана – Малику Муаззаму Исе; Правителю Египта – Малику Камилу Мухаммаду.

В руках секретаря появились калам и чернильница, которая висела на цепочке, прикрепленной к запястью, дощечка и свиток бумаги.

– Каково будет содержание писем, повелитель? – спросил начальник канцелярии.

– Содержание будет следующим, – сказал Джалал ад-Дин – записывай:

– Салам. Наши молитвы, хвалу и так далее…Великому султану, Джамшиду века, Александру эпохи, полюсу ислама и так далее. – Только там, где я говорю – и так далее, ты не пиши и так далее, а расписывай, как положено.

– Да государь.

– …Желание обрести счастье союза с вами и упование на единство с вами настолько крепки в нашем сердце, что, как ни быстр был калам, все равно он будет беспомощен в изложении этого на бумаге и так далее. Между нами с благословения и милости Аллаха существуют равенство в объявлении священной войны и сражений, и единство в делах народа и религии. Самый подходящий человек для твоей любви и дружбы, тот, кто подходит тебе по языку и вере. И так далее… Ваше высокое положение среди падишахов Магриба [29] – да пребудет оно высоким, – является средоточием защиты границ ислама и средством очищения людей от безбожия и хулы.

А в странах Машрика [30] мы своим могучим мечом гасим огонь смуты безбожных. И если в таком положении, когда так близки наши народы, мы не откроем пути дружбы, совместно не отразим наши беды, то кто же тогда станет нашим другом? Где и в каких местах мы найдем воду и пропитание?

Это письмо с благословения и милости Аллаха и так далее…

После паузы султан сказал.

– Сделай четыре копии.

– Одно и то же письмо всем четверым? – спросил канцлер.

– Да, я не думаю, что они будут цитировать их друг другу. Пошли за кади Муджиром, он должен доставить им эти письма.

– Что-нибудь еще, государь?

– Нет, ты свободен.

Начальник канцелярии удалился.