Читать книгу "Гвардия в огне не горит! - Юрий Корчевский"

Брянский фронт, в составе которого был 1001-й отдельный противотанковый дивизион, где служил Илья, летом и осенью 1942 года прикрывал тульское и воронежское направления. Основной удар немцев в начале лета пришёлся на левый, южный, фланг фронта.

Просчитался Генштаб Красной армии с направлением главного удара немцев, и для исправления ошибки 9 июля 1942 года согласно директиве Ставки Верховного главнокомандования левое крыло Брянского фронта было преобразовано в Воронежский фронт. Причём реорганизация запоздала: немцы уже рвались всеми силами к сальским степям, где был простор для действий танков. Танки были главной ударной силой вермахта, и немцы имели в них численное преимущество, которое лучше всего можно было реализовать на большом театре военных действий.

В один из вечеров на позицию пехоты снова прошла разведгруппа, на сей раз четверо. Похоже, потеря предыдущей группы, а может и других, чему-то командиров научила. Маскировочные костюмы, немецкие сапоги и немецкие же автоматы. Уже лучше, да если ещё и навыки есть, то группа имеет шанс вернуться, да с «языком». Илья специально с бойцом караулом поменялся, чтобы увидеть возвращение группы. А та ушла – и с концами. То ли назад возвращались на участке другого полка, что бывало часто, то ли была обнаружена немцами и уничтожена.

Немцы начали летнюю кампанию. С позиций дивизиона хорошо было видно, как вдалеке, южнее их расположения, большими группами пролетают бомбардировщики под прикрытием истребителей. Затем едва слышный грохот разрывов авиабомб, чёрные дымы, поднимающиеся в небо.

После полудня в атаку ринулись танки. С позиций дивизиона их видно не было, командиру дивизии пришла телефонограмма, он оповестил командиров подразделений. Когда известие дошло до комбата, он приказал занять места у пушек и приготовиться к отражению атаки. В напряжении пробыли до вечера, но атака не состоялась. А вечером – сводка Совинформбюро:

«На воронежском направлении продолжались упорные бои с противником. Рота старшего лейтенанта Тряпичникова…»

Кому-то повезло, как их дивизиону, сегодня остались в живых. А кто-то погиб, задержав продвижение немцев, дав возможность подтянуть резервы. С резервами туго, эшелонирование в один ряд, резервы под Москвой собраны, их ещё перебросить надо, что в условиях военного времени непросто. У противника и авиаразведка задействована, и агентурная разведка не дремлет. Немцы пытаются наши части на марше бомбить. Потому все передвижения в основном по ночам. Бомбардировщики приборами для ночных полётов не оборудованы. Москву в сорок первом по ночам бомбили, но то другое дело – там бомбометание по площадям. Куда бомбу ни сбрось, попадёт или в жилой дом, или в производственное здание. А попробуй бомбами накрыть поезд ночью.

Немцы прорвали оборону, танковый клин двинулся вперёд, в прорыв вливались пехотные и артиллерийские части, участок прорыва расширяли. Наши отступали, ожесточённо сопротивляясь, немцы напирали.

После поражения Гитлера под Москвой наши генералы надеялись, что Германия не сможет собрать людские и танковые ресурсы. Сейчас же немцы демонстрировали, что сильны. И за летнюю кампанию 42-го года они оккупировали территорий больше, чем за 1941 год. Но у Красной армии появился опыт, командиры на уровне рот – батальонов и полков действовали решительно, смело, не ждали приказов сверху. Да и на самом верху от руководства были отодвинуты герои Гражданской войны – Будённый, Ворошилов и им подобные. Бывшие кавалеристы, не имевшие военного образования, не способные анализировать события, провалили все поручения, что давал им Сталин, и были отодвинуты в сторону. Ход событий сам показал, кто на что способен. Вперёд выдвинулись такие, как К. К. Рокоссовский, ставший командующим Брянским фронтом с 13 июля 1942 года, Ватутин, Толбухин и многие другие полководцы.

Немцы расширяли и углубляли прорыв, Красной армии пришлось растягивать и без того «жидкий» фронт на флангах, иначе – быть катастрофе.

Немцы пустили в атаку танки на позиции участка, где служил Илья. Он находился на передовой в стрелковой ячейке, вёл артиллерийскую разведку, как приказывал комбат. По разведанным целям ударила четырьмя залпами гаубичная батарея, довольно точно накрыла. Ещё бы пару-тройку залпов, а снарядов нет. Гаубицы стреляли из глубины нашей обороны, над передовой только шуршали снаряды.

Танки отбивали «сорокапятки», подпустили поближе и начали пальбу. Видимо, наводчики опытные. Сначала первыми выстрелами разбили гусеницы, а когда танки потеряли ход, расстреляли их. Немцы поддержали атаку танков гаубичным огнём: самое распространённое орудие в войнах – 105-мм гаубица. Снаряды стали ложиться на позициях пехоты, по обнаружившим себя противотанковым пушкам. Боеприпасов гитлеровцы не жалели, на передовой бушевал вал разрывов. Илья пригнулся в стрелковой ячейке, чтобы осколком не зацепило. Переждал, пока перестанут грохотать разрывы, поднял голову, а танк рядом, в полусотне метров. Один из Т-III вырвался вперёд, вот-вот в траншею ворвётся. Наша «сорокапятка» выстрелила, танк замер, но ни дыма, ни огня видно не было. Расчёт ПТО выстрелил ещё раз. Подбитый танк легко восстанавливали в полевых танкоремонтных мастерских, а сгоревший годился только на переплавку. На этот раз танк вспыхнул: буквально несколько секунд – и сильный взрыв. Вероятно, взорвался боезапас. Танк разорвало, разворотило изнутри. Илью и пехотинцев поблизости оглушило, в ушах звон. А танки наползают, пушки наши уже молчат. Ещё с тяжёлого сорок первого осталась у бойцов танкобоязнь. Чем остановить железную махину, если батарея противотанковая уничтожена? Побежали бойцы, а танки на траншеях крутятся, поливают пулемётным огнём. Ни гранат, ни бутылок с зажигательной смесью нет. Бежали до какой-то речушки, потом танки вправо повернули, к востоку. У Ильи на груди бинокль болтается, сбоку командирская сумка с картой. Один из бойцов, приняв его за командира, спросил:

– Что дальше делать будем?

– Позиции занимать! Через реку танки не пойдут, узкая и мелкая она, а берег крутой. Потому наступающую пехоту отсечь – наша задача. У кого шанцевый инструмент есть – ройте окопы, стрелковые ячейки.

Бойцов прибежало из траншеи около полусотни, почти два взвода. На всех с десяток малых сапёрных лопаток. Но знала уже пехота твёрдо: зарылся в землю – остался жив. Потому окопы неполного профиля рыли усердно. Илья мимо бойцов прошёлся. Командиров, как и политруков – нет, самый старший по званию – он, а ещё два сержанта. Одного из бойцов Илья в тыл послал – известить командование о прорыве. На клочке бумаги карандашом нацарапал донесение, вручил раненому в руку.

– Командира полка или дивизии найди, объясни на словах, донесение вручи, пусть знает обстановку. Подмога нужна – людьми, пушками, иначе долго не продержимся.

Боец ушёл. Боеприпасов – кот наплакал. Если немцы пехоту против них бросят, удастся продержаться четверть часа, от силы полчаса. Два автомата и винтовки, даже ручного пулемёта нет. Вода рядом, в реке, а пожевать нечего. А кушать хотелось всем. До вечера немцев видно не было. Громыхала их техника, пролетали самолёты, да всё мимо. Когда вечереть стало, Илья решил к оставленным позициям сходить. Наверняка оружие осталось, боеприпасы. Из оружия были интересны пулемёты, без них не удержаться. Выкрикнул желающих, объявилось двое молодых.