Читать книгу "Тайные архивы русских масонов - Дарья Лотарева"

Исключением могут почитаться такие масоны-антикрепостники, как знаменитый Гамалея, отказавшийся принять триста душ крестьян, пожалованных ему за службу; свой отказ он обосновывает слишком тяжелой ответственностью за столь многие души, «когда и с собственной одной трудно справиться». Вообще, повторяю, масоны ограничивались по отношению к крепостному праву только проповедью мягких, необостренных взаимных отношений помещиков и рабов.

Все власть имущие, по масонскому учению, являются лишь ставленниками свыше, от Духа-Зиждителя, Зодчего мира. С них, как с тех, кому больше дано, больше и спросится; и они, составляющие соль земли, должны делиться с младшими братьями не только дарами земли, богатством», силою и властью, но и дарами духа.

Образно писал известный масон Руф Семенович Степанов, пользовавшийся большим влиянием в среде московских масонов: «Вот каков здешний мир: как кто-нибудь из знатных или вельмож умрет, то ухватятся за него и таскают, покинуть не хотят и чем бы предать земле, а его запрут в свинцовый гроб; разительно было вспомнить, что в гробе сем лежит тело человека, управлявшего 40 миллионами людей; под каким-то он сам теперь находится управлением? Там на породу, знатность и богатство не смотрят, а на расположение человека: к чему он здесь стремился, к тому и там стремиться будет; буде он к добру расположен был, то его встречают благие гении и отводят в светлые круги учиться и возвышаться более, и сии то места называются очищением; кто же расположен был ко злу, того встречают темные путеводители и опускаются с ним в глубокую тьму, где всякий раздор, ужасы и возмущение». Так писал Степанов по поводу смерти царя, повелителя 40 миллионов, признавая, что даже лицо, носившее на земле царский венец и порфиру, идет вровень со всеми в будущей жизни, где не смотрят «на породу, знатность и богатство»[54].

Люди по смерти и рождению все равны: Menschen sind sich alle gleich, was sind Stand und Wurde! — и это равенство людей, разительно выступающее при смерти, которая никого не минует, ярко сказалось в строфах масонских стихотворений. В стихотворении «Завещание» читаем:

Не спросят там, в каком кто гробе Лежал дотоль в земной утробе и был ли он парчой одет, С пальбой ли в землю опустился иль просто в саване свалился, Вопрос — как жил? Давай ответ! А вы, друзья мои любезны, Не ставьте камня надо мной; Все ваши бронзы бесполезны, Они души не скрасят злой; Среди могил, на взгляд негодных, Пускай истлеет мой состав; Поверьте, с кем ни схорониться, Земля — все в землю обратится; Се равенство природных прав.

И это равенство природных прав масоны ставили во главу своего учения. В другом масонском стихотворении, в оде «Гордость», имеются не менее характерные строфы:

Хотя сказать и неприлично, чтоб равных всех имел сей свет, не дух, но бытие различно, в котором смертный всяк живет; душа бессмертна существует и тем одним изобразует всех равенство между собой; всяк должен будет там явиться, где взыщется делам отчет, где будут все равно судимы, где пышность, слава, всяка честь нелицемерно будут зримы, где изгнана навеки лесть; монарх вселенной, раб и воин, явятся, кто чего достоин, тот примет по своим делам; за действия бесчеловечны мучения претерпят вечны; за грех отрад не будет там![55]

ГЛАВА III

Свободный муж есть человек, признающий Бога, законы и самого себя за единственных обладателей своей воли.

Из масонской речи (Рум. муз., папка 849)

Sie wiirdt im Kampf des Egoismus Guder,

Es ziert ihr Schild die goldne Schrift:

Nichts ist mir fremd was meiner Erdenbruder Geweihtes Licht und Recht betrifft.

Из масонской песни о гуманности (Рум. муз. № 229, папка 316)

Свой живой великий храм масоны воздвигали «по отвесу и углу»; отвес знаменовал прямоту и чистосердечие, угол или наугольник — законность, совесть. Для каменщиков наугольник является важнейшим инструментом, без применения которого рушилось бы все здание. И масоны объясняли это значение наугольника и говорили, что храм человеческий рушится, если в основание его не положено определенных взаимных прав и обязательств. Строгий закон есть единственная правильная основа порядка; он исчезает, когда его заменяет произвол и власть захватывается грубой силой. Произвол претил масонам; они требовали закона, закона положительного, ясного. В 1790 г. масон Кутузов писал Лопухину[56], высказывая масонский взгляд на желательный характер управления государством: «Горе земле, в которой подчиненные, начальники и судьи, а не законы управляют гражданами и делами». Тот же Кутузов возмущался произволом: при господстве произвола царят все дурные человеческие страсти — хитрость, лукавство, коварство, робость, «ползающий дух»; тогда гибнет все великое, все высокое, все, что делает человека человеком, и отечество делается чуждым, обращаясь в «жилище душевного мучения». По поводу преследования мартинистов Кутузов высказывает общее порицание тому порядку, при котором общество лишается «подпоры законов» и власть имеющие проникаются воображением, что они одарены способностью читать в сердцах людей; тогда место улик занимается догадками, предположениями, личным усмотрением начальства и исчезает личная безопасность, а сами законы теряют свою силу. Истинное украшение царского престола, писал Лопухин, есть всемерное попечение о благе царства, «не могущем существовать без спокойства и личной безопасности, без которой не только безопасность пределов государства, но и вся внешняя слава и сила вне не сделают народов счастливыми».

Требуя закона, масоны требовали, чтобы он был всеобщим, обязательным для всех, чтобы было приведено равенство всех перед законом. В речи, произнесенной 24 июня 1822 г. в великой провинциальной ложе, масон-оратор Кайсаров говорил[57]: «Правители народа и истолкователи законов да подают собою пример безмолвного им повиновения, исполняя сами законы гражданские и волю своего государя; да уважают они в гражданине добродетель, а не происхождение, и ласкательство да не заступает у них место заслуг, оказываемых отечеству».

Закон должен быть ясным, понятным для всех, не допускающим кривотолков, порождающих юридическое крючкотворство. Масоны обращали внимание и на это качество закона. Кутузов и Лопухин выражаются по этому поводу, что подобное истолковывание закона вкривь и вкось иногда оправдывает народную пословицу — у семи нянек дитя без глазу.