Читать книгу "Психотерапия в вопросах и ответах. Путешествие в глубинный мир души - Александр Данилин"

Я никогда и никому не рекомендую заниматься восточными практиками «наскоком». Для того чтобы заниматься практиками адвайты, нужно с детства воспитываться в соответствующей системе образов… Нужно, например, чувствовать, чем Брахман Упанишад отличается от непостижимого Брахмана Гаудапады и Шанкары.

Проблема не в философском контексте. Проблема в том, что чуждый язык образов действует на неподготовленную психику как наркотик. Человек пытается пережить то, чего не в состоянии понять. Он не может поместить полученный опыт в «файлах», привычных для его способа мышления.

Вы делаете схожую ошибку в формулировке своего вопроса: иллюзорность «дживы» (индивидуальной души) – это не деперсонализация, а «майя» Шанкары – это не дереализация. Для йога и то и другое – абсолютно естественные, понятные и простые состояния ума.

Языки психиатрии и адвайты – абсолютно разные семантические системы. Понять одну с помощью другой – невозможно. Можно только отрицать один из языков.

Если полученный опыт чужд привычному мышлению европейца (в том числе и привычному образному ряду – привычным паттернам воображения и сновидений), то он может… отчуждаться. То есть такой опыт способен вести себя как отдельная «личность» («отщепленный комплекс» по Юнгу).

Могу посоветовать взамен синкретическую европейскую технику. На мой взгляд, лучше всего обратить внимание на «Психосинтез» Роберто Ассаджиоли, возникший на стыке глубинной психологии, теософии и «Интегральной йоги» Шри Ауробиндо. Техника «Субличностей» позволяет почувствовать, что такое «Я», без угрозы деперсонализации.

Можно ли совмещать психологические техники с молитвой и медитацией?

Можем ли мы сделать молитву эффективней, если совместим ее с иными практиками? И если да, то как, по вашему мнению, это можно устроить?

Что-то похожее неоднократно устраивали экуменисты и… ни к чему особенному это не привело.

Нет! Мы не можем сделать молитву эффективней, если совместим ее с иными практиками.

Дело в том, что религиозные практики создают культурную парадигму, а не наоборот. Слово «культура» возникает из слова «культ». Мы плохо представляем себе, какую роль играет религиозная парадигма в нашем поведении и сознании – даже в сознании атеиста.

Если вы читали статью С. Н. Булгакова о ранних христианских общинах[4], то поняли, что никакие идеи социализма без христианского мифа тех времен возникнуть просто не могли.

Христианский миф в преломлении национального восприятия мира определяет главные параметры поведения – то, что мы считаем в себе и других «правильным и неправильным», «добрым или злым», «нормальным или ненормальным».

Да и что значит «эффективность» в применении к молитве? Молитва – это не заклинание, с помощью которого вы хотите добиться определенного результата. Молитва – разговор с Богом. Она направлена к Богу, который является основой (или создателем – как вам ближе) соответствующей мифологемы. Образы Бога (или ощущения Божественного присутствия – в Иудаизме и Исламе Бог не имеет образа) в каждой культуре свои. Карл Юнг называл такие образы «психопомпами». Эти образы резко повышают энергию коллективного бессознательного и могут во время молитвы приводить к исцелению или обновлению психического мира. Вмешательство в интимный момент обращения человека к Богу или общения с Ним практик из иных культур в лучшем случае воспринимается сознанием как странное, чуждое или безумное. Такие попытки только мешают «энергетическому» эффекту молитвы.

Молитвы возносятся в строго определенном локусе пространства – в храме, выстроенном в соответствии с той же религиозной (культурной) парадигмой. Ваш вопрос в некотором смысле равноценен вопросу: будет ли православная молитва более эффективной в синагоге или мечети? Музыка тоже создает особое пространство, соответствующее культуре. Если хотите, то выступление «Pussy Riot» в православном храме – это и было внедрение пространства бубна в пространство христианского песнопения.

Другой вопрос – это вопрос пространства психотерапии. Мы на тренинговых занятиях в клубе проекта «Серебряные нити» периодически придумываем «ритуалы исцеления» и психологических изменений. Я делаю это для того, чтобы показать, как работает принцип «психопомпы» и действие архетипов.

Пространство психотерапии – светское пространство, поэтому здесь можно соединять элементы разных ритуалов. Кроме того, работу с воображением можно рассматривать как вариант светской «молитвы».

Память о пред- и внутриутробном периоде в терминах психоанализа

В одной из старых программ вы упомянули о предположении психологов, что тяга к «первичному объекту» может быть вызвана не только памятью о внутриутробном периоде, но и памятью о состоянии неорганической материи. Неужели у человека правда есть такая память? Какие книги по этой теме можно прочитать?

Во всяком случае Зигмунд Фрейд и Сабина Шпильрейн шли к этой мысли через вопрос: почему возможно влечение к самоубийству? Попытки ответить на этот вопрос сформировали представление о «влечении к смерти».

Для Фрейда на протяжении всей его жизни (и в первой, и во второй дуалистических теориях влечений) само понятие «влечение» очень конкретно. «Влечение» должно иметь свою цель, свой объект и собственный источник. Целью влечения является удовлетворение, достигаемое путем максимально возможного уменьшения внутреннего напряжения.

Объект влечения – такой объект, с помощью которого влечение достигает своей цели. Источник влечения – это процесс возбуждения в нервной системе (или в других органах), проявляющийся на уровне «психе» в форме желания.

В случае самоубийства удовлетворение проявляется в виде «максимально возможного уменьшения внутреннего напряжения» вообще… в виде превращения в неорганическую материю.

Объектом влечения оказывается все та же неорганическая материя, обладающая с точки зрения «психе» максимальным коэффициентом покоя.

Стало быть, источником влечения к смерти должна оказаться память (врожденные представления) о покоящейся (неорганической) материи. Нас не может влечь к тому, о чем не помнит наше бессознательное…

Зигмунд Фрейд пишет:

Если мы примем как не допускающий исключения факт, что все живущее вследствие внутренних причин умирает, возвращается к неорганическому, то мы можем сказать: целью всякой жизни является смерть, и обратно – неживое было раньше, чем живое… Некогда какими-то совершенно неизвестными силами пробуждены были в неодушевленной материи свойства живого…

Возникшее тогда в неживой перед тем материи напряжение стремилось уравновеситься: это было первое стремление возвратиться к неживому.

Но не только Фрейд, приведу цитату И. Мечникова.

…Инстинкт смерти, очевидно в потенциальной форме, гнездится в природе человеческой. Если бы цикл жизни людской следовал своему идеальному, физиологическому ходу, то инстинкт естественной смерти появлялся бы своевременно – после нормальной жизни и здоровой, продолжительной старости. Вероятно, этот инстинкт должен сопровождаться чудным ощущением, лучшим, чем все другие ощущения, которые мы способны испытывать. Быть может, тревожное искание цели человеческой жизни и есть не что иное, как проявление смутного стремления к ощущению наступления естественной смерти. В нем должно быть нечто сходное с неопределенными чувствами молодых девственниц, предшествующими настоящей любви…