Читать книгу "Повседневная жизнь царских дипломатов в XIX веке - Борис Григорьев"

Александру III представили перлюстрированную телеграмму сербского правительства на французском языке. «Отчего же по-французски, а не на русском языке, — недоумевает монарх. — Как будто пишут для иностранцев, а мы с вами по-русски не понимаем?»

Барон Моренгейм сообщает из Парижа, что беспутный сербский король Милан попросился в русское подданство. «Приятный сюрприз! — оживляется государь. — Переговорю с вами».

Посол Нелидов из Константинополя сокрушается по поводу неудачных попыток вразумить султана и направить его на путь «истинный». Реакция Александра III: «Из всего этого я заключаю, что роль наша самая неблагодарная: нельзя спасти человека, который сам ищет смерти. Турция — отпетая страна, у неё всё валится из рук, и только ленивые не подбирают остатков».

Император ошибся: даже ленивые стали рвать на части разваливавшуюся Османскую империю.

Министр иностранных дел Германии Адольф Маршалл фон Биберштейн просит своего посла Швейница проверить слухи о замене министра Гирса в руководстве Министерства иностранных дел России. Телеграмма немцев перлюстрируется, расшифровывается и с пометкой Гирса: «Сомневаюсь, чтобы это говорил кто-либо из моего семейства» — докладывается государю. Его Величество на полях депеши пишет: «И я тоже».

При этом монарх на самом деле уже вынашивает планы «уйти» Гирса, и Гирс тоже об этом знает.

Ответная телеграмма Швейница в Берлин перлюстрируется и докладывается Гирсом Александру III. Германский посол сообщает своему министру, что Гирс физически обессилен (по-немецки «matt»), поговаривает о своей отставке и переходе в Государственный совет. Ламздорф пишет, что «государь отнёсся к этому очень хорошо и только спросил: "Как это 'mat??"».

Что имел граф под словом «этому», нам не ясно.

На депеше графа Шувалова из Берлина, в которой говорится о революционных брожениях в Европе и о возможности социального переворота в результате большой войны, монарх пишет: «Об этом и я часто думаю».

Император бдителен. На перлюстрированной телеграмме турецкого министра иностранных дел Саид-паши своему послу в Петербурге Хусни-паше перлюстраторы ошиблись и написал: «Хусни — Сайду». «Я думаю, наоборот», — поправляет перлюстраторов самодержавнейший читатель.

Император быстр на решения. Товарищ Гирса Шишкин затрудняется осуществить перевод второго секретаря миссии в Афинах Каткова первым секретарём в Лиссабон, потому что это место было уже обещано второму секретарю миссии в Берлине Бахерахту Пометка на докладе Шишкина: «Бахерахта перевести в Афины, а Каткова в Лиссабон. Исполнить немедленно».

Комментарий Ламздорфа: Бахерахт, примерный чиновник с 20-летним стажем работы в МИД, уже 10 лет находится в Берлине в чине второго секретаря, а Катков, плохо сдав дипломатический экзамен, лентяй, бездельник, не проработал и шести-семи лет в МИД. Причина предпочтения Каткова Бахерахту? Катков женат на княжне Лобановой, родственнице князя Лобанова-Ростовского, посла в Вене. Его протежировали греческая королева Ольга, великий князь Сергей Александрович и его супруга Елизавета Фёдоровна. Робкий голос Шишкина на закон и справедливость встретил, как пишет Ламздорф, «громоносную» помету государя.

P. S. Шишкин и Гирс, несмотря на грозное повеление царя, решили Бахерахта в Афины всё-таки не переводить, а попридержать его в Берлине до того, как для него откроется вакансия первого секретаря. Для пользы дела русский чиновник частенько обманывал начальство.

Военный министр говорил об Александре III: «Это Пётр Великий со своей дубинкой». Нет, возражает ему Ламздорф, это одна дубинка без великого Петра! Ему вторит дипломат Зиновьев: «Вся Россия превратилась в вотчину, в которой государь — помещик».

Глава третья. Певческий Мост

Как можно подумать, что Богу, который всё знает, неизвестен будто наш Табель о рангах?

Д. И. Фонвизин

Внешнеполитические ведомства многих стран принято эвфемически называть по именам улиц или набережных, на которых они расположены. Министерство иностранных дел Франции, к примеру, получило эвфемизм «Кэ д'Орсэ», МВД Германии — Вильгельмштрассе, Австро-Венгрии — Балльплатц, Англии — Уайтхолл, в то время как Министерство иностранных дел Российской империи, располагавшееся на Мойке напротив Певческого моста, стали называть «Певческим Мостом». Это выглядело солидно, изящно и красиво. «Что там выдумали тонкие умы на Кэ д'Орсэ?» — спрашивала одна русская газета. «Ответ Певческого Моста "лягушатникам"», — громко отзывалась на вопрос другая, более патриотично настроенная. И тогдашним культурным и образованным людям было ясно и понятно, о чём идёт речь.

Но ближе к делу.

Структура внешнеполитического ведомства России, как и прочих государственных учреждений, постоянно менялась, приспосабливаясь к требованиям времени и новым задачам. В XIX век страна вступила с петровскими коллегиями, но уже 8 сентября 1802 года по высочайшему повелению вместо коллегий в России стали учреждаться министерства. Молодой сотрудник дипломатического ведомства того времени Ф. Ф. Вигель (1786–1856) пишет в своих «Записках»: «Вице-канцлер князь Александр Борисович Куракин сделался тогда нашим единственным начальником в иностранной коллегии».

Первое Министерство иностранных дел возглавил канцлер Алексей Романович Воронцов (1741–1805). При нём была создана временная канцелярия с четырьмя главными экспедициями. В обязанности управляющего канцелярией входили надзор за всеми экспедициями, архивом и регистрацией документов, хранение шифровальных и дешифровальных ключей, организация внутренней работы канцелярии, сношение с главным директором почт и переписка с послами за границей.

Большой логики в структуре министерства на первый взгляд не было. Первая экспедиция во главе с управляющим А. А. Жерве ведала азиатскими делами, вторая — перепиской с Константинопольской миссией и всеми внутренними делами, третья — «перепиской на французском языке с министрами (то есть посланниками. — Б. Г.) в чужих краях и внутри государства» и выдачей загранпаспортов, четвёртая — нотами и записками от иностранных послов, аккредитованных в Петербурге. Кроме вышеупомянутых были созданы три секретные экспедиции: первая — цифирная, то есть шифровальная, до 1808 года входившая в состав 1-й экспедиции, вторая — цифирно-дешифровальная и третья — газетная (под этим неказистым названием скрывалась секретная служба перлюстрации). Во главе каждой экспедиции был поставлен управляющий в скромном чине коллежского советника. Впрочем, замечает Т. А. Соболева, канцелярия Министерства иностранных дел в этот период строгой структуры и распределения функциональных обязанностей ещё не имела, и дела распределялись среди её сотрудников ad hoc[13]по усмотрению министра.