Читать книгу "Смерть и приключения Ефросиньи Прекрасной - Ольга Арефьева"

Церковь

В церкви было полно народу, в центре стоял человек, странно развернувшийся немного вбок. Он сосредоточенно слушал службу и крестился, кланяясь куда-то наискосок, в сторону клироса. Присмотревшись, Ефросинья поняла, что он слепой и ориентируется только по пению хора. Остальные прихожане делали вид, что их это не касается, но, тем не менее, вокруг слепого образовалась мертвая зона — никто не стоял рядом. Он выглядел одиноко, этот человек, не подозревающий о своем нелепом положении.

Человек пришел молиться, сказала себе Ефросинья, он пришел к Богу, а Бог везде, а не только там, куда обращена лицами толпа. Поэтому она скосила глаза на переносицу и подняла их на иконы из солидарности со слепым.

Теперь они стояли рядом — косая и слепой. На «Отче наш» молодой человек, долго до этого любовавшийся Ефросиньиным задом, протиснулся от входа поближе, чтобы увидеть лицо, и отшатнулся, как ошпаренный. Ефросинья чуть не хихикнула, с трудом напуская на себя благообразие, и тут почувствовала руку в своем меховом кармане.

Она резко оглянулась, пытаясь поймать воришку, но никого, кроме слепого, не увидела рядом. Ей померещилась лукавая улыбочка, мелькнувшая на его устах ровно на словах «нас от лукаваго». Она медленно, словно разжимая кулак со схваченной мухой, поползла рукой внутрь кармана. В нем ничего не пропало, но, кажется, что-то появилось. Это что-то вначале показалось ей котенком, потом ключом, потом книгой, а потом и вовсе оказалось собственной второй рукой. Она держала себя за руку сквозь карман и недоумевала, к чему бы это так набухла левая грудь. Через секунду набрякла и правая, и Ефросинья почувствовала горячий сгусток влаги, потекший между ног. У нее начались месячные — первые в ее великолепной, бесконечно долгой и одинокой жизни. «Пошла отсюда вон», — вдруг прошептал слепой, незаметно пнув ее ногой, и Ефросинья бросилась бегом прочь, чтобы не осквернять нечаянным интересом святой храм. Она подпрыгивала на бегу и почти летела, пока вдруг, всё вспомнив, не остановилась перед своей дверью.

Лучше, чем простуда

Медленно, с некоторым страхом она достала ключ из-под доски крыльца. Он не подошел. Цвет двери показался каким-то незнакомым. Она осторожно вышла за калитку, обошла дом по дорожке вокруг и снова подошла. Язычок замка не виднелся в щели двери — та просто была не заперта! Ефросинья вздохнула с облегчением, толкнув ее ногой.

Дверь не открылась. Удивительно, но тело совсем не сохранило памяти о том, как должна открываться собственная дверь, — раньше это как-то получалось само собой. Тогда она потянула ручку к себе. Дверь открылась с легким шелестом, колокольчик приветствовал хозяйку, кошки всей общиной выбежали тереться о церковные туфельки. Ефросинья стояла на пороге с ключом в руках и примеряла его к замку. Он подошел, но изнутри.

Дома всё было прибрано, на плите стоял сготовленный Аграфеной овощной суп и свежие сухари на противне. Мертвая Аграфена всё еще сидела на стене, совсем уже небольшая и темная, ссыхаясь во что-то вроде стручка.

— Ты чего вернулась? — спросила Аграфена.

— Приболела немного.

— Что, простыла?

— Да нет…

— Хуже?

— Нет — лучше! — засмеялась Ефросинья и выпрыгнула из туфель, наступив босой ногой ближайшей кошке на хвост. Та взвизгнула от счастья, остальные позапрыгивали на стулья и стол, Ефросинья приподнялась в воздухе над туфлями, заодно накренив вверх столешницу. Кошки вперемежку с пустой посудой посыпались с наклонной поверхности, отчаянно цепляясь за воздух. Некоторым это удалось, и они начали разлетаться по комнате, вращаясь и растопырив лапы.

— А-а, месячные. Ну что ж, хорошо, давно пора тебе взрослой становиться, — стручок говорил всё тише. — Ешь там суп в кастрюле.

Застирав пятно на белье, подложив между ног чистую марлю, Ефросинья задумалась о том, сколько же ей лет. По разным подсчетам получалось разное количество. Если считать по кошке, а также по влюбленному в год, по сыну в два года, то ей получалось не меньше тридцати. А если считать от месячных, которыми наконец решила ее одарить природа, то должно быть лет двенадцать. Ефросинья вспомнила, что под коньком крыши домика, маленького снаружи, но большого и запутанного внутри, была вырезана дата его постройки. Она выглянула с порога — на улице собирался дождь, резко потемнело, и увидеть снизу надпись под крышей не было никакой возможности. Летать почему-то не получалось, и она ушла обратно в комнату в задумчивости. Взглянув изнутри туда, где всегда была надпись, Ефросинья закрыла глаза, пытаясь рассмотреть ее сквозь стену. Цифры были, только путались и выглядели неразборчиво.

Вдруг она поняла, что видит их, но не может прочитать из-за того, что через стену они зеркальны, — и вздрогнула, осознав написанное. Домик был датирован 1907-м, началом прошлого века. Сейчас было начало следующего — 2007, а она помнила стройку.

Письки ангелов

Когда на земле появился Бог, все очень обрадовались. Он нужен был людям, чтобы то клянчить, то хвастаться. Бог делал забавные подарки — то дождь, то град, то Рождество, то пироги со щавелем. Однажды он научил людей болеть СПИДом, и они радостно принялись это делать. Он подарил им огонь, и они тут же спалили половину леса.

Бог чихнул, и стало на одного ангела больше — так они размножаются. Бесполезно искать письки у ангелов — они бесполы и не хотят быть материальными. Им нравится жить в кирпичах, в простокваше, в веревочных мостиках и избыточном изумлении. Нескольких из них встречали даже в запрещенных мыслях.

Ефросинья захотела прочитать про свой мир в книге «Как нас хорошо готовить?» Получасовое исследование не дало ничего, кроме наскальных пятен в истории. Часть пятен были белыми, часть темными, и те и другие не отражались в учебниках. Историки рассказывали истории, но совершенно неинтересные. Они были заняты тем, что делали так, чтобы ничего не было. Из-за этого даже Библию невозможно было читать. В самых главных местах у нее были вырваны страницы.

«В Библии могло быть самое интересное, но о нем не рассказывают. Когда на земле жили гиганты, нас не было. Когда останутся одни ангелы, нас не будет», — подумала Ефросинья и встала с книги.

Тетрадь Иеронима Инфаркта

Самое главное жило в ванне, вокруг была надстройка.

Несколько человек принюхивались, но только один узнал истину.

Матросы собрались у вопросительного знака.

Девушка купила масло и запнулась об него.

Есть четыре вида времени — медленное, быстрое, неподвижное и прошедшее.

Там негры в радужном теле, за молоком они стоят по росту.

Раньше собаки умели стрелять, а потом стало противно.

Один мальчик тоже ходил в баню, и ему не поздоровилось.

Там все видели медведя, но мне не досталось!

Серенькие штучки никто никому не может продать.

Тряпочкой прикрыто самое вкусное. Это называется круговорот еды в природе.