Читать книгу "Тайная гавань - Барбара Картленд"

Когда пират несколькими минутами позже присоединился к ней на веранде, ей подумалось, что он выглядел бы уместнее в лондонской гостиной или бальном зале.

Он был чересчур элегантен и чрезмерно изыскан для веранды, сплошь опутанной разросшимися лианами, да и окна, выходящие на веранду, заросли грязью.

Возле плетеного стола туземной работы стояли два стула; прежде чем француз заговорил, слуги, Эйб и человек Бофора, внесли белую скатерть, накрыли ею стол и водрузили на него серебряный поднос с двумя чашками на блюдцах.

Грэйния узнала самые лучшие чашки из материнского сервиза; от кофейника, поставленного на стол, исходил аромат прекрасного кофе; на особом блюде лежали круассаны — только что из духовки; был тут и кружок масла, а также стеклянная вазочка с медом.

— Утренний завтрак подан, месье, — возвестил слуга-француз на своем родном языке, после чего они с Эйбом испарились.

Грэйния взглянула на пирата. Он вроде бы собирался заговорить, но она вдруг рассмеялась.

— Я не верю происходящему, — сказала она. — Вы не настоящий пират.

— Уверяю вас, что самый настоящий.

— Я всегда представляла себе пиратов мрачными, грязными существами, которые так и сыплют проклятиями. Мужчинами, от которых женщины прячутся в ужасе.

— Вы, вероятно, имеете в виду вашего соотечественника Уилла Уилкена.

— Нам повезло, что он не обнаружил «Тайную гавань», — сказала Грэйния. — Прошлой ночью я узнала, что он отправился разбойничать куда-то дальше по побережью.

— Я слышал о нем немало, — заметил француз. — Но позвольте вам напомнить, что кофе стынет.

— О да, конечно.

По привычке Грэйния уселась рядом с кофейником, напротив Бофора, и спросила:

— Налить вам кофе или вы предпочитаете сделать это сами?

— Счел бы за честь для себя, если бы вы повели себя как хозяйка.

Она попыталась улыбнуться, но что-то в этом человеке привело ее в смущение.

Наполнив чашку, она передала ее французу.

— Круассаны вы, вероятно, привезли с собой, — сказала она.

— Их принес мой слуга, — ответил француз, — он каждый день печет мне свежие.

Грэйния рассмеялась:

— Выходит, что даже пират, если он француз, весьма заботится о еде.

— Разумеется, — согласился пират. — Еда — истинное искусство, и самое трудное для меня во время пребывания в море — это необходимость есть, что придется вместо того, к чему я привык.

Грэйния снова рассмеялась, потом спросила:

— Почему вы стали пиратом? Мне кажется… простите, если это прозвучит бесцеремонно, но мне кажется, что пиратство — неподходящее занятие для вас.

— Это долгая история, — ответил француз. — Могу ли я в свою очередь задать вам вопрос, почему вы здесь и где сейчас ваш отец?

— Я здесь потому, — начала объяснять Грэйния, — что в Гренвилле поднялось восстание.

Француз внезапно весь напрягся и пристально посмотрел на Грэйнию.

— Восстание?

— Да. Оно вспыхнуло несколько суток назад, но мы приехали в дом мистера Мэйгрина только вчера вечером. Ночью Эйб узнал, что восставшие захватили Гренвилл и убили много англичан.

— Но это невозможно! — проговорил француз как бы про себя. — А если оно все-таки началось, то его возглавил Джулиус Федор.

— Откуда вы знаете?

— Я слышал, что он занимался подстрекательством среди французских рабов.

— Значит, восстание серьезное?

— Боюсь, что так, — ответил пират.

— Но ведь вы, разумеется, хотите, чтобы победу одержали французы и захватили остров, как это было двенадцать лет назад.

Он покачал головой.

— Французы могли бы это сделать при помощи кораблей и солдат, а вовсе не в результате восстания рабов. Рабы добьются кратковременного успеха, но английские солдаты непременно явятся, нападут на них, и начнется большое кровопролитие.

Грэйния вздохнула.

Все это так ненужно… и так страшно.

Француз встал:

— Простите, я оставлю вас на минуту, чтобы поговорить с моим слугой. Он должен разузнать, насколько все это опасно для вас.

Он ушел в дом, а Грэйния сидела и смотрела ему вслед. Она невольно сопоставляла гибкую грацию, с которой он двигался, с неуклюжей походкой Родерика Мэйгрина.

Темные и густые волосы француза были аккуратно перевязаны на затылке, галстук накрахмаленный и чистый, уголки воротника торчали выше подбородка, точь-в-точь как у щеголей из клуба «Сент-Джеймс» [3]. Кафтан сидел на нем без единой морщинки, белоснежные панталоны красиво обтягивали стройные бедра, белые чулки и башмаки с пряжками выглядели отлично.

«Но ведь он настоящий джентльмен, — подумала Грэйния. — Просто смешно называть его пиратом… изгнанником морей!»

Француз вернулся:

— Мой слуга и ваш посылают людей хорошенько разузнать об этом восстании. Но Эйб уверяет, что сведения, полученные им вчера ночью и сегодня утром, совершенно точные. Бунтовщики убивают англичан в Гренвилле, где сотня рабов захватила все благодаря внезапности нападения.

Грэйния пробормотала нечто маловразумительное, и он продолжал:

— Они, как водится, грабили лавки, вытаскивали на улицы мирных жителей и стреляли по ним, как по мишеням.

— О нет! — воскликнула Грэйния.

— Кому-то удалось вплавь добраться до находящихся в гавани кораблей, некоторые бежали на юг, кто-то добрался и до владений Мэйгрина.

— Вы полагаете, что все рабы на острове присоединятся к восставшим? — несмело спросила Грэйния.

— Поживем — увидим, — отвечал француз. — Если дойдет до худшего, мой корабль в вашем распоряжении, мадемуазель.

— Вы считаете, что на нем безопасно?

— В бурю спасаешься в любом доступном порту.

— Да, конечно, но я надеюсь, что отец приедет сегодня. Возможно, он придумает что-то еще для нашего спасения.

— Естественно, — согласился француз, — и мне представляется, что вам и вашему отцу, а также мистеру Мэйгрину охотно предоставят убежище в форте Сент-Джорджеса.

Грэйния не могла скрыть выражения своих глаз при упоминании о Родерике Мэйгрине.

Но она промолчала и принялась за вкуснейший круассан, намазанный маслом и медом.

Наступила пауза, потом француз спросил:

— Мне говорили, возможно, безосновательно, что вы собираетесь замуж за мистера Мэйгрина.

— Кто вам сказал? Француз пожал плечами: