Читать книгу "Обреченные на страх - Альбина Нури"

«Не смотри!» – вопил отчаянный голос в моей голове. Но я не могла отвести взгляда и продолжала смотреть, обреченно ожидая, что взгляд ее вот-вот коснется меня, мы посмотрим друг на друга и…

И я увижу немыслимое.

Передо мной окажется лицо, которое я видела сотни, тысячи раз и бесконечно любила. Только теперь в нем не будет красоты, тепла и света – лишь могильный холод и жгучая ненависть мертвецов к оставшимся жить.

Я взгляну в погасшие, стылые глаза и превращусь в камень, как от смертоносного взора Медузы горгоны.

Секунды тянулись, превращаясь в века.

Мы похоронили Жанну в этом платье. Тело, изуродованное падением на камни с огромной высоты, было невозможно облачить ни во что иное. Гроб был закрытым – я никогда не видела сестру мертвой, понятия не имела, что осталось от ее лица. Мне предстояло увидеть это сейчас.

Когда она наконец взглянула на меня, я подумала о милосердии. Облегчение – вот что почувствовала в первый миг. Сила, которая привела покойницу в мою комнату спустя несколько недель после гибели, сжалилась надо мной.

Жанна была такой, какой я ее помнила. И на долю секунды мне захотелось, позабыв обо всем, броситься к ней, обнять, прижаться покрепче и никогда больше не отпускать. Мертвая или живая, это была моя сестра, и я тосковала по ней.

Лицо ее не было ни страшным, ни злобным. Она смотрела с такой тоской, какой мне никогда не доводилось видеть ни у нее, ни у кого-то другого. Смерть не даровала ей покоя, не примирила с тем, от чего она решилась уйти, шагнув в бездну с дочерью на руках.

– Жанна, зачем? – не то прошептала, не то подумала я и поняла, что плачу.

«Не надо!» – тут же с силой рванулось мне в сознание. Это было похоже не на крик, а на удар: голова тут же взорвалась болью.

Чего «не надо»? Спрашивать? Напоминать? Я не успела понять.

Рот Жанны раскрылся в безмолвном крике. Родные черты исказились, потекли, фигура стала оплывать, таять, как восковая свечка. Все произошло невероятно быстро: каких-то пара мгновений – и видение исчезло. А я сразу же отключилась. Не могу описать этого иначе: меня просто не стало, совершенно не помню, что было дальше.

Когда открыла глаза, на часах было без четверти девять.

Если бы я попыталась рассказать кому-то о случившемся ночью, меня стали бы уверять, что это был сон. Как же иначе – ведь призраков не существует. Покойники не разгуливают по ночам – это выдумки. Никому еще не удавалось вернуться с того света.

Мне объяснили бы, что я незаметно для себя задремала под действием лекарства, и в этом состоянии, на границе сна и яви, память воскресила образ погибшей сестры. Учитывая мое состояние и то, что рассказал Илья, это абсолютно естественно! Объяснение было бы как раз таким логичным, правильным и гладким, какой обычно и бывает ложь.

– Выспалась? – спросила мама, когда я спустилась завтракать.

Мне хотелось узнать, приходила ли Жанна к ней или к отцу, но бывают вопросы, которые невозможно задать.

Спустя примерно месяц после нашего разговора Илья уехал из поселка. Нашлись покупатели, дом был продан, и Илюша зашел попрощаться. Я тоже была в Ягодном: это произошло воскресным днем.

Осень полностью вступила в свои права. Листья облетели, лишь кое-где виднелись багряные или желтые мазки, словно кто-то плеснул краской. Лишенные листвы, голые ветви отбрасывали тонкие, узкие тени: казалось, кто-то скребет по земле хищными когтистыми пальцами.

С утра зарядил холодный снег с дождем, с неба сыпались мокрые хлопья, под ногами хлюпала водянистая каша. Родители пытались позвать Илью в дом, но он отказался. Так мы все вчетвером и стояли, как на перроне, под большими зонтами, похожими на грибы. Мамина рука дрожала, и полосатый зонт в ее руке подпрыгивал. Казалось, что он хочет подняться в небо и забрать маму с собой, ввысь, а она старается удержаться на земле.

Илья вел себя сдержанно, но все же не так отчужденно и холодно, как все эти недели после похорон. Сказал, что будет жить в Казани, и хотя не оставил адреса, пообещал не менять телефон. Они обнялись, и мама, конечно, не выдержала и заплакала, а Илья стал успокаивать ее и поцеловал в щеку, совсем как раньше.

Глядя на плачущую маму, такую маленькую и беззащитную в его объятиях, на отца, который изо всех сил старался вести себя твердо и по-мужски, я вдруг ясно осознала, насколько сильно сдали родители. Дело даже не в седине и новых морщинах. Илья был сломлен, но я знала, что он оправится – пусть не сразу, а через несколько лет. А вот у мамы с папой этих лет уже не будет. У Ильи есть устремленность в будущее, они же могут жить только прошлым.

– Прости, что рассказал тебе, – сказал Илья, когда мы остались одни. – Лучше было промолчать.

Я принялась уверять его, что в любом случае лучше знать, чем оставаться в неведении и терзаться догадками, хотя сама уже сомневалась в истинности этого утверждения.

– Родители не знают, так ведь? – Вроде бы и вопрос, но вопросительной интонации в голосе не было.

Я покачала головой, и он сказал:

– Яша, послушай меня. Постарайся просто жить. И все. Не ломай голову, ты все равно никогда не поймешь, почему она это сделала. – Илья старался говорить спокойно, но я видела, как побелели костяшки его пальцев. Ручка зонтика грозила сломаться.

Интересно, он видит Жанну только во сне – или жена является ему, как явилась однажды мне? Одна она приходит или с Дашей? Сама я с той ночи не видела покойной сестры. Но всегда ложилась спать только при свете ночника, частенько еще и наглотавшись самых сильных снотворных препаратов, которые сумела отыскать в аптеке.

Ко мне вернулся детский страх перед ночной тьмой, тенями в углу и неведомыми звуками, которыми начинает дышать дом, стоит выключить свет. Для того чтобы открыть глаза, проснувшись среди ночи, или войти в темную комнату, мне требовалось призвать все свое мужество, и иногда его не хватало.

Нескоро я сумела отодвинуть страх перед новым визитом Жанны в дальний угол сознания и запереть за ним дверь. Стоит ли говорить, что замок был слишком хлипок?

– Хочешь сказать, у тебя получается – просто жить?

Он ничего не ответил и засобирался уходить.

– Холодно. – Илья поднял глаза к небу, но увидел лишь внутреннюю поверхность зонтика. Черный блестящий материал защищал от непогоды, закрывая небо своей гладкой спиной. – Иди в дом, а то простудишься.

Илья ушел, еще раз пообещав оставаться на связи, на всякий случай. Ни он, ни я не произнесли этого вслух, но оба отлично понимали, о каком таком случае может идти речь. В глубине души мы не предполагали иных обстоятельств встречи, кроме как на похоронах одного из моих родителей.

Как показали дальнейшие события, мы ошибались.

Недели до новогодних праздников обычно несутся вперед, как пришпоренные. Быть может, их подгоняет предвкушение праздника. Да и работы к концу года обычно прибавляется.