Читать книгу "Куриный бульон для души. Все будет хорошо! 101 история со счастливым концом - Эми Ньюмарк"

Если свести все к процентам, у меня не хватает лишь десяти-пятнадцати процентов тела. Это не так уж много. Раньше нога болела, не слушалась и угрожала здоровью всего организма. Настоящее чудо, что ее смогли отнять, чтобы поправить мое самочувствие. О чем еще мне было просить?

Секрет в том, чтобы привыкнуть к изменениям и с готовностью принять новую жизнь.

Признаю, порой протез доставлял мне неудобства. В такие моменты я сердилась, ополчившись на весь мир, но они возникали нечасто. Современные протезы просто невероятны. Большинство людей даже не замечают, что я ношу протез (как не замечаю и я).

Секрет в том, чтобы привыкнуть к изменениям и с готовностью принять новую жизнь.

Если вам вполне достаточно смотреть, как жизнь проходит мимо, пока вы просто сидите на диване, вы никогда ничего не достигнете. Если вы действительно хотите принимать участие в своей жизни, дерзайте. Когда вы заняты, вы не вспоминаете о протезе. По крайней мере, так было в моем случае.

Люди всегда хвалят мое «чудесное отношение к жизни». Полагаю, мысль о потере части тела сильнее воздействует на людей, чем мысль о внутренних болезнях. Возможно, потому что тело всегда на виду.

Но с чего бы мне хандрить? В конце концов, у меня две ноги, две руки и здоровое тело, с которым мне все по плечу.

Я уверена, Бог вел меня вперед с того самого дня, когда врач «объявил приговор» и я решила, что мир рухнул. Я страдала лишь потому, что боялась неизвестности.

И это было совершенно неправильно. Я способна на многое – и многое сделала.

Дрессировка трех огромных собак по 75 фунтов каждая, пожалуй, далась мне нелегко, но, как ни странно, я преуспела со всеми тремя.

Теперь я плаваю не так быстро, как до ампутации (у меня не хватает ласта), но все равно плещусь, как рыба.

Я шла вперед и достигала любой цели, которую перед собой ставила.

Могу ли я танцевать? Еще как! Медленные танцы вроде вальса или танго, где нужно широко шагать и прекрасно держать равновесие, у меня не очень получаются. Я могу их танцевать, но мне недостает изящества. Но вот джиттербаг, полька, ча-ча-ча и другие танцы с быстрыми, короткими шагами я пляшу на ура.

В прошлом я дважды начинала заниматься любительским волейболом и была отличным нападающим у сетки.

Пока мы растили детей, у меня дома всегда царили чистота и уют. Даже сейчас я каждый день готовлю вкусную и здоровую пищу, а на праздники устраиваю настоящий пир. У меня активная жизнь. Я горжусь всеми своими достижениями и благодарна за них.

Я не считаю себя «инвалидом», «калекой» или «физически неполноценным человеком». Для меня лучше подходят слова «человек с немного ограниченными возможностями», но разве они верны не для каждого?

Мне вовсе не хочется хвастаться. Я перечислила некоторые свои «умения», чтобы показать, что возможно.

Я ценю все хорошее, что мне было дано в этой жизни. Я шла вперед и достигала любой цели, которую перед собой ставила. Только моя вера в Бога и в саму себя и развитие технологии протезирования помогали мне на этом долгом пути.

Жизнь хороша.

Джойс Садбек

Разделяя веру

Каждый вечер я делюсь своими тревогами с Богом. Он все равно всю ночь не спит.

Мэри Кроули

– От химиотерапии мне так плохо. Вот бы провести остаток лета без нее! – Мой муж Глен взял меня за руку.

Мы сидели в креслах перед телевизором, но никто не смотрел на экран. Тридцать лет Глен работал водителем спецтехники, и у него всегда были мозоли на ладонях. Теперь его руки становились все мягче.

– Не знаю даже, зачем я купил эту лодку. Какой от нее толк, если она все лето простоит на пристани? Хоть бы девчонки на ней покатались, но ты ведь знаешь, они не станут, – продолжил Глен.

– Еще как станут! Вместе с нами, – ответила я и сжала его руку. – Уверена, у тебя будет перерыв в лечении. Скоро поедем на рыбалку. И устроим семейный отпуск, как всегда. Вот увидишь!

– Нет, меня теперь будут пичкать химией до конца лета. Я ведь с апреля не получал лечения. Вся эта гадость мне не по душе, но она продлевает жизнь, поэтому придется смириться. Мне гораздо важнее побыть еще немного с тобой и детьми – ради этого можно и потерпеть всю эту тошноту и уколы. Я пройду еще один курс, – тихим, но уверенным голосом сказал он. – Но ты ведь понимаешь, рано или поздно наступит момент, когда мне придется сказать «хватит».

У меня в горле встал ком, и я тяжело сглотнула.

– Понимаю. Тут уж тебе решать. Мы все согласились на тебя не давить. Ты почувствуешь, когда придет время, и мы все поймем. – Я старалась говорить как можно мягче. – Но пока давай насладимся твоей передышкой от химии и тошноты. Давай хорошо проведем эти три месяца.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь. Доктор сказал, что больше, чем на пару месяцев, меня с этой дряни снимать нельзя, иначе опухоль увеличится вдвое. Разве ты не помнишь?

Я попросила Бога дать нам три месяца, чтобы насладиться летом. Он согласился.

– Я помню, что сказал доктор. А еще я знаю, как много для тебя значит возможность провести это лето с семьей. Но видишь ли, у меня есть сведения, что следующие три месяца ты не будешь получать лечение. Мы проведем это лето вместе, так что планируй отпуск. Кажется, Рейчел хотела поехать в Миртл-Бич.

Муж посмотрел на меня как на сумасшедшую. Мы прожили в браке сорок два года, и последние два с половиной из них он страдал раком легких. Болезнь распространилась на лимфоузлы и надпочечники, но химиотерапия контролировала развитие рака и не давала ему захватить другие жизненно важные органы. Когда Глена не мучили побочные эффекты химии – сильная тошнота и ужасная слабость, – он казался вполне здоровым. Его дыхание стало почти нормальным. Лечившие его доктора были впечатлены результатами.

Хотя химиотерапия хорошо справлялась с раком, после многочисленных курсов организм Глена нуждался в отдыхе. Его сосуды и нервная система могли не выдержать еще одной порции яда, которую закачивали в его тело. Из-за повреждения нервов ступни Глена так сильно болели, что он едва мог ходить, а вены уже не держали иглы. Поэтому доктора решили дать его организму передышку после пытки химией. Всю весну он отдыхал и набирался сил, но мы ужасно боялись, что остановка лечения позволит существенно разрастись опухоли у него в легких. Теперь пора было встретиться с докторами и получить результаты последних снимков.

– О чем ты, женщина? Как ты можешь это знать? Почему меня еще три месяца не будут лечить?

– Потому что я об этом попросила, – ответила я.

– Понял. Ты опять о своей религии. – Он выпустил мою руку и взял пульт дистанционного управления. Решив, что ни на одном канале нет ничего интересного, Глен выключил телевизор. – Милая, мне бы твою веру! Но у меня ее нет, а тебе лучше подготовиться к тому, что скажет доктор.