Читать книгу "Любовная капитуляция - Сильвия Соммерфильд"

Пошатнувшись, она вдруг замолчала; Эндрю видел, как ее бьетозноб. Первым порывом Эндрю было броситься к ней и подхватить ее, однако он несмог: невзирая на болезнь, у нее сейчас было больше сил, чем у него. Крометого, она принадлежит стану врага. Глаза его остановились на ней. Господи, икак он только мог употребить такое слово к Энн Мак-Леод! И все же следует бытьосторожнее и сдержаннее, сэр Эндрю Крейтон, если ты не хочешь погубить себя идело, от которого, возможно, зависят судьбы двух королевств.

— Позвольте представиться, — сказал Эндрю.— Меня зовут Эндрю, и лорд Эрик нанял меня для службы в доме на случай,если сам он окажется в темнице. Я буду солдатом, домоправителем, всем, кем выпожелаете.

— Ты спятил, Эрик! — воскликнула Кэтрин.

— Попридержи язык, сестра! Не обращай на нее внимания,Эндрю, она с детства отличалась своенравием, — попытался отшутиться Эрик,но Эндрю ничего не слышал.

Он смотрел на Энн, на каждую линию ее лица, чтобы удержатьэтот образ в памяти.

— Кэтрин, — сказал брат, — прояви гостеприимство, принесипоесть и еще вина. Полагаю, нам обоим не грех отдохнуть.

Но прежде, чем та успела ответить, дом затрясся от громовыхударов в парадную дверь и прозвучал приказ: «Открыть именем короля!» Кэтриннемедленно узнала голос Донована Мак-Адама; как разъяренная богиня мести, онабросилась к двери и распахнула ее, оказавшись с ним лицом к лицу, так, чтоможно было разглядеть свежий рубец, оставленный на лице Донована ее хлыстом.

Эндрю пристально изучал лицо нежданного гостя, подумав, чтотаких острых пронизывающих глаз ему еще не доводилось видеть. Осознаниеопасности заставило его подобраться. Перед ним был враг, и враг беспощадный, скоторым всегда нужно оставаться начеку, ни на секунду не расслабляясь. Все этимысли вихрем пронеслись в его мозгу; кроме того, его поразило, как глядели другна друга незнакомец и Кэтрин.

— Знакомьтесь, Донован Мак-Адам, — дрогнувшимголосом сказала она.

В комнате воцарилось напряженное ожидание. Словно стряхнув ссебя оцепенение, Донован перевел взгляд с Кэтрин на ее брата.

— Лорд Эрик Мак-Леод, вы арестованы.

Эрик медленно поднялся на ноги, вновь наполнил вином чашу и,провозгласив тост за Донована, с холодной надменностью выпил ее. Затем вынулмеч из ножен и протянул его Мак-Адаму.

— Но имейте в виду — ваша победа временная. Мыникогда не отступим и не предадим нашего короля, — сказала Кэтрин.

— Хорошо, сударыня, — негромко сказал Донован. — Всегда будупомнить о том, что вы только что сказали. — Заметив Эндрю, он спросил: — Кто это?

— Эндрю, наш домоправитель, — холодно ответилаКэтрин.

Эндрю был изумлен: женщина, еще минуту назад не желавшаявидеть его в своем доме, теперь его защищала.

— Прошу вас встать, сэр, — сказал Донован.

Кэтрин рассмеялась, наблюдая, как Эндрю с трудом поднимаетсясо стула.

— Эндрю всего лишь слуга, — пояснила она,забавляясь пикантностью ситуации.

Лицо Донована залилось краской: девушка явно намереваласьвыставить его круглым дураком, и Мак-Адам заявил:

— Он англичанин.

— Да, — согласилась та, — англичанин. А также мойдомоправитель. Куда вы собираетесь увести брата?

Последние слова прозвучали так, словно вопрос о личностиЭндрю был исчерпан.

— Он будет содержаться под стражей, пока король не решитвопрос о его участи, — резко ответил Донован.

Стража окружила Эрика, и тот неторопливо попрощался ссестрами столь непринужденно, будто собирался на небольшую прогулку и непонимал, что она могла оказаться для него последней.

Донован повернулся, собираясь уходить, и тут услышал, чтоКэтрин быстро назвала его по имени. Он остановился в дверях, не поворачиваясь.

— Я смогу вечером отнести брату провизию?

— Да, — последовал ответ.

— И вина?

— Да.

Она играла ва-банк, словно стремясь проверить, где кончаетсяграница его терпения. Донован повернулся; лицо его не сулило ничего хорошего.Впрочем, только Эндрю успел заметить в его глазах нечто помимо злобы, — сама Кэтрин была слишком ошеломлена происходящим. Да, ей по силам вывестииз себя самого хладнокровного человека, подумал Эндрю. Очень полезное качество.Всякий имеет свои слабости, и, кажется, Эндрю начал догадываться, где можнонайти трещину в круговой обороне Донована Мак-Адама.

— Не думайте, что нас легко разбить, — выпалила напоследок Кэтрин.

— Да, это было нелегко, сударыня. Но, хотите вы этопризнать или нет, вы разбиты. Теперь я буду решать, что с вами делать.

— Негодяй! — выкрикнула Кэтрин.

Ее сестра онемела, и даже Эндрю не мог сейчас поручиться зажизнь девушки: за меньшие оскорбления в адрес этого человека люди попадали вмогилу. Но тот лишь зловеще усмехнулся.

— Нет, мисс. Я из семейства, может быть, и не стользнатного, как ваше, но уж, во всяком случае, не менее благородного. А чтокасается положения при дворе и титулов... В наше время все так быстро меняется.Вспомните мои слова, когда вам придется просить прощения за своюневоспитанность и несдержанность.

— Прощения? Уж не полагаете ли вы, что я когда-либо стану очем-то просить вашу милость?

— Между прочим, именно это вы сделали минуту назад, или ужезабыли? — вкрадчиво заметил тот.

Кэтрин лишь бессильно опустила руки; в глазах ее гореланескрываемая ненависть.

— Так вы мне отказываете?

— Должен ли я понимать это как просьбу? — небрежно бросил тот.

Будь у Кэтрин в руках палаш, Донован уже лежал бы на полу сраскроенным черепом. Эндрю с интересом следил, как девушка старается взять себяв руки. А девица-то с толком, подумал он, и уверена, что впереди новоесражение, а в таких случаях, уступив сегодня, можно выиграть завтра.

— Да, — сказала она, стиснув зубы.

— О, леди не подобает в такой манере просить джентльмена обуслуге. Уверен, вы способны быть гораздо вежливее.

Эндрю с трудом удержался от того, чтобы не расхохотаться:леди Кэтрин не осталась в долгу. Она шагнула к Доновану, и, к величайшемуизумлению последнего (впрочем, это заметил один только Эндрю), упала на колениперед незваным гостем, умоляюще заломив руки.

— Милорд, умоляю вас о великодушии и прошу вашегосоизволения отнести моему брату немного съестного!

Донован не был лордом, и прекрасно знал, что девушке этохорошо известно. Он сдержал бешенство, и рука, которой он попытался поднять еес колен, дрожала, — редкий, почти невероятный для него случай: Донован яснопрочел издевательский смех в глазах девушки у своих ног.