Читать книгу "Игрок на все времена: Майкл Джордан и мир, который он сотворил - Дэвид Хэлберстам"

Что касается двух спортклубов Рейнсдорфа, то здесь у него было по меньшей мере одно преимущество перед другими спортивными магнатами: он держал строгую дистанцию между собой и игроками – никакой фамильярности! Впрочем, с Майклом Джорданом он с годами сблизился. Их деловые переговоры и случайные встречи на светских раутах были вполне дружественными. Чувствовалось к тому же, что собеседники действительно уважают друг друга. Джордан, надо сказать, всегда почитал чьи-либо успехи в бизнесе и, судя по всему, восхищался Джерри как человеком, сумевшим самостоятельно достичь таких успехов в этом нелегком деле. Однако Рейнсдорф не испытывал особого желания стать закадычным дружком Майкла. Поэтому никого не удивило, что он так и не приехал в Париж погреться в лучах славы «Буллз». Он вообще не любил саморекламы.

Рейнсдорф всегда понимал простую истину: чем больше популярности заработает он на дружбе с игроками, тем сильнее будут козыри у них и их агентов за столом переговоров. В отличие от него, многие сегодняшние владельцы клубов, стремившиеся в юности стать лучшими атлетами средней школы или колледжа, а потом ставшие страстными и преданными спортивными болельщиками, сейчас гордятся дружбой со звездами и любят при случае привести после матча в раздевалку приятелей и познакомить их с выдающимися игроками. При этом даже очень состоятельные воротилы спорта не афишируют свой бизнес – честолюбие, тщеславие для них важнее демонстрации своего богатства.

Но Рейнсдорф, бизнесмен до мозга костей, был не таков. Хотя он и имел привычку рассказывать о своем детстве, прошедшем в Бруклине, о юношеском увлечении бейсболом в 50-х гг. (посетителям своего кабинета он даже демонстрировал сиденье, которое утащил когда-то на память со стадиона «Эббет Филд»), он тем не менее всегда рассматривал спорт в свете теории Дарвина о естественном отборе. Все вещи он воспринимал с какой-то безразличностью.

Когда 18 годами ранее Рейнсдорф купил бейсбольный клуб, он, по собственному признанию, находился в возрасте где-то посередине между игроками и их отцами. Теперь же, на рубеже веков, он стал старше отцов игроков нового поколения, а посему желание выходить в свет в компании юнцов у него окончательно отпало. Присутствуя порой на заседаниях различных комитетов и комиссий, где шел разговор с владельцами перспективных баскетбольных и бейсбольных клубов, Рейнсдорф удивлялся их сетованиям на то, что в городе их не слишком уважают. Его логика такова: не надо «светиться». А вообще говоря, пристальное внимание к жизни и деятельности спортивных магнатов – нежелательное вторжение в частную жизнь.

Людям, для которых деловые встречи не являлись смыслом жизни, Рейнсдорф, восседавший за столом переговоров, казался отчаянным задирой и неотесанным грубияном. Правда, с Джорданом он держался по-другому, понимая, что Майкл – статья особая и что именно этот игрок сделал его богатым и всесильным. Он сознавал также, что публичные пререкания с иконой американского спорта чреваты неприятностями. Ведь стычки с Джорданом – на спортивной ли площадке или вне ее пределов – никому еще не шли во благо. Но переговоры с Майклом, хотя шли они порой трудно, можно считать счастливым исключением. Мало у кого из атлетов были на руках столь сильные козыри, как у Джордана. Своей жесткой тактики Рейнсдорф придерживался как в баскетбольных делах, так и в бейсбольных. Многие бейсболисты, участники забастовки в 1995 г., буквально возненавидели его за его непримиримую позицию. Непримиримую и в то же время лицемерную. Как считают игроки, Рейнсдорф поначалу привлек на свою сторону владельцев небогатых клубов, убедив их в том, что необходимо урезать гонорары спортсменам, а когда забастовка закончилась, предал своих коллег, подписав с одной бейсбольной звездой контракт на фантастическую сумму.

Рейнсдорф даже судился с НБА – речь шла о правах на трансляцию некоторых матчей с участием «Буллз». Вообще же все предпочитали с ним не связываться. Как говорил Тодд Масбергер (агент Фила Джексона по связям со спортивно-развлекательными телевизионными каналами и его постоянный помощник на деловых переговорах), Джерри Рейнсдорф – живое воплощение темных сторон американского капитализма. Возможно, это и так: Рейнсдорф всегда предпочитал иметь дело с теми, чьи позиции слабее его, и тогда уже мог спокойно диктовать свои условия.

Выяснилось, однако, что сильные стороны Рейнсдорфа, дававшие ему преимущества в скрытом от посторонних глаз мире крупной недвижимости, не слишком пригодились ему в более открытой сфере – в деловых отношениях с широко известными, талантливыми молодыми спортсменами. Здесь надо было вести более тонкую игру. Все игроки чувствовали свою уязвимость в одном и том же: они постоянно опасались серьезных травм и, следовательно, близкого конца своей спортивной карьеры. Рейнсдорф, всегда стремившийся сыграть на слабых струнах противника, учитывал это и жестоко эксплуатировал спортсменов. Поэтому игроки стремились заполучить долгосрочные контракты, хотя порой цепочка постоянно возобновляемых краткосрочных контрактов могла бы принести им больший доход. Так или иначе, за столом переговоров стороны всегда находились в неравном положении. Карьера бизнесменов – долгая, и в запасе у них – солидный капитал. У игроков же карьера короткая и денег за душой – особенно на первых порах – немного. Рейнсдорф это прекрасно понимал. Понимал он и то, что агентам игроков тоже нужны долгосрочные контракты, гарантирующие им постоянный приток своих процентов. – Уже в начале карьеры Джордана Рейнсдорф раскусил Майкла, угадан его слабое место на переговорах: Джордан слишком дорожил своим корпоративным имиджем и своей репутацией в глазах компаний, чьи товары он рекламировал. Знал Рейнсдорф и уязвимое место Скотти Пиппена. Нет, не его бедное детство (как полагали многие), а проблемы с отцом, который еще в сравнительно молодом возрасте перенес тяжелый инсульт и на всю жизнь остался прикованным к инвалидной коляске. Естественно, Пиппену нужен был долгосрочный контракт, гарантировавший ему стабильный доход.

Искусно выигрывая на снижении цен долгосрочных контрактов, Рейнсдорф одерживал одну победу за другой. Но победы эти были временными, а в итоге они обернулись для него серьезными проблемами. Рейнсдорф имел дело с необычайно одаренными игроками, людьми артистического темперамента, которые рано заканчивали свою профессиональную карьеру, после чего почти всегда оставались без цента в кармане. Разумеется, общественное мнение складывалось в их пользу, а не в пользу хозяев чикагских клубов.

С годами, в результате бесконечных склок вокруг контрактов, имидж менеджмента «Буллз» стал отталкивающим. Рейнсдорфа, впрочем, это не беспокоило: он, как всегда, считал свой иммунитет к общественному мнению достаточно прочным. Он по-прежнему гордился своей репутацией жесткого бизнесмена, заработанной в начале его карьеры, но в новой его ипостаси эта непробиваемость стала ему мешать. Осложнял проблему и его первый заместитель Джерри Краузе, который при всех его профессиональных достоинствах обладал удивительной способностью унижать и оскорблять всех, с кем имел дело.

Со временем многие агенты пришли к убеждению в том, что вести дела с руководством чикагского клуба значительно труднее, чем с владельцами и менеджерами других баскетбольных команд. Деловые переговоры с хозяевами «Буллз» велись подолгу и по сложной схеме.