Читать книгу "Человек с синдромом дна - Алина Витухновская"

Тоталитарист и социальное ничто

Когда о тоталитаристе говорят, что он похититель чужой витальности, забывают, что абсолютный тоталитарист не нуждается в другом, в публике, в зрителе в принципе. Конечно, он и не энергетический вампир, ибо, обладая ресурсами, он переживает некое автономное существование — «отчуждение», перефразируя одномерных марксистов и не менее одномерных гуманистических психоаналитиков — это Идеальное, функциональное и комфортное отчуждение. И перефразируя сочиненного Калигулу — вместо — «Публика, где моя публика?», следует говорить — «Нет публики, нет проблем».

* * *

Ежели ты не разделяешь всеобщих пороков (а это здесь карается как смертный грех, ибо во всякой отстраненности видится людям намек на Осуждающую Святость), то ты, как-бы это выразиться… Должен быть несколько поглупей (они полагают это не глупостью, но благоразумием). И идти (существовать) как-бы фоном, где-то на периферии, пока «Более-Важные» Пингвины в костюмах людей занимаются своими «Более-Важными делами».

От того всякий интеллект вытесняется на культурную, социальную, медийную периферию, проще говоря — намеренно маргинализуется. Именно этот процесс мы наблюдаем в современной РФ, особенно в области агитпропа, где «за умных сойдут» какие-нибудь вездесущие Веллеры или кто там у них еще. То есть, можно гарантированно заявить, что на экранах ТВ в ближайшие годы не появится кто-то действительно умный.

* * *

Конечно, такой искусственный конструкт, картонный домик, антиутопическое мутирующее нечто, абсолютно сделанная страна — как нынешняя РФ может продолжить имитировать существование только при условии закрытия границ. Осуществление такого прожекта на такой огромной территории в 21 веке — тот еще сюрреалистический эксперимент!

Нынешний россиянский недототалитаризм пронизан антиутопией, но какой-то медленной, плохо сделанной. Сюжет ее развивается по привычным лекалам, но чудовищно, непристойно растянут, словно в сериале, где каждый последний сезон оказывается предпоследним.

И где рефреном, красно-коричневой ниточкой, окровавленной белой ленточкой идет — «Бояться. И не нарушать предписаний (правил).»

Эгос

Зря полагают эрос и танатос движущими силами. Все, что они движут (длят) — лишь анонимная инерция мира. Подлинной же движущей силой является Эго, Я, субъектное Я — то, что противостоит миру, утверждая свою отдельность, идею, независимость.

* * *

Продолжая тему витальности. Я не верю в сверхъестественное (нематериальное) происхождение энергии. Энергия всегда материальна. Нематериальна — идея. Весь марксизм укладывается в простое — «Либо жить, либо работать». Естественно тот, кто работает не на себя, а на чужие интересы (персона независимая или же — не капиталист) не живут, а исполняют Чужой Интерес. Именно от того им пытаются навязать витальность (валюту нищих) и пугают «отчуждением». Отчуждение следует понимать как благо. Но всякое экономически ущербное государство стремиться лишить индивидуума блага (автономности, дееспособности) — в данном случае — выдавая его за психическую опасность.

* * *

«Осознать свою телесность», как это принято у людей — все равно что тащить за собой пыльный мешок с костями. Поэтому лучше все-таки осознавать бестелесность.

* * *

В наступающем экономическом армагеддоне «новым нищим» уже нечем будет прикрыть свое тщеславие. Проявить себя сможет, пожалуй, лишь смелый. Но имена смелых, как и сам факт их присутствия общество будет замалчивать, в благопристойно-обреченном заговоре предсмертного уже «здравомыслия», смешанного с подавленной (но агрессивной) завистью.

* * *

Конец (истории или же государства) — это всегда экономический конец. А не конец смыслов, идеологий.

* * *

Пренебрежение к понятию «герой», возникшее в последние времена — по сути — верное пренебрежение. В нем скоплено все — деды-воевали — идеологическое прогосударственное использование «героя», где тот машет вождю отрубленной ногой, и «архетипически» — религиозное, где герой не утверждает себя, и то кидает вызов несуществующим богам, то помогает ненужному ему человечеству. Но «добил» ситуацию «управляемый» герой-невротик. фроммо-тизированный «Гитлер», американский психопат, «Фанатик» — это все о нем. Публике и отдельным психотизированным «манипуляторам» такой герой и нужен. В этом смысле — я — конечно, не герой. Избавьте.

* * *

Бытие — криптоколония Небытия

* * *

Выносить бессмысленность куда проще, чем выносить смысл помимо себя. Поэтому меня никогда не трогала бессмысленность мира.

* * *

Тот, кто говорит, что человеку нужен лишь Другой (человек) — ничего не знает о магии Толпы. Тот, кто жаждет лишь магии толпы, ничего не знает о пустоте (Небытии, Ничто.)

* * *

Абсолютная Идея не нуждается в постижении профанов (не желает быть постижимой), не проговаривает себя окончательно. Истина поэтому далеко не тождественна правде. Требовать от носителя Идеи (субъекта истины) правды — стремиться сделать его уязвимым.

Ещё Лиде

(вариант)

Другая какая-то Родина, Чужая кошмарная мать. Любого Зигфрида и Одина Здесь каждый желает предать. Мерцание камеры газовой. И догвили вместо вальгалл. И вместо Европы — Евразии Хохочущий смрадный оскал. Вонзит в меня нож или лезвие Любви твоей хищной оскал. Ты в позе, как будто в поэзии, Что черт языком изласкал. Ты станешь наркозно-нетрезвою Средь хищных огромных стрекоз. Ты бросишь меня, ибо брезгуешь Любовью, как истинный монстр.

Я словно мангуст в дегустации Твоих неразборчивых уст. Есть благостность в сей имитации, В пустой констатации чувств. В механике совокупления Ценю безысходности нерв. Преступником в пре-исступлении, Преступный паду кавалер. Как мох махаонистым хохотом, Кошмарной улиткой скрутись. Ты в липкую матрицу похоти Мою не утаскивай жизнь!

И вылечи сверхчеловечье Влеченье! Калеча — калечь. Мы станем частицами речи. Ты вычистишь русскую речь. Твоя револьверно-венерность И трепетность нервных манер. Ты вся формируешь инферно, Как фэшн иной Люцифер. Ты вся — дьяволица, убийца, Ты тянешь в последний Аид Того, кто посмеет влюбится, В кошмарное дно Атлантид. В обличье русалки утянет Его королевишна Дна. И в мертвые склизкие сети заглянет Холодная злая луна. Часть речи. Часть речи. Часть тела Лежит червячок рас-чле-нен. В кровавом пальто как Отелло Средь демонов и Дездемон Я в нежное женское рабство Отдался как преданный паж. Теперь же распятый на части, Я вписан в кровавый пейзаж. Я умер. Твоим расчленением Мне предан особенный смысл. Кровавое стихотворение С кошмарной бумаги не смыть. И здесь, на родном пепелище, Влекомый любовью одной, Мой призрак однажды отыщет Ту щель, что прельщала тобой.

К предыдущему

— Чаще всего носителя Идеи губит попытка выдать ее за единственную правду. (с)