Читать книгу "Двенадцать минут любви - Капка Кассабова"

(Пауза. Кабесео превращает даже коротышку с животом в величественного героя. Потому что корни обычая нужно искать глубоко в подсознании настоящих мачо, как ныне живущих, так и их предков. Кивок женщине или брошенный в ее сторону пристальный взгляд никогда не станут причиной позора. А вот если бы требовалось подойти к женщине и, упаси бог, спросить напрямую… и она бы отказала? Тогда пришлось бы тут же сделать себе харакири пастушьим ножом, или же товарищи закидали бы вас монетками и освистали: да ты, папаша, — лузер. Лучше всего кивнуть небрежно — даже если высокомерная стерва проигнорирует, никто не будет знать, кроме вас двоих.)

Диджей ставит танду Карлоса Ди Сарли, а это означает двенадцать минут сладкой музыки с привкусом горечи, с идеальной пропорцией бандонеона и скрипки, и в высшей степени танцевальной. Мой тангеро прижимает меня к себе, и мы сливаемся с толпой.

Его выпирающий живот мешает мне видеть собственные ноги. Но оно и к лучшему, потому что, оказывается, согласно этикету, смотреть вниз нельзя, сие оскорбляет партнера, рождая в нем неуверенность. Я парю в ночи, а вокруг, словно в тумане, танцующие пары и огни. Этот человек — плоть от плоти этой земли, в нем не меньше истории, чем в самом этом городе. Я чувствую, как музыка бежит по его венам, и понимаю, что он танцует всю жизнь.

Мы исполняем идеально симметричный стиль милонгеро — лаконичные движения, множество сдержанных хиро, большое количество шагов и близкое объятие — и ни разу не сталкиваемся с другими парами, хотя со всех сторон нас окружают люди. Все так ново и необычно.

К моменту окончания второй танды (в общей сложности семь танцев) я до такой степени взволнована, что почти жду от него предложения руки и сердца. Но он лишь благодарит меня, промокая блестящий лоб несвежим носовым платком, и галантно провожает на место. Мы так и не познакомились. Но после танца с этим сыном бедных итальянских эмигрантов, приехавших в Буэнос-Айрес с огромными надеждами и крохотными чемоданами, я чувствую, что стала другой. Точнее так: я чувствую, что становлюсь собой.

К высоким сводам зала Армянской общины летит радостный хор двух сотен душ. Или, вернее сказать, сотни — потому что у истинной пары одна душа на двоих. И теперь меня инициировали, сделав частью этого мира.

Спустя сорок восемь часов после приезда устанавливается ежедневный или, точнее, ежевечерне-еженощный график, потому что минимум по полдня я отсыпаюсь в своем похожем на пещеру номере, пока сушатся мои мокрые от танцевального пота вещи и обувь.

В светлое время суток я посещаю уроки молодой пары Габриеля и Наталии. Кстати, в мире танго преобладают имена без фамилий. Иногда — псевдонимы. Но имена Габриеля и Наталии — настоящие и, как оказалось, звездные. Они учат идеальному балансу традиционного танго и нуэво.

Класс состоит из постоянных учеников, а вдобавок к ним я и Иисус — самый стройный юноша на свете, попавший сюда так же случайно. Иисус родом из Рио-де-Жанейро. Худой и изможденный, внешне очень напоминает того, в честь кого назван, аккурат перед распятием. Как единственных иностранцев для разогрева нас ставят в пару — довольно комическую.

Ребра моего партнера выпирают сквозь футболку, худая ладонь дрожит. Я боюсь сломать ее, если схвачусь чуть посильнее, что частенько делаю, когда волнуюсь. На смеси испанского, португальского и английского мы выясняем, что Иисус автомеханик, но хочет стать учителем танго в Рио. Он уже год здесь учится, а это совсем не дешевое удовольствие.

— Я трачу деньги только на съем жилья и уроки танго. А из еды могу позволить себе лишь эмпанаду.

(Пауза. Эмпанада — национальное блюдо Аргентины и Уругвая — маленький пирожок с начинкой.)

Сегодняшний урок — танец милонга-траспье.

Если можно так выразиться, есть «святая троица танго»: танго, вальс и дух святой — милонга. У каждого из жанров свой ритм и эмоциональный посыл.

Милонга (раз — два — три — четыре, раз — два — три — четыре с ударением на РАЗ и ТРИ) — дерзкая и заводная, заставляющая исполнителей под конец танца обессиленно посмеиваться.

Вальс (раз — два — три, раз — два — три) лиричен, вам хочется кружиться и мечтательно улыбаться.

Танго (раз — два — три — четыре, раз — два — три — четыре, с паузами) — что угодно, от легкой ипохондрии до суицидальной тоски.

Удивительно, но веселые милонга и вальс менее популярны, чем их «родственник». Возможно, это говорит о склонности танцоров к мазохизму. Да, во многом это действительно так, но об этом я узнаю позднее.

Вернемся на занятия, где с наших лиц уже ручьями течет пот.

Я никогда не училась танцевать милонгу раньше. Любители танго за пределами Аргентины не особо привечают ее. Слишком сложно. В итоге все, что мне известно: танец ритмичный, с неширокими шагами, самый характерный из которых траспье (быстрое удвоение).

Группа делится на мужчин и женщин. Я бросаю нервный взгляд на Иисуса и присоединяюсь к команде изящных газелеподобных созданий под предводительством их королевы Наталии, стоящей впереди и показывающей сложный шаг: комбинацию из… она двигается слишком быстро, и я не успеваю разобрать. Потом она начинает считать: «Раз, два, три и…»… и мы дружно повторяем. Девушки безумно быстро закручивают и раскручивают ноги по какой-то неимоверной зигзагообразной траектории — туда-сюда, туда-сюда. Все, кроме меня, так как меня заносит то влево, то вправо. Я спотыкаюсь и пытаюсь не упасть. Стиснув зубы и затаив дыхание, стараюсь разобраться со своими ногами, хотя бы по очереди, но безуспешно. Видимо, где-то в проводах моего мозга происходит короткое замыкание, и приказы сверху не доходят вниз.

Самое главное о танце милонга: он безжалостен. Своеобразная лакмусовая бумажка, проверяющая: 1) музыкальность; 2) координацию движений; 3) общую физическую подготовку и 4) психическую устойчивость.

В отличие от танго, где допустимы задумчивые паузы и несуетная томность, — особенно, если вы танцуете под музыку современного композитора вроде Пьяццоллы и вдобавок глуховаты на одно ухо, — милонга состоит из ритмичных движений, не дающих расслабиться ни на секунду. Пропустите один такт, за ним последует другой — и все, ритм вам уже не поймать. Все дело в старой дружбе милонги (с ее бойкими пружинящими движениями и быстрым темпом) с кандомбе: темным до черноты, сексуальным, одурманивающим и проникающим в кровь танцем под бой барабанов. Но о нем мы еще поговорим.

А пока я застыла посреди зала, в мокрой от пота одежде, не в состоянии пошевелиться: этакое живое воплощение неуклюжести и неповоротливости. Да, я сдалась и ретировалась к краю танцпола, наблюдая за тем, как грациозные газели выполняют изящные извилистые линии шагов и воздушные прыжки, и пытаясь не расплакаться от расстройства. К счастью, никто на меня не смотрит — кроме Иисуса, который тоже «сошел с дистанции». Милонга любит собирать неудачников вместе.

— Слишком тяжело для меня, — понуро говорит он.

— И для меня, — отвечаю я на ломаном испанском. — Неужели правда класс среднего уровня подготовки? Похож больше на продвинутый.