Читать книгу "Очарованная мраком - Альбина Нури"

– Да не обо мне сейчас! Ты не понимаешь! Надо четко продумать и разработать план действий. Я помогу!

Он еще долго и горячо говорил, растолковывал, что и как следует сделать, убеждал пойти в суд. Я соглашалась, чтобы не расстраивать его, однако точно знала: судиться не стану. Слушала рассуждения дяди Алика, но почти не вникала в суть. Никак не могла поверить, что Азалия лишила папу всего: любимого дела, отрады-дачи и, в конце концов, отношений с единственной дочерью. Какой же властью над человеком надо обладать, чтобы заставить настолько потерять голову?

Впрочем, кому бы удивляться, но только не мне. Достаточно вспомнить Жана.

Одно радовало: в мае Азалия уберется восвояси.

По дороге домой я прокручивала в памяти разговор с тетей Нелли перед ее отъездом в Екатеринбург. Мы вдвоем стояли возле подъезда: она улучила момент для разговора наедине. Долго говорила о том, как сильно папа любил Азалию, какой удачный выбор он сделал. Потом перешла к главному: принялась обвинять меня в эгоизме и упрекать в том, что я гоню бедняжку из дому:

– Ее собственная квартира сдана до мая! И у тебя хватает совести… Ты предлагаешь ей жить на улице? Неужели отцу бы понравилось? – Тетин голос крепчал, она говорила все быстрее, с трудом сдерживая негодование.

– Стоп, стоп! – Я чувствовала, что начинаю заводиться. – Когда такое было? Мы с ней на эту тему и не разговаривали!

– Не нужно сейчас выяснять отношения. Мы взрослые люди, к чему эти смешные оправдания? Ты девочка эмоциональная, но… Веди себя достойно!

– Да у нас и речи не заходило о том, где ей жить! – Это была чистая правда, но тетя скептически поджала губы. – Да что она себе позволяет, эта…

– А ну прекрати! Хватит! Люди кругом! – прошипела тетя Нелли. – Что ты вытворяешь – уму непостижимо! А Азалия сказала мне, что не собирается претендовать ни на долю в квартире, ни на машину Наиля! Хотя имеет полное право!

В этот момент дверь подъезда открылась и в проеме возникла Азалия. Она окинула нас цепким взглядом, мгновенно поняла, что к чему, и сориентировалась:

– Девочки, что случилось?

Я хотела было заставить Азалию повторить вранье, которым та напичкала тетю Нелли. Но она не дала мне такой возможности: залилась слезами, изобразила сильнейшее волнение, залопотала, что папа-де все видит:

– Это против бога, разве можно ссориться? Если я виновата, простите меня! Диночка, мы будем какое-то время жить вместе, так уж вышло. Пойми, я желаю тебе только добра! Я не такой плохой человек, как ты думаешь!

Тетя Нелли бросила на меня уничтожающий взгляд, обняла сноху и принялась успокаивать.

Нет-нет, ни в какой в суд я не пойду – Азалия размажет меня по стенке. Где уж мне тягаться с ней! Ничего, потерплю пару месяцев, и все закончится. Она уедет, и мы никогда в жизни не увидим друг друга.

Сейчас главное, чтобы дядя Алик поправился.

Глава 6

Весь следующий день после разговора с Асадовым я никак не могла прийти в себя. Слишком много информации, которую не удавалось переварить.

К тому же я ругала себя, что не удержалась от разговора с Азалией. Беседа вышла из ряда вон. Я ворвалась к мачехе и с порога вывалила все, что думаю о ее корыстолюбии, жестокости и подлости.

Та лежала на кровати и полировала ногти. В ответ на мои негодующие вопли не растерялась, не занервничала и даже не переменила вальяжной позы. Лишь улыбнулась своей тягучей улыбкой, которая не задевала глаз, и невозмутимо поинтересовалась:

– Убедилась, что со мной лучше не связываться, а то без штанов останешься? – Азалия хихикнула и продолжила: – Кстати, о штанах. Что-что, а уж как их с мужика стащить и что с ним потом делать, я хорошо знаю. Ты у папаши не спрашивала? Да он тебе и сам, небось, рассказывал. Могу преподать пару уроков. По-родственному. Мужиков-то не стишками удерживать надо – тебе никто этого не говорил? Кстати, стишки у тебя так себе. Бездарные. Небось, вообразила себя Мариной Цветаевой? Анной Ахматовой? Зря! Ты же полное ничтожество! Ноль!

Я замерла, раскрыв рот. Ожидала чего угодно: слез, возмущения, обвинений и даже угроз, но уж никак не этих гадких намеков ниже пояса, не откровенных оскорблений.

– Да ты… Да как тебе… – Больше я ничего не могла выговорить.

Зато Азалия изъяснялась вполне определенно:

– Иди к себе. Выспись. И больше не смей на меня орать, поняла?

Она почти незаметным, кошачьим движением, неожиданным при ее комплекции, поднялась с кровати и вдруг оказалась рядом со мной. Говорила, а сама пристально смотрела в глаза немигающим взором. Улыбка бесследно исчезла, медоточивая нега в голосе – тоже. «Змеиный взгляд», вспомнились слова дяди Алика. Голова закружилась, во рту стало сухо и горько.

– А этот старый идиот пожалеет, что разболтался! – произнесла Азалия напоследок и отвернулась.

Я моргнула и потрясла головой.

Ночью спала еще хуже обычного. Со сном у меня с детства проблемы: я всегда с трудом засыпала и постоянно просыпалась. После папиной смерти каждый вечер пила успокоительное: знала, что иначе обречена на бессонницу. Татьянины таблетки давно кончились, и я купила новую упаковку. Но на этот раз лекарство не помогло. Я забылась только под утро, и, похоже, мне привиделся кошмар, потому что проснулась в слезах и вся мокрая от пота.

На работу пришла опухшая, с гудящей головой. С трудом сосредотачивалась, случайно удалила нужный файл в компьютере и потом долго восстанавливала. С грохотом уронила и разбила свою чашку, собираясь попить воды.

Коллеги незаметно обменивались озадаченными взглядами. Ира недоуменно косилась и наконец спросила:

– Мать, ты чего? Случилось что-то?

Я заколебалась. Может, рассказать? А с другой стороны – зачем? Что это изменит? Природная скрытность взяла верх, и я помотала головой.

– Просто спала плохо.

Ира пожала плечами и отошла: мол, не хочешь – не говори.

После обеда я пошла в деканат, поставить печать на одной бумажке. Это можно было сделать и позже, но мне хотелось выйти из кабинета, сменить обстановку.

Обязанности секретарши у нас выполняла девятнадцатилетняя Рита, студентка-заочница, взбалмошная смешливая девушка с красными прядями в коротких, торчащих дыбом черных волосах.

Рита постоянно вставляла в разговор звучные иностранные выражения. Значений употребляемых слов не понимала, вкладывала в них ведомый только ей одной смысл, и потому ее речь звучала причудливо и довольно забавно. Например, она говорила про свою знакомую: «Приперлась, вся из себя расфуфыренная, прямо персона нон грата!» Или: «И зачем мне, простите, сдался этот долбанный алягер ком алягер?»

В деканате, как обычно, было людно: толкались, ожидая своей очереди, студенты и преподаватели, стрекотала по телефону Ритуля. Входная дверь то и дело открывалась, и гул голосов из коридора на мгновение становился слышнее.