Читать книгу "Канарис. Руководитель военной разведки вермахта. 1935-1945 - Карл Хайнц Абсхаген"

Но давайте вернемся к ситуации в Киле в ноябре 1918 г. Монархия рухнула, сдерживающие узы военной дисциплины были разорваны. Подстрекательные речи красных агитаторов не могли не начать воздействовать на команды даже тех малых крейсеров, торпедных катеров и подводных лодок, которые не участвовали в мятеже и, сохраняя полный порядок на своих кораблях при безоговорочном подчинении своим офицерам, недавно вернулись в Германию. В условиях царившего в Киле хаоса, вызванного поражением в войне и революцией, единственной подходящей фигурой, способной восстановить порядок, казался социал-демократический депутат Носке. Некоторые офицеры не могли и помыслить, чтобы сотрудничать с социалистом. Другие предпочли вообще снять офицерский мундир, то ли потому, что были материально обеспечены и имели возможность переключиться на гражданскую профессию, то ли потому, что, обиженные холодным приемом на родине, решили попытать счастья где-нибудь в дальних странах. Канарис вполне бы мог благодаря семейным связям избрать первый вариант, а его знания жизни за границей и иностранных языков помогли бы ему неплохо устроиться за рубежом. Но он чувствовал слишком глубокую привязанность к своему делу и свою ответственность за судьбу отечества, которое не мог бросить в беде. Канарис не ломал голову над социальными и политическими причинами революции, но наблюдал сопровождавшую ее разруху и предвидел дальнейшие тяжелые потрясения, если не принять быстрых мер к ее сдерживанию. А потому он, долго не раздумывая, записался в «Корпус порядка», формируемый Густавом Носке.

В первой половине января 1919 г. Канарис уже в Берлине, где вместе со многими морскими и войсковыми офицерами готовится сразиться со спартаковцами. А в Берлине в тот момент творится что-то невообразимое.

Только что Совет народных комиссаров объявил о смещении «независимого» начальника полиции Эйххорна; заменивший его на посту социал-демократ Эрнст оказался не в состоянии управлять столичным полицейским аппаратом, выбитым из колеи и деморализованным событиями последующих недель. Борьба за «Красный дом» на Александерплац между социал-демократами, «независимыми» и спартаковцами шел неделями с переменным успехом. Левые радикалы господствовали на берлинских улицах. Газетам, не связанным с «Союзом Спартака» или с партией «независимых», чинили всяческие препятствия. Их редакции и типографии занимали морские пехотинцы из так называемой народной морской дивизии (многие ее члены никогда не служили в ВМС и незаконно рядились в морскую форму), радикально настроенные рабочие и уголовные элементы, для которых революция была лишь прикрытием грабежей и мародерства. Радикалы предпринимали усилия для срыва назначенных на 19 января выборов в Национальное собрание. Им хотелось, минуя парламентскую систему, сразу провозгласить государство Советов по русскому образцу.

В этой трудной ситуации возникает союз между умеренными социал-демократами и офицерами, приверженцами монархии. Реальная опасность захвата власти левыми силами и польская угроза восточным приграничным территориям вынудили обе стороны, отбросив всякие предубеждения, объединиться. Прибывшая с фронта Гвардейская кавалерийская дивизия (ГКД) сначала расположилась в монастыре, основанном королевой Луизой в Далеме, а затем с передислокацией в Берлин – в гостинице «Эдем». Именно эта дивизия стала главной ударной силой правительства Эберта – Носке. В это же время начинает создаваться так называемый Добровольческий корпус, в котором сотни офицеров служили в военной форме рядовых солдат. Газеты печатают снимки и публикуют сообщения, которые всего несколькими неделями ранее показались бы неправдоподобными. В начале января «Франкфуртер цайтунг» информировала читателей, что шеф-редактор социал-демократической газеты «Форвертс», тяжело раненный на фронте, прекрасно показал себя как руководитель правительственных войск в боях у Бранденбургских ворот. Кроме того, другие воинские части сухопутных войск ведут бои за берлинский королевский замок, а подразделения под командованием полковника Рейнхардта, бывшего командира 4-го гвардейского пехотного полка, взяли штурмом занятое спартаковцами здание газеты «Форвертс» на Линденштрассе, предварительно пробив снарядами брешь в фасадной стене. По сообщениям прессы, в этой операции якобы участвовал некий прусский принц. Возможно, эти сведения и не соответствовали истине, но они симптоматичны для рисуемой ситуации. 13 января газеты возвестили: «В Берлине победил порядок». А «Франкфуртер цайтунг», обычно заслуживающая доверия, объявила: «На этот раз вторая революция предотвращена». Воспользовавшись наступившей передышкой, Канарис явился в гостиницу «Эдем» в штаб ГКД, где получил задание – выяснить обстановку на юге Германии и помочь в организации там отрядов гражданской самообороны в соответствии с планами руководства ГКД и по образцу, уже испытанному на практике в Берлине и многих других населенных пунктах.

Помимо служебного задания влечет Канариса в Южную Германию и сугубо личное дело. В 1917 г., во время обучения в школе подводников, он познакомился в Киле с подругой сестры своего сослуживца, Эрикой Вааг, дочерью умершего в 1913 г. фабриканта Карла Фридриха Ваага из Пфорцхейма (земля Баден-Вюртем-берг). Высокообразованная молодая девушка, увлекающаяся искусством и музыкой, произвела на него сильное впечатление. Теперь, когда война закончилась, он хотел задать ей вопрос, который давно в душе лелеял, но не решался высказать, пока ежедневно подвергался смертельной опасности. И вот, когда в Берлине вновь вспыхнули бои, Канарис обручился в Пфорцхейме.

В феврале Канарис вернулся в Берлин в штаб ГКД, руководство которого направило его как своего представителя по делам гражданской самообороны и офицера связи в Веймар, где заседало Национальное собрание. Необходимость в этом возникла потому, что политические партии, нацеленные на свержение правительства и захват власти, всячески пытались дискредитировать саму идею гражданской самообороны. Ведь с ее осуществлением в сочетании с созданной так называемой Технической скорой помощью надеждам радикалов на успех пришел бы конец. Выполнив свою миссию, Канарис примкнул к штабу вновь формируемой морской бригады «Лёвенфельд» и в последующие месяцы активно работал над ее укреплением. Его бюро временно находилось в гостинице «Эдем» вблизи зоологического сада в западной части Берлина, где также, как известно, разместился штаб ГКД. Офицерский корпус дивизии – ядра правительственных войск – представлял собой странное смешение различных типов. Наряду с обычными профессиональными военными, беспомощно взиравшими на изменившуюся социальную и политическую ситуацию и желавшими лишь исполнить в меру знаний и способностей свой гражданский и солдатский долг, было немало наемников и авантюристов любых мастей, а также людей, внезапно возомнивших себя спасителями отечества и вынашивающих детальные планы всевозможных переворотов. Из всей этой пестрой публики, которая постоянно сновала в гостинице и с которой Канарису часто приходилось встречаться, стоит упомянуть только двоих, ставших впоследствии известными широкой общественности. Имеются в виду флотский капитан Эрхардт, командир бригады морской пехоты того же названия, один из главных действующих лиц капповского путча, основавший тайную организацию «Консул», и старший офицер штаба ГКД капитан Вальдемар Пабст, интеллигентный, подвижный, острый на язык, разносторонне одаренный человек, через несколько лет неожиданно занявший пост начальника штаба австрийских частей самообороны.