Читать книгу "Трудно быть другом - Виктор Штанько"

Последовало молчание.

А господа актеры и не возражали прибирать за собой, когда снова появились в доме. Даже хохмили: мол, такую «Инструкцию…» нужно издать для широкого пользования – будет иметь громадный успех.

Алиса закурила и начала жаловаться на свое полное безденежье, что ужасно мало платят в театре, а на студиях вообще за спасибо вкалывают. В телесериалы не прорваться – там все схвачено по страшному блату. И у нее не жизнь, а сплошное страдание, не видно никакого просвета в этом безрадостном и несчастном существовании…

Ромка слушает молча. И смотрит на нее.

Шикарный прикид, ухоженные, не знающие никакой работы ручки с наращенными когтями-ногтями. А сколько золотых колечек на этих пальчиках! Откуда у вас все это, мадам? Такие тупые вопросики задавать – зряшное дело. Великая актриса может оскорбиться. Ну а даже дебилу Ромке известно откуда – не от верблюда! Из Циркуля она все высасывает, как пиявка! А тот не может отказать ей ни в чем. Настоящего придурка сделала из него. Вот и отца водила так же за нос, хлопая перед ним ресничками.

Тумаган взглянул на Рому: затих, дышит ровно. Наверно, заснул.

В кабинете отца он устроил настоящий спортзал: там разные тренажеры для мышц рук и ног, всякие пружины, гири. Рома занимается в спортклубе греблей на байдарке. А Тумаган видел байдарки только в спортивных новостях. Понравились. На его родной реке нет таких лодок.

Тумаган как бы услышал плеск воды и почувствовал запах костра… Каждую пойманную рыбешку ребята оборачивали травой и зарывали в горячую золу. Ждали, когда поджарится. Удочки стоят во дворе, может, поры-балит он еще…

Из дома уезжал глухой ночью, чтоб никто не видел. Отец тайком договорился с бригадиром, тот уже несколько раз отправлял людей на заработки в далекую Москву. Подкатил к дому грузовик, заполненный работягами, отец помог Тумагану забраться в кузов, и грузовик сразу поехал – Тумаган успел лишь оглянуться. Лицо матери залито слезами… Она махала ему рукой, махала…

То время, что Тумаган провел вместе с работягами, добираясь до Москвы, сейчас кажется ему чем-то совсем нереальным, словно все происходило вовсе не с ним или в дурном сне.

Грузовик привез их на вокзал. Долго ехали в переполненном вагоне. Женский голос громко произнес по радио: «Дорогие гости, приветствуем вас в городе Москве, столице…»

Шум толпы на перроне, грохот машин, гул улицы сразу оглушили. Каменные громады домов будто хотели раздавить его: «Ты чужой здесь! Зачем приперся?!» Чего только не происходило с ним за два месяца, пролетевших удивительно быстро. Многому научился. И все время старался не забывать слова отца: «Главное, нельзя терять самообладания! Ни в коем случае не впадать в уныние».

А унывать, конечно, было от чего: никак не получалось зацепиться хоть за что-то. Купил подробную карту Москвы. Старая карта, что дал отец, никуда не годилась: город давно стал совсем другим. Подходил к нескольким институтам, но в дверь так и не решился заглянуть. Один раз уже прогнали – подумали, придурок какой-то лезет…

Выполнил наказ отца – передал письмо его другу Аналибу. Они учились в разных институтах, но Аналиб был родом из того же края. Отец получил диплом и сразу уехал на родину, Аналиб остался в аспирантуре, чтобы заниматься наукой. Часто переписывались. Сначала у Аналиба все было хорошо: преподавал в институте, защитил диссертацию… Но уже несколько лет от него не приходило вестей. Отец в своем письме обращался к другу с просьбой помочь Тумагану с учебой, если есть такая возможность.

Тумаган разыскал улицу, нужный дом. Долго стучал в дверь. Там ему назвали уже другую улицу и другой дом, где можно найти Аналиба Давлетовича, – туда он переехал.

Поехал по новому адресу. Там тоже долго звонил. Выглянула испуганная женщина и объяснила, что сейчас Аналиба нет дома, но работает он совсем недалеко, за углом. Там находился небольшой магазин «Фрукты – овощи».

Тумаган зашел внутрь. Пожилая женщина с сумкой, заполненной покупками, встретилась ему в дверях.

Тумаган любил рассматривать фотографии, которые отец привез из Москвы. Было много фотографий знаменитой выставки ВДНХ, где целый павильон занимала их республика. Отец часто бывал там с друзьями. Тумаган помнил их веселые лица. И почти везде на снимках рядом с отцом – высокий и красивый Аналиб. Отец говорил: «Мы все его звали – Мастроянни московского разлива! Такой весельчак!» В те годы были очень модными итальянские фильмы со знаменитыми актерами Софи Лорен и Марчелло Мастроянни.

Возле витрины с заморскими фруктами стоял совсем не знаменитый итальянский актер Мастроянни. Лысоватый сутулый мужчина, с серым, словно изжеванным лицом, с мешками под глазами, безразлично глянул на Тумагана черными, полными тоски глазами. По этим глазам Тумаган и понял, что перед ним друг отца.

– Здравствуйте, Аналиб Давлетович. Я к вам от Тухтаева Медраба. Я его сын…

Как же изменилось лицо Аналиба: засверкали глаза, заулыбался, восторженно замахал руками. И потащил Тумагана в закуток в глубине магазина. И все говорил, говорил, почти не слушая мальчика. Вспоминал старые времена: как они бродили по улицам ночной Москвы, как ходили на танцы, в театры, на разные выставки…

Потом замолчал, закусил губу, горестно покачал головой.

– Наш институт разогнали ко всем собачьим чертям. И кто куда… Я даже на родину не смог уехать. Чем только не занимался: надо кормить семью – двое детишек, жена больная… И подался в торговлю вместе с коллегой, тоже доктором наук. Были у нас кое-какие деньжата, и мы их пустили в дело. Но у коллеги сердце не выдержало: умер. И вот крутимся-вертимся вдвоем с сыном. Вроде даже получается. Иногда думаю: напишу письмо своему другу Медрабу. И никак… О чем писать? Что все рухнуло? У кого мозги варят, давно рванули в разные америки, германии. Там за мозги наших ученых платят хорошо – только работай! Меня тоже звали туда, но я уже выдохся… Так вот… Твой отец замечательный человек! Он мог быть большим ученым. Я очень уважаю Медраба. И всё-всё помню… Он огромную работу проводил на родине, в своей школе… – Аналиб Давлетович временами замолкал, потом снова говорил, говорил, вытирая слезы. – Я скучаю по родине… Но родной дом уже давно не снится. Отец умер – не смог даже поехать на похороны… Жизнь стала вокруг какая-то беспощадная. Вы там телевизор смотрите? А мы с женой не смотрим: страшно. Старые пластинки слушаем. Слушаем и плачем… Ты передай отцу, что был рад видеть тебя. Но понимаешь, я ничем не смогу помочь тебе с учебой. – Он замолчал, поднял на Тумагана глаза, полные слез. – Я выдохся. Ты же видишь… Может, тебе повезет… И помни, что Аналиб, друг твоего отца, живет здесь. Если будет совсем плохо, ты приходи, помогу, как сумею… Уж вместе как-нибудь не пропадем… Вместе всегда легче…

Вот такая встреча произошла у Тумагана. Отцу ничего не написал: тот запретил присылать домой письма. Какое-то время никто не должен знать, куда пропал Тумаган.

Потом он все-все расскажет отцу. И обязательно про квартиру номер 168. Про Рому, про ученого Сергея Федоровича, которого Рома зовет дядя Серега. И про хорошего человека Кирилла Николаевича. Рома зовет его Циркуль или Сэр. Иногда Кир.