Читать книгу "Преступный ход конем - Марина Серова"

Что ему остается? Он отправляется на конюшню к своему четвероногому другу, чтобы рядом с ним обрести уверенность. Глупо? Возможно. Но Роман, скорее всего, думал иначе. Может, надеялся, что физический контакт с Арабеллой придаст ему сил. Не исключено, что он собирался только прокатиться пару кругов, почувствовать, что они с лошадью по-прежнему единое целое. А может, хотел просто поделиться с ней сомнениями. Молчаливый слушатель иногда гораздо важнее того, кто может возразить или усугубить дело неосторожно сказанным словом. Ничего удивительного, многие люди, имеющие дело с животными, ведут с ними беседы, как с людьми.

А что, версия вполне логичная. Роман в смятении пришел на конюшню, вывел Арабеллу из денника, взгромоздился на нее и погнал по загону. Лошадь, обеспокоенная непривычным поведением седока, взбрыкнула и сбросила его. Не готовый к такому повороту событий Лихарев не смог предотвратить падение, поскольку ни седла, ни сбруи на Арабелле не было. Как заявил следователь, типичный несчастный случай: жокей переоценил свои возможности и поплатился за это.

То обстоятельство, что Кугушев считал Романа парнем уравновешенным и не склонным к импульсивным поступкам, ничего не доказывает. Ясно, что владельцу лошади известно далеко не все, что происходит в жизни жокея. Вряд ли до сегодняшнего дня Кугушев так уж пристально следил за психологическим состоянием Романа. Вот если бы что-то о его уравновешенности или импульсивности удалось узнать у тренера или хотя бы у его помощницы Евгении, тогда другое дело.

Только все это мои домыслы, и ничего больше. Чтобы начать расследование, неплохо бы иметь в своем распоряжении что-то более существенное, чем смутные подозрения клиента и личная интуиция. А то так вот начнешь бегать за призраками, людей допрашивать, копаться в чужом грязном белье, а в итоге окажется, что никакого криминала в смерти Лихарева и в помине не было. Еще на посмешище себя выставишь.

Нет, пора воспользоваться проверенным методом. Таким, которому можно безоговорочно доверять. А кому ты, Танюша, больше всего доверяешь? Правильно, только не кому, а чему. Предсказаниям магических костей. Значит, пришла пора вытряхнуть их из замшевого мешочка и заставить поработать, благо они всегда со мной.

Так я и сделала. Достала из дорожной сумки мешочек с магическими костями и рассыпала их по столу. Результат оказался не совсем тем, на который я рассчитывала, но уверенности мне он прибавил. На первой грани застыло число 13. Неподалеку, слегка покрутившись на месте, остановилось 30. Кость с цифрой 6 откатилась к самому краю стола. Такое сочетание обещало «укрепление репутации, чему будут способствовать ваша рассудительность и стремление к справедливости».

Что ж, неплохо. Остается только не забывать быть рассудительной и стремиться к справедливости. А в чем заключается справедливость? Естественно, в том, чтобы виновный не ушел безнаказанным. Если этот виновный существует.

Стоп, Татьяна. Ты снова пошла по кругу. Нет, нужно ехать на конюшню. Осмотреть место происшествия, побеседовать со следователем, пообщаться с Евгенией и только тогда выдвигать гипотезы.

Я снова позвонила Боле, а пока он добирался до гостиницы, спустилась в холл и успела побеседовать с горничной, обслуживающей номера на втором этаже, в том числе и номер Лихарева. Ни она, ни другие горничные никаких нестандартных выходок за Лихаревым не замечали, а о вчерашней ночи сказать ей было нечего. Зато она дала дельный совет – обратиться к швейцару. Как выразилась горничная, у него самая подходящая должность, чтобы подслушивать чужие секреты. Его не вызывают в номера. Его не требуют к стойке. Его практически не замечают и поэтому выбалтывают в его присутствии такое, о чем никому знать не положено. Что ж, разумно. Я немедленно отправилась на гостиничное крыльцо знакомиться со швейцаром.

Дородный дядька, поразивший мое воображение еще в день приезда, был на месте. Пользуясь тем, что все отдыхающие сейчас были на скачках, он позволил себе расслабиться: отошел в тенек, расстегнул три верхние пуговицы форменного кителя, привалился к стене и так стоял, обмахиваясь фуражкой. Не то чтобы сегодня было слишком жарко. Просто по какой-то причине униформу для всех сотрудников гостиничного комплекса пошили из плотной шерстяной ткани, для августа не слишком подходящей.

– Надоела жара? – поинтересовалась я.

– Угу. Сейчас бы футболку надеть и под кондиционер завалиться. – Он лениво приоткрыл глаза. – На худой конец под вентилятор.

– А вы бы начальству сказали, что форму желательно выбирать по сезону, тогда и жара не мешала бы.

– А то мы не говорили, – вздохнул он. – Только кто ж нас слушает? Наше дело маленькое: велено имидж поддерживать, вот и маемся. А вы что же не на соревнованиях? Сегодня самая интересная часть.

– Обстоятельства не позволяют, – призналась я. – С раннего утра на ногах.

– Я думал, вы из отдыхающих, – протянул швейцар. – А вы, оказывается, работаете здесь?

– В некотором роде, – кивнула я. – О происшествии в конюшне уже слышали? Вот по этой причине я и не попала на соревнования.

– Родственница? – Он сложил сочувственную гримасу.

– Ни в коем случае, – успокоила я собеседника. – Скорее по долгу службы.

– Понятно. – Он закивал и охотно перешел на интересующую меня тему. – Вот ведь беда, а? Молодой, перспективный парень – и вдруг такая нелепая смерть. Ему бы жить и жить. А ведь какие надежды, говорят, подавал. И перспективы перед ним открывались, и все такое.

– Не знаю, не знаю. – Я старательно изобразила сомневающуюся. – Может, и были перспективы. Только я слышала, что все его перспективы – это фикция, здоровой конкуренции он не выдерживал. Отсюда и неприятности.

– Не понял, как одно связано с другим? – Швейцар в недоумении уставился на меня.

– А что здесь неясного? Вот скажите, зачем уверенному в себе спортсмену понадобилось в неурочный час мучить лошадь?

– Мало ли зачем? Решил проверить ее подготовку, вот и все, – неуверенно произнес швейцар.

– В два часа ночи? И после этого вы будете утверждать, что Лихарев не боялся конкурентов? А вы, конечно, видели его ночью. Спокоен он был или волновался? – наседала я.

– Как уходил – не видел, – признался швейцар. – Мы всю ночь стоять не обязаны. До двенадцати доработал, и на боковую. Утренняя смена с шести утра.

– Не видели, значит? Выходит, не можете утверждать, что Роман был спокоен в ту ночь. И был ли он в принципе спокойным, уравновешенным человеком, тоже сказать не можете, все только с чужих слов, – подлила я масла в огонь.

– Да нормальный он был мужик, – поддался на мою провокацию швейцар. – Конечно, мог и вспылить, живой же человек. Вот совсем недавно, буквально вчера он ссорился с кем-то из своих приятелей. Ругался на чем свет стоит, даже угрожал. Но это же не значит, что он не может себя держать в руках. Видно, достал его дружок, поэтому и вспылил.

– Это какой же дружок? В гостиницу к нему приезжал? – оживилась я.