Читать книгу "Я ожидаю смерть - Юрий Иванов"

Как я потом выяснил, наш полк отступил. А я был засыпан землёй от разрыва снаряда. И никто из отступающих меня, раненого, не заметил. Обнаружил меня нечаянно немецкий фельдфебель. Он наступил на бугорок земли и удивился, увидев, что это человек. Так немец спас меня от смерти.

Я был направлен в немецкую санчасть, оттуда – в тюрьму, а затем в лагерь для военнопленных. Ранение, контузия и плен сыграли со мной злую шутку. Из-за плохих условий пребывания, грязи, сырости, отсутствия свежего воздуха и паршивого питания я получил заболевание всех нищих земного шара – туберкулёз лёгких.

После освобождения из немецкого плена (сыграла роль февральская революция в России) я получил кое-какое лечение в госпитале, что в дальнейшем позволило мне попасть в ряды Красной армии и даже побывать в застенках восставших против Советской власти пленных чехословаков.

Николай Иванович выслушал меня со вниманием. Во время моего рассказа он меня ни разу не остановил, не задал ни одного вопроса. Только изредка качал головой. Хотя в своей жизни он тоже многое повидал, но, как я понял, мой рассказ его потряс.

Он рассказал мне и о своих мытарствах. У него тоже была большая семья: две дочери и три сына. Пришлось туго. Заработная плата учителя истории, и даже оклад директора школы были малы. Его жена работала учительницей в той же школе. И вот теперь, после его ареста она осталась единственной кормилицей пяти детей…

Стоять в карцере несколько часов подряд было тяжело физически и морально. Скрашивали наше “великое стояние” только разговоры. Возможность вести разговоры была для нас великой роскошью. Если бы не возможность общаться – вряд ли мы бы выдержали такую изощрённую пытку.

Второй раз мы попали в карцер “просто так”. Рано утром в камеру вошли три надзирателя и нас – “врагов народа” – вывели и снова поместили в ту же омерзительную тесную каморку. Света никакого не было.

После карцера, на этот раз не продолжительного по времени, нас отвели не на допрос, а в камеру. Это настораживало. Палачи просто так ничего не делают, значит, что-то задумали. Для нас был оставлен завтрак: по куску хлеба и кружке воды. Позаботились уголовники.

Как здорово, что уроки Николая Ивановича с неуспевающим учеником всё же не прошли даром! Посеянные зёрна справедливости и правды дали свои всходы. Хотя бы в такой форме. Николай Иванович жалел, что не мог поблагодарить своего ученика: не хотелось его подводить – неизвестно, кто был в камере провокатором. Но провокатор определенно был – репрессивная машина без этого не могла бы работать.

Я находился в тюрьме уже шесть суток, Николай Иванович – девять. С родными связи не было, также не было и передач. Уголовники, некоторые из них, ходили на свидания. Им передавали и одежду и посылки с едой.

Но у нас, “врагов народа”, никакой связи с внешним миром не было.

Тайное заключение! Как и во времена средневековья, это правило соблюдалось неукоснительно.

Глава десятая

Ленинградец, кто такой?

От нас требовали правды, каких-то сведений о людях из района, о людях из Ленинграда. С помощью угроз, побоев, других видов пыток следователи пытались добиться от нас признания.

Впервые в своей жизни я столкнулся с таким произволом, средневековой изощрённостью проведения допросов. И как умело внедряет репрессивный аппарат методы работы средневековья!

Кто же фактически управляет государством? Что за кучка нелюдей власти, из-за которой страдает и гибнет великое множество людей.

Историк Николай Иванович поведал мне, что и раньше уничтожались на Руси люди в страшных муках: и сажали их живыми на острые колья, и вырывали языки, и выкалывали глаза, а бить розгами, плетьми или палками – это даже не считалось большим наказанием. Все это происходило по указке сильных мира, после проведения суда. Но это было давно, при сильнейшей эксплуатации человека человеком. А сейчас, в государстве, где у власти были рабочие и крестьяне?!!.. Мне не верилось, когда мои знакомые и друзья сообщали о подобных зверствах чекистов во время гражданской войны и даже после ее окончания. Такого не могло быть, но было!

Николай Иванович говорил, что когда подавляли восстание рабов во главе со Спартаком, победители-римляне повесили несколько тысяч побеждённых вдоль главных дорог, ведших в Рим. Причём сделали это так, что они долгое время оставались живыми. Повешенные мучились, в ожидании смерти. Так внедряли ужас и страх всему населению римской империи.

Получается, что мы хуже римских рабов, те всё же восстали против своих палачей, а мы, русские, не можем. Нас бьют поодиночке! И кто бьёт? Весь народ живет в страхе перед органами НКВД. И как этот страх внедрён в сознание людей! Даже рядовые сотрудники тех же органов боятся сотрудников более высокого ранга. Страх внедряет высшая власть государства рабочих и крестьян!

Глава одиннадцатая

Следователь Петерсон

Наступили седьмые сутки моего заточения в тюрьме.

Утром меня и Николая Ивановича опять повели на допрос. На этот раз следователь был другой. Когда начал говорить, я понял, что это прибалт.

В голове мелькнула мысль: «А что этому нужно у нас на Руси? Неужели нужны наши земли? Если в открытом бою во время ледового побоища не могли победить русских, так сейчас лезут тихой сапой. Я также вспомнил царя Петра Первого и разбитых шведов под Полтавой. Как оказались шведские войска так далеко от своей Швеции? Что нужно всяким пришлым, начиная с Рюриковичей, которые на нашей территории, территории Руссов, натравливали русских на русских. И кто внедряет сказки о том, будто руссы просили иноземцев, чтобы те пришли и управляли руссами? Как будто среди своих не могли найти достойных!

И ранее руссы уничтожали друг друга, и сейчас, во время гражданской войны, брат убивал брата, отец – сына. И теперь, эти непонятные аресты…

Да, Николай Иванович сослужил мне “плохую службу”, рассказав и об инквизиции и о бунтах, которые были на Руси, и жестоком их подавлении.

Мозг мой непрерывно анализировал допрос, который вёл следователь Петерсон (так его звали).

Вопросы, которые он мне задал, для меня были странны, хотя нечто подобное я предвидел:

– Кто у тебя жена? Дворянка? Какое у неё богатство было в виде приданого? Где это богатство спрятано?

На что я ответил:

– Гражданин следователь, да, она дворянка из обедневшей дворянской семьи. Богатства у неё никакого не было. У неё единственное богатство – это большая любовь ко мне и моя ответная любовь к ней. И она подарила мне шестерых детей, величайшее богатство моей семьи.

– Иванов, – прервал меня следователь, – отвечай по существу, хватит рассказывать о своей семье. Сядь на табурет, выпей воды.

И он налил воду из графина в стакан. Я не отказался и воду выпил.

Он протянул мне пачку папирос:

– Закури.

– Я не курю, – ответил я. – У меня больные лёгкие, туберкулёз. Мне курить нельзя.