Читать книгу "На воре шапка горит - Александр Преображенский"

Зато они, его новые знакомые, болтали, смеялись и переругивались из — за ерунды. «Чужие какие — то, — думалось Мите. — И на фиг я сюда приперся, карбюратор им притащил. Теперь и не уедешь просто так. Они меня водили в свое логово».

— Эй, банда! — вторгся извне чей — то радостный оклик. — Заждались, соколики?!

В два голоса посыпался девчачий смех.

— Ух, йо! Ух, йо! — не то завздыхал, нетто заохал в ответ Гарик. — Не, ну ва — а—ще. Не, ну вы меня напугали.

Две девчонки, обе невысокие и стройные, сбежали по склону воронки, и тоже присели на траву. Одна темноволосая, востроносенькая, с небольшими и тоже острыми быстрыми глазками, так и вертит головой туда — сюда — на галку похожа, но симпатичная. Вторая — она…

— Нет, Люд, ну, Ален, — все не мог успокоиться Гарик. — Ну напугали вы. А если бы я умер или. Не дай бог, заикой сделался? Это было бы преступление.

— За тебя много не дадут, — беспечно отмахнулась та, с которой искал встречи Митя. — Нас оправдают.

— пепси принесли? — спросил Никита.

— На! — в его сторону полетел тугой баллон с бурой жидкостью.

Никита попытался поймать бутылку в воздухе, но не сумел, и та, отскочив от ладони, бухнулась между ним и Мишаней.

— Ух ты, холодненькая! — обрадовался Никита, отыскав пузатую беглянку на траве.

— Как всегда, — откликнулась темноволосая.

— Как вам это удается?

— Секрет фирмы, — ответила вторая, та самая. — О, это у вас кто?

— А это наш мастер.

— Ах, он уже ваш, — узнала Митю и удивилась девчонка. — а я думала, что он только дачникам их машины чинит.

— Нет, теперь только нам. Знакомьтесь: Димон, а это Алена и Люда, — всех перезнакомил Никита.

«Алена», — наконец разобрался Никита.

— Не, ну правда, Люд, — пристал теперь оправившийся от испуга Игорек, — почему у вас всегда пепси холодная? Вы же ее днем покупаете. Где у вас холодильник?

— Я знаю, где у них холодильник, — неожиданно вмешался в разговор Митя и сам ужаснулся собственной смелости.

— Да — а? — немного удивленно, но больше язвительно протянула Алена. — На — адо же, какой умный. И где — е?

— В речке, у гиблого места, там, где ключи из — под берега бьют.

— Да — а? — опять пропела Алена и насмешливо потрясла головой, в то же время усиленно пытаясь скрыть свое удивление, но растерянный взгляд и предательски дрожащая нотка в голосе выдавали, что Митя попал в самую точку.

И это был первый успех. С того самого момента Митя завладел всеобщим вниманием и не выпустил его до самого ухода. А ушел он домой вместе со всеми, когда все небо уже было усыпано звездами, и до самого расставания на улицах Зараева говорил, говорил, говорил. Даже осип малость и устал. Но это была хорошая усталость, счастливая.

Единственное, о чем он жалел, когда остался совсем один, это то, что так и не остался с Аленой наедине. И все же главное он сделал. Ведь осип — то Митя лишь для нее и успел заметить, что только она его и слушала.

После этого он катил на велосипеде в ночи, чутьем угадывая колеи проселка и дорожные выбоины, и был счастлив, как никогда. А сама Алена казалась ему загадкой. Ну действительно, что он знает о ней, о ее характере? Ну, может она пошутить. Ну, язвит, но не очень напористо. И все… Он просто должен был ее разгадать, а сделать это можно только наедине. Значит, он должен сделать так, чтобы такое случилось. И как можно скорее. Митя и не думал тогда, что у него есть соперник. В тот вечер его подстерегали иные неприятности.

Ох и влетело же внучку от Любови Андреевны… чего только она ему не посулила, как только ни пытала, стараясь выведать, где он был, чем только не угрожала — от жалобы родителям до собственной скоропостижной гибели. И все же так и не смогла испортить Мите настроение.

«Интересно, а сегодня сумеет или нет?» — подумал он, вернувшись от прошлого к настоящему.

Полуночник уже спешился и тихо крался вдоль высокой изгороди, со всех сторон огородившей Дубки от внешнего мира. Через проходную Митя соваться даже и не думал. Ворота заперты, пес забрешет. Просто ни к чему будить сторожа. Да еще сплетни по поселку поползут, которые совсем уж не нужны в его — то положении. Как повелось в последние деньки, Митя рассчитывал проникнуть за ограду поселка тихо и незаметно.

Для этого ему пришлось дать кругаля — обойти больше половины Зараева по периметру и не везде по дороге. Перемахнуть без подставки через ограду Митя вряд ли бы смог, просто ростом не вышел. Да и зачем, когда он придумал кое — что получше.

Остановился он у небольшого овражка, в который постепенно скатывался его дачный участок, примыкающий одним боком к внешней ограде. Сама ограда стояла уже на склоне, и в ней была калиточка, вот только заперта она на замок, и ключа у Мити нет, только у бабушки. И не перелезешь через нее — такая же высокая, как забор. Даже выше, чем везде, потому что на склоне. И между прутьев не просунешься.

И все же ход был. Не в калитке, а рядом. Митя сам его проделал кусачками, как партизан времен Великой Отечественной войны, в колючей проволоке. Пошел три дня назад ночью, будто в туалет, что во дворе, а сам сюда. Да уже с кусачками. Потом в четырех местах ржавой проволокой откушенный угол сетки на место прикрутил — и вроде бы незаметно ничего. Малина со стороны двора растет, и ход есть потайной. Теперь он рассчитывал им воспользоваться.

Это ему удалось. В темноте Митя на ощупь отыскал свои проволочки, открутил, пробрался внутрь вместе с велосипедом. Прикрутил сетку на место, благополучно и тихо поставил велосипед в сарай, запер его и спрятал ключ. Бабушка его не видела, только одно окошко тускло светилось во двор — горела настольная лампа с зеленым абажуром в столовой. В других двух комнатушках домика и на тесной веранде царила полная темнота.

«Вот и спала бы так», — подумал Митя, тихонько пробираясь в дом. Но ошибся. Любовь Андреевна сидела за обеденным столом, читала что — то и даже не переодевалась ко сну.

«Сейчас скажет: явился не запылился, или еще что — нибудь в этом роде», — подумал Митя и ошибся вторично. Бабушка молча закрыла книгу, встала и стала накрывать на стол.

В полном молчании Митя поужинал. Бабушка никуда не ушла, стояла рядом. Когда она налила ему чаю Митя не выдержал.

— Ба, ну сядь, — взмолился он.

Любовь Андреевна села, но никаких слов от нее Митя в этот вечер так и не дождался.

«Ну и ладно, — убеждал он себя, отправляясь спать и слушая, как позвякивает ложка в кружке, которую складывает в мойку Любовь Андреевна. — Так даже лучше. А то пилила бы, пилила». Вот только на сердце у Мити стало нехорошо, совестно. «Сумела — таки», — разозлился он и завалился на кровать.

Глава III
ОПАЛА

Голоса появились как — то исподволь, извне. Чужие голоса, посторонние. Сразу много и нервные. Они бубнили, срываясь на высокую ноту, талдычили, спорили, внося дисгармонию в целостное мироощущение. Он сопротивлялся незваному, но тщетно. Наступил момент, когда терпеть вторжение стало невыносимо, весь мир разбился и разлетелся вдребезги, как упавшее на пол зеркало, — Митя проснулся.