Читать книгу "Оборот времен - Иван Курносов"

Но и среди них через некоторое время возник раскол по поводу того, что считать правильным. Или как верно понимать идею перемен. Одни считали, если все временное и нет ничего прочного в жизни, то нужно схватить момент и выжать из него максимальную выгоду. Жить сегодняшним днем как последним. Нужно строить свою жизнь по принципу «после нас хоть потоп». Их прозвали «водолазами».

Противники, наоборот, считали, что именно по этим же причинам нужно закалять себя и готовиться к переменам как необходимым и неизбежным неприятностям. Нужно совершенствовать себя для того, чтобы быть готовым к любым переменам в любой день. Сделать их полезными, как спартанцы. Чтобы занять свое место в жизни. Их и стали называть «спартанцами».

Третьи понимали идею перемен как необходимость все старое разрушить до основания, а затем… Но последнее они себе очень слабо представляли, сосредоточившись на первом. С разрушением у них особенно хорошо получалось. Они рисовали плакаты, оскорбляющие обычных людей, и выставляли неприличные фотографии. Из-за них чуть не закрыли сайт клуба. Их прозвали «подрывниками».

Борьба между тремя группами разгорелась нешуточная. Победили «спартанцы», которые оказались более организованными, они провели на сайте опрос членов клуба: «Что считать правильным – сгореть сейчас от излишеств и наркоты или набраться сил для борьбы за свое будущее?». Результат не стал неожиданным. Большинство оказалось за теми, кто их поддержал. Теперь уже для разбирательств с правильными и неправильными членами клуба потребовалась специальная комиссия, которая присваивала звание «водолаза» или «подрывника» и исключала его из клуба и включала в список недоступности сайта.

Встреча с Виктором

Виктор обрадовался звонку Альберта. Ему было интересно поговорить с человеком, интересующимся старыми книгами: «Приезжайте ко мне на работу. Я работаю в институте общественных исследований. В центре». Альберт не стал терять времени и поехал в центр города.

По дороге в институт на углу Нового Арбата Альберт остановился у лотка с подержанными книгами. Около людей, которые разглядывали отслужившие своим хозяевам издания, Альберт заметил мужчину, который непрерывно, без остановки говорил смесью правильно построенных фраз. Слова литературно правильные, но чередовались по какой-то непонятной для постороннего логике. «Он должен быть найден. Музыка прекрасная. Не стойте рядом с огнем. Не надейтесь на интуицию. Обожайте искусство. Сегодня все должно решиться». И так без остановки и без связи. Монотонно. Его пытались увести от книг, но он все говорил и говорил.

В старом, давно не ремонтированном здании академического института размещалось несколько фирм, занимавших весь первый этаж, выходящий на одну из центральных московских улиц. Сам институт твердо держал оборону на втором и третьем этажах. О жесткой защите от всех рыночных поползновений свидетельствовали металлические двери и прочие замковые защитные принадлежности. Но внутри института царила атмосфера открытости. Практически все двери, кроме кабинетов руководителей, не закрывались. Людей в рабочее время в институте было немного. Один в комнате, за столом, заваленным бумагами и книгами, сидел Виктор.

Показав ему свою книгу и сказав, что, по мнению Букиниста, это может быть эмигрантское издание, Альберт услышал от Виктора массу интересных историй о белой эмиграции, ее легендах, и затем он как-то незаметно перешел на даосские притчи. Было видно, что рассказывать эти истории ему доставляло удовольствие. После некоторого замешательства, связанного с тем, что он, увлекшись, забыл тему разговора, Виктор сказал:

– Про автора этой книги я ничего не могу сказать. Мне кажется, что никто из известных мне эмигрантов не издавал подобную книгу. Я просмотрю более внимательно каталоги эмигрантских издательств.

На столе у Виктора на видном месте лежала книга И цзин с большим количеством закладок. Увидев, что собеседник заинтересовался ею, Виктор взял книгу и сказал:

– Вот где описаны вечные законы жизни.

Альберт решил не выдавать своего прежнего знакомства с книгой и удивлено спросил:

– Они прямо описаны в ней?

– О, это одна из древнейших китайских книг. Она составлялась многими поколениями китайских предсказателей и мудрецов и насчитывает три тысячелетия своего существования.

– Чем же она интересна?

– Она одна из немногих древних китайских книг, которые прошли испытание огнем. Первый китайский император династии Цинь Ши-хуан (221-207 гг. до нашей эры) считал, что для укрепления и процветания своей империи нужно держать людей в покорности. Лучшим средством для этого он признавал не страх, вызванный силой оружия, на которую полагались предыдущие правители, а уничтожение в корне любой ереси. А она, считал он, коренится, прежде всего, в ученых, писателях и философах. В 213 году до нашей эры он жестоко расправился с этими «носителями заразы». Приказал их всех заживо закопать, а их книги сжечь. В назидание их последователям.

– Да, – согласился Альберт, – костер самый лучший экзаменатор для книг. В истории много фактов сожжения неугодных книг: инквизиция, май 1933 года в Берлине, да и у нас в стране по-тихому изымали и уничтожали книги то одних бывших истинных революционеров, то других.

– Так вот, – с жаром продолжил Виктор, – император сохранил для себя одну эту книгу – И цзин. Она оказалась нужна ему для предсказания будущего и совета в текущих делах. Об этом его просила высшая палата гаданий при императорском дворе.

«Интересно», – отметил про себя Альберт. Оставить себе всего одну книгу предлагала ему и бывшая жена. Когда они еще жили вместе, она в ссоре угрожала выбросить весь его книжный хлам в помойку. Но тогда обошлось.

Он попытался в свое время разобраться в сути этой книги. Но обилие символов и загадочных текстов не оставили в памяти никакого впечатления. У него вообще была слишком избирательная и логическая память. Если чего-то не понял, то быстро забывал. Бессмысленные и не связанные между собой тексты не мог надолго запомнить. И чтобы вернуться к теме, от которой Виктор уже так далеко ушел, Альберт спросил, указывая на И цзин:

– И какие это вечные законы жизни? Сколько их?

– Ну, прямо они в книге не перечислены. Мне представляется, что это затруднительно сделать. Это достаточно сложная книга. Даже Конфуций считал, что для ее понимания нужна целая жизнь. Не успел старик разобраться в ней. Теперь нам приходится.

– Все основные общественные законы на самом деле уже известны, – решил поспорить с ним Альберт. Ему надоело слушать не относящиеся к делу истории. – Может существовать только различная интерпретация этих законов. Нового здесь трудно придумать. – Он уже обратил внимание, что любимые выражения Виктора «мне кажется», «мне представляется».

Виктор несколько опешил, видимо, не ожидая такого поворота разговора.

– В этом то и вся проблема, – сумел он сказать. – Мне представляется, уважаемый Альберт Николаевич, что люди с древнейших времен выражали и передавали последующим поколениям свое понимание законов природы, свои знания и опыт с помощью мифов и сказаний. Они считали, что все, что с ними происходит, зависит от желаний большого количества духов и богов. От их расположения. Создавали мифы, в которых эти силы как проявляли себя с хорошей стороны, так и совершали неслыханные злодеяния, – он немного помедлил, положил книгу И цзин на стол и продолжил свои рассуждения. – Мне кажется, что намного позднее люди пришли к мнению, что в материальном мире действуют физические законы, закон всемирного тяготения, например. В обществе тоже действуют законы. Раньше они назывались системой законов социализма и законов капитализма. Вам это должно быть известно. Я даже писал когда-то курсовую на эту тему.