Читать книгу "Медный лук - Элизабет Джордж Спир"

В конце концов Симон его уговорил. Помогло и любопытство. Рош поворчал и согласился, покоренный уверенностью Симона — ей просто невозможно было сопротивляться. Однако тут случилось то, чего Даниил никак не ожидал. Только они с Симоном пустились в путь, огромная фигура вышла из тени пещеры и устремилась за ними. Оглянувшись, юноша увидел — Самсон, как обычно, следует за ним по пятам.

— Возвращайся обратно, Самсон, — приказал Даниил. — На этот раз я пойду один.

Он кликнул Иоктана, рыжеволосый паренек вмиг примчался.

— Следи, чтобы Самсон получал еду, — велел ему Даниил.

Иоктан упрямо и испуганно не разжимал губ.

— Он тебя не тронет, не бойся. Только один день, Иок. Я, когда вернусь, отработаю.

Мальчик молча кивнул.

— Если кто задумает шутки шутить, будет иметь дело со мной, — бросил Даниил через плечо.

Но стоило им с Симоном двинуться, гигантская фигура опять последовала за ними.

— Нет! — заорал Даниил, теперь он здорово рассердился, замахал руками. Великан смотрел на него без всякого выражения — а, может, Даниилу просто не хотелось понимать выражение его лица. — Тебе нельзя со мною. Жди здесь. Я вернусь.

Он шагнул вперед и вслед за Симоном ступил на тропу. У первого поворота юноша обернулся. Самсон стоял наверху, не сводя с него глаз. Он махнул гиганту рукой и поспешил вниз.

Пока они спускались, Даниил снова попытался уговорить Симона:

— Если ты зилот, у тебя с Рошем одна и та же цель. Так почему же тебе не присоединиться к нам?

— Когда настанет день, — отвечал его спутник, — и появится тот, кому назначено нас вести, тогда мы все будем вместе. А пока, как я уже говорил, уж больно разные у нас с Рошем дороги. Начать с того, что я привык сам зарабатывать себе на хлеб и мясо.

Такое оскорбление нелегко снести.

— Разве воин не заслуживает пропитания? — горячился юноша. — Рош жизнь свою готов положить за Израиль. А земледельцы жалеют поделиться с ним и самой малостью. Они ему куда большим обязаны!

— Может быть, может быть, — Симону не изменяло спокойствие. — Я не хотел тебя обидеть, друг мой. Время воинов придет. Но хороший кузнец и сейчас пригодится.

Даниил нахмурился и промолчал. Они сошли с каменистой тропы, ступили на дорогу, полого спускающуюся среди зеленеющих пастбищ вниз к селению, и вскоре добрались до ручейка, текущего с горы. Здесь его можно было перейти вброд. Чуть в стороне ручей разливался в мелкий затон, дно покрыто галькой, вокруг густо разрослись папоротники, покрытые розовыми цветами олеандровые кусты, лиловые ирисы. Симон остановился, огляделся:

— Пожалуй, подойдет, — и принялся разматывать головную повязку. Даниил недоуменно взирал на друга.

— Тут можно искупаться, — объяснил Симон. — Пока дойдем до селения, будет слишком поздно.

— Слишком поздно?

— Закат уже близко. Наступает суббота.

Даниил побагровел от смущения. Он совсем потерял счет дням. Симон, наверно, догадался — в пещере что один день, что другой — все едино. Теперь он, не глядя на Даниила, старательно складывает плащ перед тем, как положить его на куст. Если спросить Даниила, так Симону незачем купаться. Юноша глянул на свои руки — сплошь покрыты сажей и потом.

Скажи Симон еще одно слово, просто погляди на Даниила, тот сразу бы повернул назад, в горы. Но прошла минута-другая, и Даниил тоже ступил в заросли папоротника, стаскивая с себя немыслимо засаленную тунику, и вот он уже плещется в ручье. До чего хорошо — кругом вода, давно такого не было, в пещере влага отмеряется по каплям. Даниил зачерпнул горсть песка и камешков, стал оттирать грязь. Потом опустился на колени, сунул голову в воду. Встал, вода стекает с волос. Симон сидел на берегу, совсем одетый, и улыбался другу. На этот раз Даниилу удалось выдавить из себя робкую улыбку.

Они добрались до селения в ту самую секунду, когда раздался протяжный чистый звук — шофар, бараний рог, первый призыв к субботе, сигнал работникам возвращаться с полей. За пять лет ничего, право, не изменилось, только теперь Даниилу все кажется куда меньше, чем он помнит, улицы узкие и грязные, дворы еще хуже — обшарпанные, замусоренные.

Правда, появилось несколько новых домов, свежеобмазанных глиной, тростник на крышах еще зеленый. Юноша припоминал, кто в каком доме живет. Они прошли мимо мастерской Амалика, такой обветшалой, что уже и не починишь, даже если новый владелец появится. Вышли на пустынную площадь в центре селенья, у колодца кто-то торопливо поил четырех усталых ишаков. Повернули в узкую, темную улочку, в дальнем конце — такой знакомый маленький домик. Глинобитные стены совсем почернели и растрескались, еще немного — и упадет крыша. Симон остановился:

— Здесь я тебя покину, мой друг. Дальше иди сам.

Даниил неуверенно глянул в сторону домика:

— А они… как я…

— Они тебя ждут. Я им сказал — ты придешь.

Даниил уставился на друга. Какое право он имеет… Почему он так уверен? Симон ободряюще улыбнулся и зашагал прочь. Даниил в смятении стоял, не зная, что делать. Пока он раздумывал, дверь открылась, и на пороге показалась старуха.

Какая она сгорбленная, какая худая!

— Даниил? — каркающий голос, неужели это бабушка? — Это ты, Даниил?

— Я, бабушка, — еле выговорил он. — Мир тебе.

Тут над селеньем снова пронесся звук рога.

— Мальчик мой! Пора идти в дом! — ее глаза, выцветшие и затуманенные, глядели на внука. Костлявыми руками старуха прижала его к себе.

У двери он помедлил, откуда-то всплыла давняя детская привычка, сам с трудом осознавая, что делает, юноша коснулся мезузы[16], маленькой коробочки, прибитой к дверной раме — хранилищу священных слов Торы[17]. И шагнул через порог.

Казалось, комната пуста. С балки свисает чуть дымящий светильник. Циновка уставлена посудой — все накрыто к ужину. Даже субботняя плошка с маслом наготове. Он с ужасом огляделся.

— Пойди сюда, Лия, — позвала бабушка. — После второго сигнала пора кончать работу. Иди, поздоровайся с братом.

Тут он заметил девочку, сидящую за ткацким станком в углу. По плечам рассыпаются золотистые волосы. Даниил стоял, словно язык проглотил. Он помнил ее совсем девчушкой. Теперь она уже взрослая девушка, и до чего же красива!