Читать книгу "Книга о жизни. Вера в человечество и многоточие - Татьяна Брагина"

Обреченные на что-либо – обречены!

Только свободные от всего – свободны!

Глава четвертая

Жил-был пес…
Сказки

Все сказки начинаются с «Жили-были…» – так и у меня: жил-был пес. Не просто пес, а самый печальный пес на свете. Не потому, что он был в печальном всегда настроении, а потому, что морда у него была такая! Выражала всю животную печаль, и за это его постоянно жалели все собаки и не принимали к себе в свору! Все свои три года пес ни разу не слышал от других собак слов: «Ты такой сегодня радостный, пойдем с нами играть и веселиться!», его просто не воспринимали позитивным из-за печальной морды, а ему так хотелось, чтобы все видели настоящее его настроение, ведь все свои три года он именно в хорошем настроении всегда и находился. Так вот, шел пес обычным своим днем искать компанию, где бы можно было повеселиться, но его снова и снова прогоняли, потому что он внедрял тоску, печаль во всех собак своей печальной мордой… Так вот, потеряв надежду обрести друзей, пес сел и заплакал… Первый раз в жизни этот пес плакал. Красивый, небольшого размера пес, черный, с белыми лапами и ушами, он нагонял серость вокруг себя и негатив, уж больно печальной была его морда. Но этот день запомнится псу надолго. Светило яркое солнце, площадка в тридцать квадратов была, как обычно, пуста, вокруг стояли холодные серые гаражи, а в центре площадки лежал наш герой. Лежал уже третий год и плакал, впервые горько плакал, не понимая, что причина его слез – в его печальной морде. И вдруг как снег на голову (по-честному, давно пора встряхнуть было собаку) свалился кот и произнес: «Пес! Ты сегодня, я погляжу, прям на позитиве!» Кота мягко называли Сарк, от слова «сарказм», он сегодня еще не успел никого обидеть, поэтому очень обрадовался, увидев пса. «Это ты мне?» – спросил пес у кота. «Конечно! – ответил кот. – Ты, я смотрю, всем так настроение поднимаешь в этом районе, я тобой восхищаюсь уже третий год!» Пес обомлел. «Я?! Серьезно?! Ты правда серьезно?!» – «Конечно! – ответил кот. – Я вообще Мистер Полная Серьезность!» – и он сделал жест лапой, изобразив знак креста перед серьезной своей мордой, дал четко понять псу, что он не лжет! Сарказм. Конечно, это был сарказм, но пес не знал. Пес был так удивлен и так устал, что никто не видит, какой он внутри, что уже готов был реально поверить услышанному. Он вскочил и начал прыгать, извиваться, радоваться, ей-богу, как щенок, который увидел косточку, хоть щенком и был. Проходившие мимо собаки подхватывали его позитив и тоже начинали прыгать. Через минут десять на этой пустой площадке в тридцать метров перед котом возникла картина некоего ритуала и вакханалий, где все собаки начинали прыгать, проходя мимо пса, и, как заряженные, скакали себе дальше. Пес был, наверное, впервые счастлив! Он не совсем понимал, отчего он такой счастливый, что с ним происходит сейчас и как это взаимосвязано с одной лишь фразой, но определенно он был очень благодарен коту за его слова. Кот тем временем недоумевал, ведь это первый его «клиент», которого он не обидел, а, наоборот, вдохновил. Кот сидел вытянувшись в струнку и с огромными, в пять рублей, вылупленными глазами смотрел на пса, в голове у кота была каша недопонимания. «Вот это поворот! Вот это поворот!» – повторял кот, черный от макушки до хвоста и с белыми лапами и ушами. Кот сидел на гараже и смотрел на все свысока, вылупив свои красивые зеленые глаза. На следующий день кот решил вновь испробовать свой трюк; дабы избежать недопонимания со стороны собаки, он хотел было сознаться, но не стал! И все закончилось знакомой картиной радостно прыгающего щенка с кислой мордой и прыгающими рядом собаками. Коту нравилось наблюдать за происходящим, и он решил не говорить ничего псу, приходить на площадку в тридцать метров каждый день, пускать свой сарказм в ход и тем самым заряжаться обратной позитивной энергией от пса. На третий день все повторилось. «Да что же с ним не так?» – думал кот. «Какой очередной прекрасный день!» – думал пес. Так шли дни, недели, даже года.

Кот не только поднял псу самооценку, но и тем самым изменил выражение его морды на более позитивное. Сам же кот стал добрее, он теперь не был занят постоянным придумыванием, как обидеть кого-нибудь из прохожих, а следил за псом и исключительно его переменами. Больше никто не спрашивал у пса, почему он такой печальный, все, наоборот, звали его к себе в свору веселиться. Признаться, коту льстило, что это его лап дело – перемены в псе, и он не хотел признаваться ему в сарказме, подкалывая его снова и снова. Кот терял в себе навык обижать с первого слова, больше превращаясь в льстеца, – кот тоже менялся. Так кот и пес со временем подружились, их называли самой безбашенной парочкой в районе, пес поднимал всем настроение, а кот, наоборот, опускал. Так сохранялся баланс в их мире, это было здорово. Кот и пес наслаждались этим чувством: по мнению пса – чувством настоящей дружбы, по мнению кота – чувством двойного сарказма, ведь коту казалось, пес тоже был не из глупцов и так же, как и кот, прикалывался над ним, что определенно являлось для кота настоящей дружбой.

Вывод: неважно, кто ты и что из себя представляешь, какие у тебя мысли на этот счет и внешность. Важно, как ты себя ощущаешь и как ощущает себя твой друг, когда вы вместе! Возможно, это и есть настоящая дружба, когда два неизвестных поддерживают друг друга, рискуя всем, что у них есть, молча хранят общую тайну, становятся только ближе! Да, мой читатель, становясь ближе, кот и пес изменили друг друга, они уже не были так одиноки, потому что такими, какими они были, они сами себе не нравились, и только настоящая дружба сделала свое дело! Кот и пес больше никогда не плакали!

«Жил-был пес….»

* * *

Один мужчина подошел к заветной двери и понял: если откроет – будет счастлив всю жизнь, но увидел на двери огромный замок, а рядом на полу валялись ключи, их было больше тысячи. Он почесал голову, подумал: «Нет, это невозможно!» – и ушел. Подходит другой мужчина к двери и думает: «А почему бы не попробовать?» Взял один ключ, второй, третий… двадцатый; надоело ему – и ушел. Подошел третий мужчина, спокойным взглядом посмотрел на дверь, на ключи и стал терпеливо подбирать ключ один за одним. Он так устал, что не спал ночами, не ел, ни пил, временами даже хотел уйти, но продолжал снова и снова искать нужный ключ, прилагая к этому столько внимания и усилий, что вокруг бы подумали: «Да он сошел с ума!» Но вдруг щелчок– и замок открылся, он уже было потерял надежду, но нет… Сначала стоял и смотрел, пытался поверить своему счастью, потом, конечно, он зашел в эту дверь, закрыл за собой, и ключ от этой двери больше никто не видел.

«Женщина», автор – Анастасия Сёмкина

* * *

Ну что же, начнем все с белого листа. Звучит забавно, потому что у меня черная тетрадь, именно с черными листами, очень привлекла мое внимание когда-то в Таиланде, и золотая ручка с золотыми чернилами специально для черных листов. Так вот, с белого листа начинают свою жизнь те, кто когда-то приехал в большой город из какой-нибудь глубинки, даже если это не такая уж и глубинка; большой город – это именно то, о чем они мечтали, куда давно хотели попасть. И вот приезжают они такие не свои, не понимающие, очень интересные личности для местных постояльцев. Такие, значит, все горящие глаза, открытый рот, «Я все хочу!», «Я все буду!». Приезжают – и прям на накопленной за все эти годы в глубинке энергии они делают, делают, делают всё что угодно, всё, что нравится и не нравится, везде ходят, ездят, всё пробуют, как рыбы, хватают воздух и пытаются надышаться. Перед чем? «Перед чем?» – у них этого в голове нет. У них «Вот она, эта возможность!» – наконец-то вырваться из аквариума и надышаться, надышаться, все успеть, все исполнить, а главное для таких маленьких рыбок – надышать себе столько всего, чтобы в их маленьком аквариуме, том, из которого они выбрались, прослышали о них и рассказали бы другим рыбкам, потом все рыбки в аквариуме знали бы о них и гордились их смелостью. Слушали бы их байки через стекло, сидели бы в своих уютных норках и рисовали бы в голове себе картинки о них и их заслугах и победах. И вот такие рыбки из аквариума потихоньку заполняют большой город и дышат, дышат, забирая у города воздух, дышат и наполняют воздухом свои аквариумы. А большой город превращается в какое-то месиво сумасшедших рыб, пытающихся что-то заслужить, пытающихся стать самыми известными рыбами и докричаться-таки до своих, чтобы все жители собрались у стекла и помахали им своими плавниками, а в голове у всех витали бы мысли о них и их приключениях в большом городе. Пока город заполнялся холодной скользкой рыбой, постояльцы молча, тихо объединялись. У них были огромные офигевшие глаза от происходящего, они в основном молчали и недоумевали, насколько сильно развита наглость у приплывших. Постояльцы запирали свои убежища на огромные замки и ключи. И с огромными глазами и открытыми ртами, как у ежа-рыбы, если ее напугать, сидели глядели в свое стекло, за которым копошилась бесчисленная смесь мальков, моллюсков и другой мелочи. Они барахтались друг на друге, подпрыгивали, как караси на сковородке, и захватывали ртами много, много, много воздуха, этого драгоценного воздуха, не принадлежавшего, по мнению постояльцев, приезжим. «Офигевшие и офигевающие» – такая была картина маслом. Клякса чернил в белой кляксе сметаны. Это не звучало, не сочеталось, но очень хорошо продавалось и глоталось. И, начиная с белого листа, в основном таки эти маленькие рыбки добивались всего, чего только им хотелось. Они могли бы и вовсе захватить весь этот город, а может, и весь мир, но уж очень сильно их пугали эти огромные глаза постояльцев, их широко открытые рты и никогда не убирающиеся шипы. Сами представьте: резвый маленький пескарь тычет плавником в раздутую от негодования ежа-рыбу, которая так уже закипела, что проглотила бы его давно, если бы этот пескарь не приносил столько удивления в ее мир, столько ответов на ее вопросы типа «А реально ли?» – «Конечно реально! Смотри…» Если бы этот пескарь не реализовывал свои мечты и не показывал бы пример: «Смотри, и ты так можешь, и тебе тоже могут вручить награды, сделай как я, только сдуйся, пожалуйста!» Еж-рыба иногда сдувалась и медленно плыла к своим целям, параллельно наблюдая за пескарем, за его ошибками и чаще раздуваясь от злобы своих нереализованных целей, но всё же не решалась есть его, ибо этот маленький пескарь разжигал в рыбе надежду и изредка давал расслабиться и сдуться. «Меньше наглости! – думала еж-рыба. „Меньше пафоса!“ – думал пескарь, – Меньше лени!» – И будет всем радость и взаимопомощь. Осталось только найти в себе очередной белый лист и начать его пачкать, пачкать, пачкать, чтобы потом было что почитать в старости, наслаждаясь своим нахватанным воздухом в молодости.