Читать книгу "В подарок - чудо! - Мария Чепурина"

«Учил ли Рогожин занудно, как все остальные, чтоб не привлекать к себе внимания? Или все-таки осмеливался преподавать так, чтобы ребята не только повторяли термины и факты, но и думать умели?» – думала Багрянцева, когда Инга Альбертовна окликнула её, возникнув на пороге своего музея.

– Люба, здравствуй! Заходи-ка… Время есть? Нам хватит перемены. Я даже сейчас хотела поискать тебя… Смотри!

На столе лежала наклеенная на кусок картона фотокарточка. Совсем не пожелтевшая, не потрепанная, ее, похоже, с тех давних времен никто и не рассматривал, не брал в руки. Евлампию Люба узнала мгновенно. Она совсем не изменилась, только взгляд стал решительным, смелым. Волосы на голове были свернуты в простой узел. Из-под строгого жакета выглядывал светлый воротник блузки.

Рядом с Евлампией сидел молодой человек. Люба слегка разочаровалась, увидев его. Она представляла Рогожина роковым красавцем, а тут совсем обычный парень в стареньком, затертом пиджачке, с бородкой клинышком… Что в нем интересного?

Люба осмотрела обстановку комнаты, где снялись Рогожины. Грубоватый шкаф, круглый стол, покрытый белой скатертью, кровать с железными шариками… Простые вещи!

– Это они здесь, в гимназии? – спросила тихо Люба.

– Думаю, что да. Вот только непонятно, в какой комнате.

Взгляд Багрянцевой внезапно задержался на окне на фотографии. За ним был тот же вид, что и из кабинета надоевшего французского!

Вечером, убираясь в кабинете биологии, техничка обнаружила под второй партой листок с перепиской следующего содержания:

Достала. Ничего не слышно. Когда она кончит?

Не знаю.

У тебя что по физике за контру?

3. А у тебя?

Тоже. Задушить физичку!

Да ладно душить… Пусть гуляет.

Меня бесит эта школа.

А знаешь где я щас была?

На кладбище?

Сама ты на кладбище! Я в музей ходила к И.А. Узнала – в кабинете французского раньше жил учитель-социалист.

Социализм в отстой. Анархия мать порядка!!!

Между прочим жена этого социалиста моя прабабушка. Я показала И.А. ее фотку, и она нашла, где они с мужем в своей комнате. И это кабинет французского!

И что они там делали?

На фотке?

Ага.

Просто сидели.

Я увлекаюсь более прогрессивными вещами.

Щ. сказал, что все неформалы придурки.

Он сам придурок. Но с этим покончено.

С неформалами?

Угу.

Ты теперь формал?

Я гот!!!!!!!!!!

А как это?

Я чорная и диприсивная.

Это скушно.

Ни фига не скушно!!! Это по библиотекам сидеть скушно как некоторые.

Между прочим я веду расследование.

Ну и гордись до пенсии.

А ты гордись, что «диприсивная».

Мы готы любим все темное и мрачное. Вам это не понять.

Кому это нам?

Таким как ты или М.

Я не дружу с М.!!!

Бизразницы.

До конца урока 10 мин.

Вижу.

А хочешь секрет?

Давай.

В каб. фр. яз. есть люк в подземный ход. Его прорыл социалист.

Откуда ты знаешь?

Я видела крышку. По-любому это он прорыл.

Социализм отстой.

Но надо выяснить – куда он ведет???

Прикольно.

Давай как-нибудь вместе туда слазим?

Нееее.

Почему? Там же темно и мрачно.

Не хочу.

Боишься?

Это диггеры там лазят. А я – гот!!!!!!!!!!

Гот – бегемот.

Не смешно.

Ты трусиха.

А ты…

На этом месте переписка прервалась, вероятно, прозвенел звонок. Техничка так и не узнала, что ответила одна из героинь на обвинение в трусости. Половины слов она вообще не поняла.

И с обычной мыслью: «Ну и молодежь пошла!» – кинула листок в мусор.

Глава 7Книжный червь

– Багрянцева! Багрянцева!!

Люба обернулась.

Вслед за ней по коридору семенила Иза Тарасюк на своих шпильках. Она всегда была в хорошем настроении. Только что на физике учительница выгнала из класса ее и Пархоменко, велев смыть помаду: первой – ярко-красную, второй – кошмарно-черную. Теперь, после уроков, губы Изы вновь являли собой самый яркий фрагмент скучного октябрьского пейзажа и криво, чуть ехидно улыбались.

– Уф-ф! Еле догнала!

На Изольде, как всегда, были узкие штанишки с блестками и околоспортивная кофтеночка на молнии. Молния, как бы случайно раскрытая до середины, открывала миру кружевной белый лифчик. «Некомплект», – подумалось Багрянцевой, успевшей, как и весь класс, рассмотреть Изины желтые трусики.

– Ну и бегаешь ты! – продолжала Тарасюк. – Куда торопишься-то? А-а! В библиотеку, поди?

Люба промолчала.

– Я… это… – Иза понизила голос. – У тебя прокладки нет?

– Нет, – сказала Люба.

Из-за угла вынырнула Жигулина.

– А, вон ты где! – закричала Женя, как обычно, на весь коридор. – Ну как, нашла?

– Не-а, – ответила Иза.

Женя подошла.

– Что, опять книжки читать собралась? – услышала от нее Люба.

– А ты, Люб, какими пользуешься? – не дав ответить, вставила вопрос Изольда.

Багрянцевой хотелось повернуться и бежать от них.

– Никакими, – буркнула она себе под нос.

– Ой, ну я же говорила тебе, она девочка, – прокаркала Жигулина.

– Какое ваше дело?! – огрызнулась Люба.

Две хулиганки захохотали ей в лицо. Вот так всегда – знаешь, что прав и что все у тебя как надо, а стоит какой-нибудь шпане ткнуть в тебя пальцем и поднять на смех, так сразу кажется, что ты самый никчемный, глупый, беззащитный человечишка.