Онлайн-Книжки » Книги » 🔎 Детективы » Мадам Осень - Инна Бачинская

Читать книгу "Мадам Осень - Инна Бачинская"

738
0

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 8 9 10 ... 63
Перейти на страницу:

И пошло-поехало. Взлетела в потолок пробка от шампанского — Лара и Ростислав от водки отказались. Лара пригубила шампанского и сейчас, чуть пьяная и оживленная, держала Ростислава за руку. Монах задержал на ней взгляд и подумал, что ей бы косметику поярче и какую-нибудь кофточку с вырезом поглубже, а то монашка монашкой. Он выпил уже три рюмки водки, ходил туда-сюда — к столу и обратно за шкаф, — исправно жевал копченое мясо, прикидывая, когда можно будет свалить. Поглядывал на часы, переводил взгляд на Добродеева, который, увлекшись, говорил уже третий спич. Хлебом не корми, подумал Монах. Ну, трепач!

В дверь громко постучали, и на пороге появилась шикарная блондинка в белом платье. Коля Рыбченко встретил ее появление радостным ревом. Подскочил, поцеловал ручку. Это была Алена Сунгур.

— Кирюша, извини, не смогла раньше! Как прошла встреча? Хвалили или ругали? — Голос у нее был звучный, приятного низкого тембра; казалось, она не говорила, а выпевала слова и фразы.

Монах перестал жевать и уставился на Алену во все глаза. Кое-что о ней он уже знал от Добродеева: сильная личность, первоклассная журналистка, красотка, каких мало, причем с мозгами; намного моложе мужа, а Сунгур хоть и известный писатель, но рога как у лося. Тут Добродеев хихикнул и добавил, что очень любит и уважает писателя, но… тут он развел руками, словно намекал на близкое знакомство с Аленой. Монах не поверил и тоже ухмыльнулся. Добродеев уже целовал ручку новой гостье; Сунгур приобнял жену, прижался губами к виску. Ругали, конечно, сказал.

— Юрки не было? Обещался, паршивец.

— Очень хвалили, — сказал, краснея, Савелий Зотов. — Здравствуй, Алена.

— Савушка, родной! — пропела Алена, обнимая смущенного Савелия, расцеловывая его в обе щеки. — Леша! Ребята! Если бы вы знали, как я рада вас видеть! А это у нас кто? — Она уставилась на Монаха, и тот, как Добродеев минутой раньше, подобрал живот и расправил плечи. Втянул воздух и почувствовал сильный сладкий запах ее духов.

— Мой друг-экстрасенс, Олег Монахов, — вылез Добродеев. — Очень рекомендую!

— В каком смысле? — подумал Монах.

— Экстрасенс? Не может быть! — Алена схватила Монаха за руку. — А погадать по руке сможете?

Она, улыбаясь, уставилась на него дерзкими голубыми глазами. Монах, к своему изумлению, почувствовал, что краснеет, у него даже слегка зачесалось между лопатками, что случалось в минуты волнений.

— Это нам запросто, — сказал он, напирая на «о» и расчесывая бороду пятерней. — Сейчас изволите?

— Не при людях, мой дорогой! — громким драматическим шепотом заявила Алена, наклоняясь к Монаху. — Я позвоню!

Коля Рыбченко спросил, широко улыбаясь:

— Аленка, шампанского?

— Водки! — выпалила Алена.

Заместителя редактора она словно не заметила. Тот, неопределенно улыбаясь, не сводил с нее взгляда. Сунгур со смешанным чувством ревности и гордости наблюдал за женой. Привыкший раскладывать по полочкам окружающий мир и людей, он давно уже определил для себя три «публичных» типа поведения жены. Первый — рубаха-парень, свой человек, какое, к черту, шампанское, водка, кусок хлеба и «поехали, ребята!». Второй — независимая, смелая, ироничная баба с мозгами, профи с нахальными вопросами. Третий: вамп! Обольстительная улыбка, манера смотреть в глаза чуть исподлобья и брать за руку, иногда «крутить пуговицу» на пиджаке, против чего не устоит самый жестоковыйный, плюс голос сирены, низкий сипловатый шепоток, нога на ногу, обнажив красивую ляжку; отсюда же манера красивым движением отбрасывать пышную белую гриву и теребить мочку уха. Львица! Еще макияж — яркий во всех типажах. Плюс сладкий тяжелый парфюм — как завершающий штрих. Был и четвертый тип, непубличный — утренний, домашний, без макияжа, в расхристанном красном халатике до пупа, с припухшими губами и глазами, с круглыми коленками… и этот был самым желанным. И все четыре были страшно далеки от него… увы.

Алена лихо опрокинула рюмку, скривилась, замахала рукой, схватила с услужливо подсунутой тарелки кусок мяса. Схватила рукой, проигнорировав протянутую вилку. Рубаха-парень, свой в доску, к черту условности! И словно только сейчас увидела дочь.

— Ларка, ты? Давно не виделись! А это?.. — Она взглянула на парня, стоявшего рядом с дочкой, — в глазах плясали черти и бровка играла.

— Это мой знакомый…

— Твой знакомый? — перебила Алена. — А я ни сном ни духом? Ну, здравствуй, знакомый! А зовут-то тебя как?

Она, ухмыляясь, смотрела на парня. Тот поклонился и сказал:

— Ростислав. Рад знакомству, много слышал о вас.

— Представляю себе! — фыркнула Алена. — А ты вообще кто? Чем занимаешься, Ростислав?

— Автомеханик.

— Правда? — обрадовалась Алена. — Подгоню тачку, посмотришь! Визитка есть?

Ростислав кивнул и зашарил по карманам.

— Нам пора, — вдруг сказала Лара, мрачнея.

— Куда это?

Лара растерялась, не зная, что сказать.

— Мы собирались в гости к моим друзьям, — сказал парень.

Соврал, понял Монах. Ему казалось, что он в театре, и он получал громадное удовольствие, наблюдая местную литературную тусовку. Он даже забыл, что еще недавно собирался свалить.

Радостный и пьяноватый Коля Рыбченко опять разливал водку; Савелий Зотов прикидывал, прилично ли распрощаться, и лицо у него было озабоченное и слегка несчастное — казалось, у него болят зубы, и в нем можно было читать как в открытой книге; Валерий Абрамов ни с кем в разговоры не вступал, только зыркал исподлобья, скалил зубы и пил водку стакан за стаканом, не закусывая — похоже, завидует писателю, решил Монах, — или паршивый характер; Добродеев с красными пятнами на скулах, подобравшись поближе, восторженно вибрировал, не сводя взгляда с Алены. Сунгур же… в его глазах был шквал эмоций. Он смотрел то на жену, то на дочку, растерянную, смущенную, и Монах в который раз уже подумал, что из ярких независимых сильных женщин получаются плохие жены, что лучше уж такая, как Лара, бесцветная и безликая. Но это понимает умудренный жизненным опытом экстрасенс и путешественник, а нормальный мужик протянет ручки к Алене, а потом будет всю жизнь удивляться, почему пол не метен, вечно жрать хочется и какая-то сволочь, фигурально выражаясь, все время звонит и молча сопит в трубку.

Кроме того, в семье писателя отчетливо определились два лагеря, что видно невооруженным взглядом даже стороннему наблюдателю…

* * *

…Глубокая ночь. Стук дождя в подоконник, порывы ветра и ветка, скребущая о стену дома; запах мокрой земли из сада. В овале света от настольной лампы — лист бумаги и руки человека, худые пальцы сжимают шариковую ручку. Человек пишет, с силой нажимая на ручку, иногда рвет бумагу. Поминутно заглядывает в книгу, лежащую слева. Переворачивает страницу за страницей. Исписанный лист откладывает на край стола, там уже целая стопка. Он работает как автомат: ноют застывшие спина и плечи; он не чувствует, как отяжелела поясница и затекла шея; он переводит взгляд с книжной страницы на белый лист, лежащий перед ним, да иногда смахивает упавшие на глаза пряди. И только когда за окном определяются серые утренние сумерки, он отрывается от своего занятия, распрямляет спину, шевелит плечами, поднимает над головой руки, растирает каменную шею. Удовлетворенно смотрит на исписанные листы. Ночь кончается, кончается и его работа…

1 ... 8 9 10 ... 63
Перейти на страницу:

Внимание!

Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Мадам Осень - Инна Бачинская», после закрытия браузера.

Комментарии и отзывы (0) к книге "Мадам Осень - Инна Бачинская"